Цейтнот

Поэма Итога
       


1.Вступление
Восточно-западный мотив

       Веет от Мульяна влажный ветер.
       Как сквозь дым серебряный кальяна
       Шейх Луны глядит на нас сквозь ветви,
       Как на паству: пристально и рьяно.

       Скол пространства – словно блеск меча
       Между дремлющей Изольдою и мною:
       Непреодолимый (легче Трою
       взять, сказанье заново начать)...

       А хотелось бы, все нити разорвав,
       Перепрыгнуть, отказавшись от
       Настоящего, лишаясь всяких прав
       На Сегодня, с ними потеряв
       И Обязанность с Повинностью!..

       Цейтнот:
       Спуск курка стреляющего в лед
       (тот прорыв из оцепления болот
       к силуэту кряжа
       у Большой Реки...

       ...............................
       .....Из гробницы чашку чая Рудаки
       Гостю подаёт и сожалеет лишь о том,
       Что уже Х век, и за бортом
       Лучшее из сделанного в нашем
       Тонет, как ненужность. О пропаже
       Будут позже сетовать… Что толку! –
       Жить – сегодня. Ханские разборки,
       Несомненно, более нужны
       Настоящему... Зачем у Тишины
       Милостынь просить?.. –
       На всех Небес не хватит...
       Только лишь глазами дань заплатит...
       Выколотыми... любой рискнувший...
 
       Роднички на скулах старика,
       Из глазниц… нет, – полых скважин – бьющие...
       Из разграбленных сокровищниц...

       Рука
       По хребтам скользит, бледнея, и над степью
       Зависает облачною тенью...
       .........................



2. Часть 1. Начало мифа.
Постановка вопроса. Желание побега.


       Прибежала ярко-алая лисица
       От зелёных, малахитовых холмов
       В чёрный лес, на гобелен из ситца
       Метки малахитовых следов
       Нанести и скрыться в Чичен-Ицу...
       .........................

       А на Рыночную площадь сизый смог
       Наступил....
       Алтайской сказкой не отмыться
       От него...
       Тувинской тоже не отмыться...
       И хакасской сказкой не отмыться...
       Разве только за лисицей в Чичен-Ицу
       Скрыться.
       Утренний глоток
       Позволяет аргонавту между строк
       Заблудиться...
       ....................

       Под гортанную дву-песню...
       ....................

       Там, где слились девять белых рек,
       У подножья девяти вершин, на месте
       Древнего селища, как абрек, –
       Одиночества Железный Тополь
       (девяносто девятью ветвями –
       в небо Азии Центральной; словно штопор –
       мягкость пробки, Нижний Мир корнями
       прободив). Эпохам допотопным
       Вечный монумент.
       А средь колючих сучьев,
       Из стволов кедровых прочно свито,
       Как гигантская папаха троглодита, –
       Хана птиц гнездо. Под ним (в падучей) –
       Трехголовый Змей...
       .....................

       Но приглядись получше:
       То не Ось – то мертвый телеграфный столб,
       Древний, с обомшелым силуэтом,
       В мареве бордовом, – фетиш толп
       Бесконечных – памятник победам
       Массы над Отрывом…
       А обрывки
       Проводов Смерть выбрала для скрипки
       И с улыбочкой поклонницы де Сада
       Пилит что-то очень близкое к ламбаде...
 
       Маска-тополь! Я узнал тебя –
       ты место
       Наказания рабов, что осознали
       Положения плачевность и (поместья
       сбросивши хозяйские) бежали.
       Но рискнув на свой побег, скольженья
       Тайны не узнав, не просчитали
       Силы, этим неспособность к Бегству
       Выказав, опять в силки попали.

       Что мучительно вдвойне, ведь понимая,
       Кто ты есть, своё Первоначало -
       Победитовый сердечник - между райских
       Яблонь поплутав и навсегда отчалив
       (как казалось), ты прикован вновь к Столбу
       Чёрному, позорному.
       С вершины счастья –
       Снова в грязь, с тавром на потном лбу –
       Вечною горящею печатью...

       Ты забудешься
       о не свершившемся эклоги
       Бормоча, но от плевка очнувшись,
       Только пыль, тяжёлые колодки
видишь, да издевательски прищуренные,
торжествующие, пронзительные,
рыскающие
в поисках жертвы по всем уголкам-закоулкам
твоего лабиринта (который ты сам еще не освоил)…
рыскающие,
в поисках компромата и подвоха,
рыскающие,
       рыскающие,
       рыскающие,
оценивающие, прожигающие дыры на твоей полиэтиленовой оболочке
глаза Верховного Судьи.
Разрез и зрачок их что-то явно напоминает.
Ты где-то их видел. Но где ты мог видеть это отражение?
В зеркале?.. Тебе не вспомнить,
но это твои глаза, правда, обезображенные ненавистью.
Вернее, глаза одного из множества приходящих,
тех, которые составляют тебя.

