Руины Карфагена

Растресканные губы глины…
Размытые коленные суставы…

       А бронзовый песок, въедаясь в кожу,
Сравняет жертву и захватчика,
как склянки
Своих часов равняет…
И на плечи
С награбленным добром навалит ношу –
Ярмо, которое не скинуть никогда…
Так, с мёртвого срывающий одежду,
Убийца одевает вместе с ней
Его грехи, его судьбу и участь,
С того момента превращаясь в жертву сам…

       А мрамора помпезного колонны
И статуи «хозяев Ойкумены»
сгорают от своих же гордых взглядов
и взглядов ненависти из прибойной пены,
чернея головнями, превращаясь
 в сплошные «карки» над руинами в Заливе,
который всё такой же синий, как когда-то.
Тесьмою золотистых пляжей он играет
и нежит без разбора всех:
будь ты хоть кистепёрым, хоть крылатым –
ему не важно, как не важно то,
что мнишь ты о себе.
В его воображеньи все мы – дети,
причём любимые, и выбор игр за нами:
блестящий камушек, шуршащий фантик, золотая
брянцулька, бронзовый песок…
Увы, всё, что бы мы ни сотворили,
всё будет только бронзовым песком,
когда стремления, желанья, цели наши
на уровне песка и домиков песчаных,
и детских игр, и карнавальных масок,
что подменяют настоящий взгляд
без-страстно без-пристрастного Залива…

       А двое поделить решили пляжи.
И победивший возомнил себя Владыкой.
А истинный хозяин голубеет
Без-страстно без-пристрастно за спиной.

Ты мнишь себя Великим? –
Ты крупинка…
Ты чувствуешь шлепок? –
Ты заигрался…


       02.98.