Трусики

Он убивал ее неумело и долго. Он даже и не понимал, что убивает. Он просто преодолевал этот раздражающий его трепет тела и ослабевающие с каждой минутой попытки сопротивления. Он не замечал ничего вокруг, он вообще не видел ничего, кроме своей цели, так долго и методично терзавшей его сознание и выбросившей его из привычного мироосязания. Он просто добивался цели. Не больше.

Наконец, сообразив вдруг, что тело девушки под ним застыло даже без подозрения на малейшее движение, он выпрямился и закрыл глаза. Мир возвращался к нему пением птиц и шумом ветра в кронах деревьев. Он снова жил. Он снова мог дышать. Он снова мог видеть.

Затмение началось внезапно, в метро. Ему удалось на конечной захватить сидячее место, и уткнувшись в газету, он ехал обычным своим маршрутом с работы в другой конец города. В вагон вливались и выливались человеческие волны, но он и не замечал их, только ощущал каким-то шестым чувством, когда они задевали своими краями его то ли ауру, то ли отмеренное несколькими десятками сантиметров пространство покоя души в человеческой толпе. Но уже на третьей остановке в это пространство вторглось что-то, что навсегда завладело его мыслями, его чувствам, его движениями.

На место прямо перед ним вагонная толкучка выдавила девушку. Он просто бросил взгляд на нее поверх газеты и вдруг напрягся весь, словно в груди застрял обжигающий вздох. Нет, он не поднял голову вверх и не увидел ее лица, его взгляд даже не прополз по груди девушки, глаза его остановились на бедрах, соблазнительно подчеркнутых юбкой, и ногах, которые, казалось, так грациозно и заманчиво поддерживали это чудо. Он так и застыл, поперхнувшись вздохом и исподлобья уставившись остекленевшим взглядом на линию подола юбки, зажав в себе бешеный всплеск сердцебиения и растеряв в мгновение все свои мысли.

И только одна мысль сейчас сверлила его мозг. Он представил себе трусики, спрятанные там, за черной материей юбки, представил себе так явственно, что даже ощущал их нежную шелковистость и как они трогательно и цепко поддерживали упругость округлых полушарий, сейчас недоступных его взору, но четко и рельефно выписанных в мозгу его воображением. Его сознание вмиг превратилось в своеобразный рентгеновский аппарат, который просто-напросто удалил прочь эту мешавшую юбку и открыл его глазам божественную картину. Он видел, как трусики обтягивали лобок, впиваясь краешками своими в нежную кожу и оставляя на ней розовые полоски. Удивительно, но его ничуть не волновало, что было там, под трусиками, ему куда было интереснее, как это помещается в них, как оно в них живет и двигается.


***

И на этом я остановился. Я понял, что смогу описать это смертельное желание овладеть и убить настолько сильно, что это позовет сделать то же самое или подобное описанному некоторых типов с неуравновешенной психикой, каким сейчас полным-полно наше общество. Скандальность сюжета и холодное зверство эмоций сделают рассказ популярным, а с тем и пособием для маньков. И никого не будет волновать, что автору было важно лишь исследование психики убийцы на сексуальной почве. Обычного человека, которого мысль о трусиках сделала убийцей.

И не стал писать продолжение при всей заманчивости покпаться в дисбалансе работы коры и подкорки головного мозга человека...

Хватит с нас даже одного Чикатило...
***

Пперечитывая "Солярис" Лема, наталкиваюсь вдруг на предложение о неоступности навязчивой мысли для фетишиста, и у меня вдруг рождается в голове этот жуткий сюжет...
Странно: от Лема к Чикатило...