Гнойная слизь плевка стекает по лицу.

Но твоя повязка сорвана,
теперь ты сам учишься видеть и различать,
противостоять и понимать,
балансируя на границе Отчаяния и Сумасшествия.
...............................

       Вновь, от упоения побега,
       от пернатой Воли, что стрелою,
       с луком расквитавшейся, живою,
       душу вдруг обретшей, ты повергнут
в начало,
всё снова, новый виток... новая боль...
мир повального рабства,
страна самообманутых рабов,
закрывших когда-то в древности свои глаза и
выхолостивших любое воспоминание о зрячем бытии,
о том времени, когда синий купол любви еще не
нёс на себе багрово-навязчивые эго-орнаменты,
гласящие «подчинить»: навечно привязать к своему
проволокой «боязни потерять».

(существуют лишь под самогипнозом).
..............................

Вдалеке
(а может это вблизи) –
снова мелькает тот самый рыжий лисий хвост,
как фрагмент большого неизвестного пламени,
выбивающийся с гудением в отверстие очага... как напоминание...
Как загадка... Неразгаданный знак, который ты пытался схватить налету:


Проводник по междумирию?
Оборотень ложного пути?

...только красные волдыри ожога...
...слизь, стекающая по лицу...

Невозможность достичь делает его сегодня
Знаком Отчаяния на границе Сумасшествия
(похоже, что теперь только оно и есть Спасение)...

Ни голубые развевающиеся одежды Проводницы
и её венчик из роз –
А только рыжий лисий хвост и Сумасшествие...

Ни скульптурно-экстазная Роза Эмпирея –
А чудаковато-абсурдный ЧИчен-Ица (выдумка с исковерканным ударением... экзотика услышанная краем уха...),
к которому стремишься, как голодающий – на запах.

Но не добраться, пока стремишься, плутаешь беглым рабом,
скрываясь от погони по болотам, тропам, чащам,
тупикам «свободы» своего лабиринта.

Да, не достичь, пока слепо рвёшься к нему,
пока думаешь о нем, строишь планы, как быстрее, рациональнее, прямее выйти…

Это, как провал в памяти, как сон:
чем упорнее пытаешься вспомнить,
тем всё больше удаляешься,
пока, наконец, не попадёшь в точку полного забвения,
в Точку Пленения, где Хозяева настигают, накидывают сети, травят собаками, вяжут, волокут по пыли и цветущему дроку
к позорному столбу – Чёрному Тополю – Оси,
чтобы образумить или хотя бы усмирить:
чтобы ты, не выдержав унижения,
сделал хорошую мину,
чтобы сбрил бороду, состриг патлы, согнул подобострастно спину...
После чего – забвенье опыта...
Даже и без повязки – бельмо мимикрии задёрнет видимое...
и лишь глупая зомбирующая припевка –
реклама пива на мотив «ламбада» –
в твоём сознании изо дня в день...
из жизни в жизнь...

Точка Пленения. Точка кристаллизации. Точка Рабства.
У каждого своя.
 
Убийца этого побега –
СОлат-СЯхль (Холат Чахль) – Гора Мертвецов...
её усыпляющий, гипнотический шёпот, проникающий на самое дно
сердца, воздействующий на самые скрытые амбиции...




3. Часть 2. Солат-Сяхль.
Первая неудачная попытка освобождения


       «Там, где ворон не пролетал,
       На краю золотой долины.
       Где сорока и та не бывала,
       На краю голубой долины.
       Где весною гуси не мчались,
       Возвращаясь на именины,
       Где один Черный Тополь качался,
       Там, под мышкою снежной вершины,
       Одинокой ледовой вершины,
       Есть аил небольшой и круглый,
       Закругленный совсем, как сердце,
       Над его верхушкою – струйка
       Вьется тонкою жильною стрункой
       Для топшура...» – это лишь скерцо.

       Клочьями шерсти от волчьего пира
       или неясыти трапез – небесными
       чащами тучи несутся, кумиров
       новых выискивая средь поместных
       сопок и пиков к ним ластясь, лобзая
       плечи и стопы. Гонимые Ветром
       (словно шайтаны – пророком) влезают,
       хмурые, злобные на перевалы.

