Биографические бесстыдства Америка Нью Ёрк ча

Продолжение болезни.

Часть первая нижнии Манхеттен.

Нью-Ёрк.

Бродвэй я так люблю Бродвэй.
Внём всё живёт и дышат стены,
Там тысячи всегда горят огней
И от ветрин, в них мир почти что спелый,

Там в каждом блоке есть свои приметы
И там на Хаустон* безсмертием больной,
Рукой нам машет пролетарский Ленин
Глядящий с верху башни часовой.
В часах запутавший остатки время,
Как бы вредит кудрявой мостовой.

Люблю я выйдти из сабвэя с сигаретой,
Среди такси простуженных сонет.
Попав на греллианду Лафаэтта*.
Забросанного стопками газет.

Спешу на площадь словно сквозь окно
Пролазя театра СиБиДЖиБи*, мне жаль
Он для меня закрыт давно,
Меня однаждый из-за драки в нём, судили
Но а когда предвстал перед судом,
Да ну их, впрочем всё же засадили.
Мне после склоки правдо было всеравно,
Я защищался, но а их побили,
И доказать вины не смог ни кто.
А без вины не виноват ты в нашем тире.

А в клубе этом музыка и шум,
В округе ужас наводили,
В нём Пэтти Смиф* и Нина* за одно,
И стены стойкие истерзанны в графити*,
А Телевижен* и Рамонс* в былом
На сцене тоже вызывали мордобитье,
В него любил я часто заглянуть

Хребты других, своим погнуть.
Сбежав от взявшей меня скуки.

А после прыгнув к Бовэри* на нить
Ла Гвардия* впилась в проспектов руки,
От туда провалился в склоки губ,
Любителей беременной науки.
Родившей Барнса с Нобелем на свет
Видать от нече-делать на досуге,

Но в то же время вам отдав покров,
Снимая стружку с деревеющих голов.

А в центре куб как пуп архитектуры,
Где крутит молодёжь аттракцион
Перед квадратом съёженной скульптуры,
От тянущихся рук со всех сторон.

Не так давно он на Восьмой стоял.
Своей скорбящею тяжолою натурой.
Но видно кто-то из бомжей его украл
Чтоб cдать небось,в приёмный пункт культуры.
А может просто растащили на металл,
У нас металл,как вам, мукулатуру,

И ты теперь стоишь на Астэр Плэйс*,

На скейтах пацаны царапая бордюры
Выпрыгивали будьто множество зверей
Препятствуя заезживанью круга
Среди машин рычащих на людей
Держа их в состоянии испуга.

На них глазами как прокуратура
В видиоскопы смотрит своих луп,
Кареспонденция развязанного мира.
От ново-прибывших, до любящих подруг.

А дальше чуть портвеин продают,
И есть всегда там пару мексиканцев
Они, как русские единственные пьют,
Бросая беспорядка тень в пространство.

И публика набитая в Стар Баксы*,
Застрявших в них как мумии весь день.
Коффейно-прикладного рабства,
Пропахнувших в сухих бобах идей.

Настырно не желающих сдаваться
Под взглядоми Святого Маркса*.
Старательно пытаются всосать,
Печённый пряник из черствеющих недель.

Востал прославленный святой
От города огородив собой,
Греховный уголок живой
В котором не возможно потеряться

В нём сразу всё обрушивалось разом.
И если рядом ты когда-нибудь бродил
В него попав неотвертеться часом,
Он не похож на продуктовый магазин.

Там лавочников мешанный коктейль
С Японским Саки, и Английским Крем-Брюле
И экзотической одежды акварель
Для ваших взглядов намарало варьете.

От неформалов видно силуэты,
И от угара баров здесь темно
В них барды и народные поэты
Ломают голосов своих стекло.

Пытаются набрать на сигареты.
А может просто любят драть хайло.

Есть ниже парк, он будь-то Парк Победы
Но С Томбкинского* взгляда своего.
Он больше любит величаться сквером.

