Полина

       рассказ
Памяти брата Виктора, лётчика гражданской авиации
п о с в я щ а е т с я

В конце сороковых начале пятидесятых годов на необъятных просторах матушки Сибири основными средствами передвижения в летнее время были речные пароходы, катера да баржи, а зимой - малая авиация, двухместные самолётики "ПО_2", или "кукурузники", как их в шутку называли лётчики. Холодные, продуваемые ветрами, промерзаемые в небе ещё больше, чем на земле. На них перевозили почту, незамысловатые товары для сельских лавчонок: спички, соль, муку, охотничье снаряжение. В экстренных случаях в далёкие таёжные заимки и посёлки летали медики, а попутно лётчики прихватывали с собой пассажиров, если была у кого-то крайняя необходимость побывать в областном центре.

В одном таком авиаотряде работала фельдшером Полина. Женщина средних лет, полноватая, громкоголосая. Всю войну прошагала она со своей санитарной сумкой по передовой, хватила лиха сполна, но осталась живой, дошагав до самого Берлина. Курила, пила неразведённый спирт. Да и попробуй не выпей после двух-трёхчасового полёта в этаком морозильнике, когда на земле за сорок, а в воздухе? Жила Полина вдвоём со старенькой матерью. Бвл до войны муж. Погиб на фронте или, согласно тексту (который оставлял малюсенькую толику надежды и целую жизнь неизвестности) на маленьком листочке извещения, принесённого почтальонкой, "пропал без вести". Детей у Полины не было. Слишком коротким было её довоенное счастье. Слыла она в отряде женщиной бесшабашной, могла любоё начальство послать на все четыре стороны и куда подальше. Но и безотказней и добрее Полины не было медика. В любое время суток, в любую погоду готова была лететь со своим чемоданчиком хоть к чёрту на кулички, лишь бы синоптики дали "добро" на взлёт.

Однажды из далёкого таёжного посёлка в авиаотряд поступила радиограмма о том, что у них женщина третьи сутки не может разродиться. Медика в посёлке нет, а до районного центра на санях ехать сто вёрст. Бабка-повитуха сделать ничего не может. Полина, дремавшая в своём кабинетике у горячей печурки, услышав сообщение, мигом натянула ватные штаны, меховые унты, шапку-ушанку, куртку и стала похожа на неуклюжего пингвина. Взяв свой чемоданчик, она, переваливаясь с боку на бок, быстро зашагала к самолёту, возле которого уже суетились механики, разогревая мотор. Михаил, пилот, сидел на своём месте и, едва Полина уселась, как самолёт, прокатившись подпрыгивая по полю метров двести, взлетел в серое холодное небо.

В жарко натопленной деревенской избе на кровати лежала женщина, измученная схватками и болью. Было ей за тридцать, и это были её первые роды. Женщина тихо стонала, и казалось, что ей уже всё безразлично.

Полина быстро разделась, погрела над горячей плитой руки, потом помыла над тазиком
и, плеснув на ладони спирта из фляги, растёрла их до локтей. Выгнав всех присутствующих из комнаты, Полина приступила к осмотру. Тщательно осмотрев роженицу Полина поняла, что женщина выбилась из сил и может не справиться с возложенной на неё природой-матушкой обязанностью без серьёзной квалифицированной помощи, рассчитывать на которую здесь, в глухом таёжном посёлке, бвло бесполезно. Короткий зимний день уже перевалил за полдень, и, вероятнее всего, долететь засветло до города не удастся, а ночью "кукурузники" не летали. Но на ответственности у Полины были две жизни, и она должна была действовать. Полина вышла на кухню, где отогретый горячим чаем, сидел у печки лётчик, и приказала готовить самолёт к вылету. Михаил хотел ей возразить, но не успел открыть рот, как Полины уже рядом не было. Она отдавала приказания мужу роженицы, во что и как её одеть, что подстелить на пол самолёта и чем укутать сверху. Михаил, махнув рукой, поспешил к самолёту.

Совсем притихшую женщину завернули в ватное одеяло, уложили в самолёт у ног Полины, укрыли тулупом, и самолёт стрекозой застрекотал над тайгой.

Полина периодически проверяла пульс у женщины, успокаивала её, как могла, хотя у самой кошки скребли на душе от сомнения в правильности выбранного ею решения. Лёту до города было часа полтора. Через полчаса после взлёта женщина вздрогнула, натянулась, как струна, и закричала благим криком так, что у Полины, видавшей всякое, по спине побежали "мурашки" и она подумала:"Началось". В тесной, продуваемой ветрами, промороженной кабине маленького самолётика, летящего над заснеженной сибирской тайгой, зарождалась новая жизнь. И полина должна сохранить эту жизнь во что бы то ни стало. Склонившись к лицу мечущейся от страха и боли женщины, Полина говорила ей какие-то ласковые слова, а сама лихорадочно обдумывала, как поступить, если... И тут женщина коротко ойкнула, поднатужилась и под кучей трпок у ног Полины кто-то пискнул обиженно и сердито. Полина сунула руку под одеяло и ощутила тёплый, мокрый комочек. "Вот оно", - подумала Полина. Решение пришло быстро и неожиданно. Расстегнув куртку, она сильным рывком оторвала полу своей шерстяной кофты, связанной для неё матерью, сняла с ноги унт, просунула всё это под одеяло, ощупью завернула в кофту-пелёнку человечка и осторожно вложила его в унт. и тут только почувствовала, что её обнажённая нога быстро начинает деревянеть. Полина расстегнула ватные штаны, приспустила их так, чтобы нога спряталась внутри штанины, и, достав из кармана бинт, завязала штанину внизу. И только было успокоилась, довольная своей находчивостью, как женщина снова завозилась, закряхтела и, теперь уже без крика, выпустила на свет божий ещё одного землянина. А Полина проделала то же самое со второй половиной своей кофты и унтом с другой ноги.

Приземлялись, когда на земле было уже совсем темно. Но на аэродроме их уже ждали: горели все огни и стояла наготове санитарная машина. Слава Богу, рация работала исправно. К подруливающему на стоянку самолёту уже бежали с носилками санитары. Вставшему на крыло самолёта санитару Полина бережно, словно хрустальную вазу, подала свой унт. Но тот, ничего не понимая и думая, что Полина дурачится, хотел бросить унт в снег. Полина прикрикнула на него, обозвав пьяной чуркой. Санитар и впрямь был слегка навеселе, так как смена его уже заканчивалась, и он принял граммов сто для "сугреву", когда с аэродрома поступил вызов. "Там дети!" - крикнула Полина и подала растерянному санитару второй унт. Санитар бегом отнёс их в санитарную машину. Роженицу перенесли туда же, и машина, сигналя, рванула в город. А когда на крыло самолёта вывалилась Полина, все, кто находился рядом, разразились неудержимым хохотом. В расстёгнутой куртке, разорванной кофте, со спущенными штанами и завязанными внизу штанинами, она, как утка, неуклюже свалилась с крыла и, послав всех подальше, заковыляла к зданию аэропорта.

А месяц спустя, тот же самолёт увозил счастливую мать с детьми домой. Вышедшей проводить её Полине женщина сказала, что дочку она назвала в её честь Полиной, а сына в честь лётчика - Михаилом. Полина долго стояла на краю лётного поля, смотрела вслед исчезающему в небе самолёту и улыбалась.