       Ветер же мечется гневно вгрызаясь
       в тщеславие их лохмотьев и в скалы,
       зубы ломая, дождем истекая,
       сбивая подачки с верхушек кедров...
       Злобствует ветер: то блюзовым всхлипом –
       в скальных гобоях, то вдруг водопада
       звукопаденьем – в останцевых ладах,
       то рыком мотора, а то вдруг улиткою,
       яйца безумья кладущей в улитках
       (яйца безумных вибраций вершинных
       паник – на снежниках, резкими бликами
       слепящих)...

       ...........................

       Но нет, – то не воздух в органе, –
       То воет над Тополем Черным Вершина,
       То в пятнах лишайников СОлат-Сяхла; –
       Гора Девяти Мертвецов – принялась
       Притягивать новую жертву, нашивши
       Заплатой ледовой – разорванный Флаг
       Возницы Ареса. На этом экране,
       Как кадров обрезки под карки ворон,
       Мелькают обрывки столетних преданий:
       ...то девять вогулов... то коми-зыряне...
       ....то русские, – эта недавняя кровь
       Поныне течет средь охотничьих троп
       И просек – тайгой – до губернских вокзалов.

       За ней кликну Карна, и Жля поскочи;
       И мычючи смагу во пламяне розе,
       Печаль разлияся, как воск от свечи
       Сгоревшей во время ноябрьской угрозы
       рассвету, обильной и черным, и алым...

       .............................

       И воет Гора девяти Мертвецов.
       И требует новую жертву.
       И збИся
       Див, кличетъ връху древа. И тутнет кольцо
       Земли. Зверинъ свист въста. И стонущи нощь
       Грозою всех птичь,да убуди... И длиться
       Сему...
       .........................

       Как железа пылинку – к магниту,
       Как пух – к янтарю, так меня к ней влечет.
       Так воем затягивает в малахиты,
       Граниты и глины меня; но не в счет:
       Объявлен рекрутский набор, – нету в списках:
       Мой жребий меня бережёт. Но зовет
       К себе Солат-Сяхль...
       Это будет исход
       Случайный... случайность... кубизма смещенье...
       Часами ладоней моими песок
       Просыпанный... –
       С разных сторон без дорог
       Сойдемся мы с разными целями – в шейный
       сустав – в точку спайки, не зная друг друга.
       И будет нас девять... случайно?..
       Отчасти:
       Закона Свободного Выбора властью.
       ............................

       И будет над нашей безвременной вьюгой
       Светить Орион - мой любимец... услугой
       Созвездной...

       Для жертвы необходимо
       Ни рекрутов рабство, а волонтеров
       Свободных желанье.
       Бесспорно,
       То славная будет Жертва! – родимым
       Пятном между горных бровей...
       ...........................

       Так где здесь скала для Свободных Людей!
       ...........................

       Ты слышишь: высокие ноты сменились
       На низкие? – С хором беспечно смеющихся
       Сливается смех Солат-Сяхлы, нанизан
       Граненою цепью по скальным карнизам...
       Она мне не враг, – пониманье дающая
       Сестра, осознавшая правильно долг свой
       (вернее, ни долг – смысл Пути) в жизни долгой.
Да, она мне не враг,
единственные мои недруги – Хозяева,
те, кто мешают свободному продвижению по Земле
и по времени, измышляющие границы и опутывающие их
колючей проволокой, фанатизма, условностей, политики, законов.
Разделяй и властвуй... Таунатинсуйу... Древний Рим...
Этно-мазаика выгоды с каждого препона...

Противоположная, но равнозначная, крайность:
ассимиляция, универсализация, общность формы,
одежды, стрижки, идей... Таунатинсуйу... Древний Рим....
политика дирижирования биомассой... ограничения на непохожесть...
два конца... две стороны...
       ..............................
       Так где здесь скала для свободных людей!
       ..............................

Как мне здесь легко, безмятежно у края
Обрыва, отказавшись от проблем...
Пусть смотрят они в мой затылок. Страх прошёл.
Внизу – синее сливается с синим,
И там, за тайгою мелькает едва заметная рыжая точка...
Я знаю, что, сейчас сбросившись вниз, я не разобьюсь, а понесусь к ней –
там моя свободная цель... Я взлетаю... Безграничная лёгкость...
Но петля стянула ноги, петля дыма от сгоревших рукописей
картин, дворцов и храмов...
Боль в сердце... и секундное замешательство лишают крыльев...
груз... якорь... прикол...