Я как-то прожил внем, своё стальное лето
Но жить в руках с иглою тяжело,
Она торчит из спрятанного бреда
Тех кому было вовсе не смешно.

И посей день придя туда украдкой
Я подхожу к немеющим столам
Там развалившесь в шахмотном порядке,
Седит в забьвенье разношёрстный хлам.

Так иногда взглянув на прожженые годы,
Своей семье я благодарность отдаю,
Что жив на лезвеи ножа свободы,
Я Предрассудки вырвал на корню.

Здесь рядом за углом на Авеню Втором
По лысому асфальту на пролом
Торчит как чуб, Украинсой район
Внём мовы с салом варятся борщи.

Они В Четырнадцетой* вылиты бульон
Где небоскрёбы как земли прыщи
Вцепились взгядоми безчисленных окон
На Юниона* важного плющи,

Вних демонстрации, свободы дела,
Скрывали немощьность уродлевого тела,
Собой напомнившего в муках Пентагон.
Ракетами паля со всех сторон.
Из поддиктовки полетических пробелов.

Пугая этим здание ООН,
Внем сбор святых, считающих потери,
И всем неверным вынасящих приговор.
В конце прожованной недели,

Не подолеку встала Вёрджин Рекордс*
По русский, просто музыкальный гастроном
В ветринах, сливков общества продукты.
Напоминают мне попавшего в дурдом.

Внем все певцы и знаминитые артисты
Всегда в тылу как при Кремле чекисты,
Сорят своим испорченным умом
Втерают мыльных опер, зубочистку,
В салаты доллоров размоченных вином,

А после слышем что ушла лечиться,
И что-то в том же роде о другом,
Но кто-то вовсе от скандалов отлучился,
В искустве вызвав резкий перелом.

А Куртни Лов вскачила на иглу
Махая помелом своим бредовым
Срубила в восхождение звезду
Безстыдным половым сырым проломом.

Здесь все как в детстве,
в Телефон,
Напоминает слов кепящих воду.
Пролитых в чашачки разбитые культур,
Опертых на закрытую свободу.

И как один все ходят под наркозом,
Как зомби лазят на экране по утру.
Купаясь в грязи вылитых отбросав
Обсасывая с кости чистоту.

Здесь полицейские приходят после драки.
Когда уже закончина стрельба
Со знатным видом городской собаки,
Они обнюхивают мертвые тела,

И в их участках постоянно перерывы,
Сначала смены начиная заступать,
Они как вор с ограбленной квартиры
Бегут в коффе чтоб сладостей пожрать.

Ты можеш отыскать их в нем,
В любое время дня и ночи
Они седят за Донкин Донутса окном
И лясы кренделями свои точат.

Есть бдительные тоже среди них
И те достоины похвалы за службу
Их вежлевось сравнима с продавьцом
Из Крита занесённого искусства.

И некоторых как музейный экспонат
Самих Поставели к стене почёта
Хватаит в них порядочных ребят
Но памятникам не ведут увы учёта.

Пожарные то смелая братва,
Они как в революцею Потемкин
Бомбят не догоревшие дома,
Срывая с окон детские пелёнки,

Они в огонь как франтовой герой
Спешат на крики загоревших граждан
Их жизнь светла, как вечная зола
От вызженных татаром русских пашен,

Хоть медицина здесь на первом месте,
Тебя не кто не выличит в серьёз,
Когда строховку видят вместо денег,
Вподают доктора в анабиоз.

Ну и за доллоры они помянут,
Историю болезни до кончины,
С тебя содрав и жизнь, и завещание
Найдут не воскресимые причины.

Но это всё в мойх понятиях
Здорово-вольного мужчины.

А если перидоза у тебя,
То неоложка как-то успевает,
Средь городничих есть всегда друзья,
Которых мир больной не забывает.

А я уйду от этого всего,
Свернув на лево сного На Бродвэй
И сптичьева полета своего
Открою кладбище вам наших галерей.


Сохо.


