Фрейда бы сюда...

Мне сны мои перенести в стихи
Ни разу до сих пор не удавалось.
Какие краски здесь нужны, штрихи
Их прелесть передать – какая малость?
Наутро – лишь обрывки да верхи...
Исчезло всё, растаяло, умчалось.

Ни красочности той, ни глубины,
Как будто сразу стёрли их резинкой,
Расплывчаты настолько, неясны
Сюжеты их: картинка за картинкой…
Действительно: как все слова бедны!
С Кузнечного зачем-то шла я рынка,

Вокруг – железной залежи руды.
Что, неужели правда чушь такая?
Ведь что-то было, кроме ерунды?
А то ещё Неву переплываю,
Чтобы попасть в редакцию «Звезды».
В купальнике и в ластах – представляю…

Что делается там, под черепной
Скорлупкой, если с тайными мечтами
Рассудок не справляется дневной?
Кто заживо был съеден кабанами,
Смеясь при этом громко над судьбой,
Того не напугает и цунами,

А может, это ядерный был гриб -
Уже не вспомнить: мутная такая
Стена воды, волна, её изгиб...
На нас катилась, мостики сметая
(На Мойке дело было). Мрачный тип
Лез по трубе на крышу, причитая.

А головокружительный полёт
Над городом, без всяких аппаратов
Летательных! Наверно раз пятьсот
Среди восходов, нет, скорей закатов…
И каково Ему двуногий скот
Пасти? Что взять-то с нас, дегенератов?

А дикий визг, исторгнутый свиньей
Зажаренной, обложенной картошкой,
А труп летучей мыши под ногой,
А лошадь - потерпи ещё немножко -
Подвешенная к тросу – есть такой
Аттракцион: канатная дорожка, -

Кабинки вместо, эдакий Пегас,
И в воздухе копытами болтала, -
Я это ясно вижу, как сейчас.
А как из Эрмитажного подвала
Мы шли подземным ходом на Кавказ…
И этих доказательств тоже мало?

И сколько их, ушедших в перегной
Безвременья, готовящего всходы
Немыслимой реальности иной.
Так в сказках у исчезнувших народов,
Застигнутые утренней зарёй,
Уходят тролли в скальные породы.