А внизу всё зашевелилось.
Сквозь флегму, руша деревья, оставляя просеку слизи,
к скале ползут гигантские слизни.

Моментальный укол ненависти к этим Губителям Леса,
к этим примитивным Могильщикам Греций,
лишает последней возможности полёта –
       Беспечному блужданью над ареной
       По струям ветра (помнишь как в старинных
       Преданиях китайских)...
       ......................

       Окариной
       Свистит над головой твоей вершина...

Хозяйская сеть расквадрачивает твоё небо,
Сквозь ее ячейки ты, наконец, видишь
       Тайга, пятнистая от лёта новых теней,
       Небесных, талисман скалы нательной
       Примерила. А на скале твоей синеет, будто
       Эмаль на бронзе бодхисаттвы, незабудка.
       Под ней, у троп, опушек междугорья
       Любимый твой цветок – цикорий –
       Зовет и манит – к центру, в сердцевину...
       Солат-Сяхла поёт над этим окариной...

       А между туч, внизу, у горизонта,
       Переливаясь и пульсируя,
       Зовёт в легенду Сириус...
       Всё ярче, всё сильней...
       ........................
       Скала Свободных Людей...
       ........................

И вдруг ты понимаешь, что пульсирует, не во вне,
А внутри тебя то где-то между бровей... то в темени...
       Сердце твое готово превратится в солнечный круг...
Если бы ты оказался сейчас у обрыва,
то последний твой выдох стал бы апогеем...
и каждую пору твоего тела пробил бы семицветный сноп...

И вдруг, сквозь ячейки всё более опутывающей сети снова видишь,
       где-то там, у Хорды,
       Хвост ярко-красный с юго-запада мелькнёт,
       Той самой убегающей лисицы,
       Уже достигшей верно Чичен-Ицы,
       И не догнать её теперь – бетфордов
       Шнур убывающих минут к нолю идёт...

       Пришел к нолю – Цейтнот...

...Слизь стекает по лицу...
Цейтнот... Скрежет зубовный...




4. Часть 3. Позорный столб.
Класификация хозяев. Предчувствие освобождения


Лобное.
Красная растрескавшаяся земля миражей.
Пыль и раскалённые белые камни,
       готовые стать пылью.
Красная пыль и пот... вечный пот...
Кровавые струйки – со лба...

Терновник, татарник, пейотль и осот.
Голый базальтовый выступ с пещерами-глазницами.
Слизь – по лицу...
Флегма, заставляющая вздрогнуть...
заставившая выйти из саспенса...
Здесь, у чёрного сухого тополя с обрывками проводов петель –
гитарных струн, помнящих суды Линча и дрожащие руки суицида...
гитарных струн, которые, появись ветер, сбацали бы ламбаду,
       передавая вибрацию марионеткам...

Рыночная площадь, торговцы и покупатели.
Только рабы. Везде рабы. Мир вечного рабства.
Самопродукцирующаяся амёба мира бесконечных рабов.
Красивые высокие стройные атлеты-невольники,
       несущие на своих плечах мифических карликов-хозяев:

 Грушеголовых макроцефалов-циклопов
       со слоновьими ушами тщеславия и пурпурными тогами;

 Косоглазых, трехротых, слюняво-пухлых цвергов,
       не способных сделать ни шага из-за гигантских зобов и желудков, волочащихся по
       земле. Синие набедренные повязки и миниатюрные колпачки на темени;

 Бурых зловонных карлов, завернутых в пергаментные саваны –
       сушёных стручков – с красными выпученными глазами,
       с растрескавшейся морщинистой кожей и сверх-гениталиями,
       всегда готовыми для наслаждения;

 Зелёных лягушкоящеров с раздвоенными языками-жалами,
       когтистыми крошечными лапками и шипами по всему телу;

И у каждого из них в руках – слоновые крючья из драгоценных металлов,
       усыпанные камнями – знаки наследственного превосходства.

Эфемерные, тепличные твари,
       паразиты не способные существовать самостоятельно.

Но глаза рабов слепы,
       только уши готовы подхватить любой окрик
       и передать биомеханической конструкции...
Следы красного пота.
Покорные широкие спины. Мощные плечи в шрамах.
....................................

Мёртвый столб позорной казни.
Флегма, избавляющая от флегмы Несбывшегося,
от которого был на волосок...
Флегма, заставляющая ещё шире раскрыть глаза,
подставить их целительному солнцу, без боязни ослепнуть,
чтобы безжалостное светило выжгло из них всю красную пыль,
чтобы милостиво убило эти кривые зеркала,
чтобы наполнило их своей силой,
чтобы переизбыток ослепительного света
свободно, без искажения, вошёл в твои зрачки,
в сердце, в печень, в мозг,
чтобы весь ты преобразился в этот Свет,
и во лбу твоём вспыхнула семицветная звезда.
лучи которой изменяют окружающие.

Ты привел на гору своего единственного сына – свое тело,
избавляясь в последний момент от страха
и от себя самого... Эвге!

Хвост красной лисицы...

Скверный плевок, очищающий от скверны...
просветляющий зрение... мысли...

Только рабы... Везде одни рабы... Мир вечного рабства.
Только рабы... Красивые стройные атлеты,
согнутые в неестественных позах, под несуществующей поклажей.
Фантом... Одно целое... Хозяев нет...
Хозяев больше не существует
(для тебя)…
Ты свободен.






5. Катарсис.
Класификация рабов.
Подлинная свобода



...Снова сыплет мелкий снег,
       покрывая муаром доски крыльца,
       вычищенного ночью.

Тени спешат на работу,
       потому что не знают другого способа.

Вспыхивают среди пустоты окна,
       сигналят созвездиям
       об успешном завершении переходного состояния...
       зажигаются и гаснут в спешке...

Но не видят этого звёзды, так как живут в другом времени.

Дребезжание первого трамвая будит богатое
       воображение неврастеника.

И нет ни Чёрного тополя, ни Игдрассиля, ни Вирия...
Есть только Ось (где-то да есть).
Есть красная растрескавшаяся земля и раскалённые до бела камни.
Есть красная пыль и горячий пот, разлиновавшие лоб.
Есть Мир Вечного Рабства и широко раскрытые глаза
       привязанного к позорной Оси, размышляющего о причинах.
       Для него нет больше Хозяев, как нет и позорного столба,
       есть только рабы, одни рабы.
Рыночная площадь рыжего смога и красной пыли.
Ось проходящая через невольничий рынок. Лобное место.

................................

Господа! На продажу выставлены четыре категории невольников:

Рабы, не понимающие, что они рабы:
       Для них иллюзорные Хозяева, и Рабство – естественное состояние. Норма.
       Их веки намертво зашиты суровой ниткой, что предотвращает любую рефлексию.
       Их радости и беды – радости и беды хозяев. Идеальные рабы.
(Самая высокая цена. Знак высшего качества).

Рабы, на мгновение увидевшие свет:
       Луч на секунду прорвался до их зрачка, вызвав недолгое смятение.
       Но из-за слабости, страха потерять свои крохи, неверия в возможность и успех Побега,
       они предпочитают держать глаза закрытыми. Постоянная боязнь наказания.
       Для них реально то, что есть сейчас, пусть и болезненно.
       Для них Хозяин, пусть и узурпатор, пусть репрессивный аппарат,
       но реальный, данный по судьбе.
(Цена снижена. Налицо – порча).

Рабы, однажды совершившие побег:
       Рискнули обрести освобождение, но не достигли желаемого, попав в ловушки Хозяев
       (свои собственные), так как для них они пока всё- таки более реальны, чем желаемое.
       Прикованные (рабами же) к позорному столбу. Качества: строптивость, постоянная
       готовность к новому Побегу. Самые трагичные персонажи, попавшие в Цейтнот.
       На грани Отчаяния и Сумасшествия, но пока не способные выйти за эту грань.
(Бросовая цена. Почти не пригодны в хозяйстве).

Рабы...
       но нет... Это уже не рабы... Не подлежат распродаже...
       Беглецы, достигшие несуществующего Чичен-Ицы, избежав пленения, потому что для них
       больше не существует ни ловушек, ни Хозяев. Как не существует и Побега – необходимость
       отпадает – ирреально-абсурдный Чичен-Ица сам нисходит на них, как водопад, как лавина,
       как мягкий снег на острые крыши,
       и навсегда забирает к себе...

       Абсурдно-ироничное великолепие
       резных
       витых
       семицветных
       стел
       переплетение лиан тяжелых плодов
       гирлянд из цветочных лепестков

       Пронзительный торжественный
       торжествующий во всём
       то запредельно чистый
       то расщеплённый на спектр
       В каждой точке бесконечного пространства-времени
       где бы ты не находился
       В каждой точке твоего существа
       Наделённый личностным самосознанием
       и отношением
       И неличностный в тоже время

                Свет
             Сын и Отец
              Ты и Он
               Ты-Он
               ТыОн

              Я и Он
               Я-Он
               ЯОн

             Fiat Lux !

1996-03. 2002.