На нем из Сохо*, Барни* авангард
Врубился в Нохо бытовых писак кисель,

Но не подумай, если здесь светло.
То там у них, как у богов ещё светлей.

Скажу о Сохо, это сотворение,
Там весь район одно стихотворение.
Но врядли вместитца в альбом
Не влезит к Марксу даже в том.

Гуляющие вечьно пары,
между рассыпанных товаров,
От бежутерии кальянов
до самых разных мелочей
но всё же больше стервачей

Там сухо как ворту туристов
Не пивших воду целый день
Под натиском волшебных взглядов
Ньюёрских пропитых бомжей.

От них рублём не откупиться,
И их не вывести как вшей
А стоит только отлучиться
Тебя обуют от ушей.

И здесь за кэш* скупают только смерть
На рынке оптовые цены, по дешёвке,
За тридцать доллоров ты не убудеш не совсем,
Но похоронят точно вас за сотку.

Здесь вольный мир и можешь в кошельке,
Ты не иметь протёртого гроша,
Зато с тобой везде как тень,
Мешок долгов растущий не спеша.

И ежели успел себе помочь,
Но застоялся всёже на дороге,
Тебе Коллектные* бюро и день и ночь,
Как мусор сыпятся под ноги,


А после оглянувшись часом,
ноходиш ты себя в шелках долгов,
Здесь пластик это искупление,
И смерть твоя, для всех врагов.

Есть галерея на углу у Принца*
Шимякин знаминитый в ней живет
На улице как Римская волочиться
У входа бронзовая баба тебя ждет,

И у неё неверно титек восемь,
Грудастое перенасыщено влечение,
С отцом художником, зашел я как то в гости,
Нам дали чаи, и положили врот печенье.

Прислуга на шарнирах и обломах,
Мне это самому запечатлеть,
Но разговора нет здесь о иконах
Его бы лучьше вставить было в медь.

Там ниже Гайгер стулья продает,
Чугунные как впрочем всё в округе,
Искуство Алиенсов в них заманчиво цветёт,
В недосегаемой по ценам нашей шкуре.



Биржа.- Миравой Финансовый Центр.



Все слышали увы про Близнецы,
Они сгорели в даунтоуне* как спички,
Как каробок напичканный людьми,
Изпепелен был горесьтью на вечно,

Неподалеку Плаза* и Финансы*,
Поющие для всех, всегда романсы,
Но это битая находка,
Финансы здесь для шей верёвка,

Как разазленные испанцы,
Тебя запорят без намёков.
Здесь люд вообще стобой не говорит
Костюмы с ярлыками цен
Другдругу вешалки меняют,

Угрюмо вылезя из тел
Вруке скользят их душь, угрями.
Пытаясь отразит из цен
Достоинство и стиль образования.

Ещё остался здесь надземный переход
Видущий нас путем стенаний
Сквозь стены взорванных дворцёв
Отсавленные кровожадными мирами.

А в плазе с номером шестьсот,
Торговый центар* всё ж живет
В одной из проданных работ,
В ней посмотрев на мир с высот,

Художник отразил удел
В котором я и он кипел,
Изоброзив радушный вид
От самолетов и магил.
До обездоленных молитв,

И посей день наш мир скорбит,
Но есть вопросы, кто ж убил,
И этот до сих пор кряхтит,
Как старый дет в остатке сил.

где фэрри,  бык народ встречает,
Сияя яйцами во всю, 
Он будь - то брокеров гоняет,
Рога засунувши в толпу,
Торговых воротил стада.
Почти не знающих стыда.

Покуда кто - то на досуг,
Вдруг вырвет акции из рук.
И цены резко поминяет.

Он как бизон, копытом землю,
Индейцы смотрят на него,
И будь то вспоминают голод,
Каманчей сморенных село.

Что ж здесь оставлю я расказ
Родник поэзии угас
Подноберусь побольше сил,
А может сразу через час

Мастов улыбки накатаю,
Но ты не думаи что я к краю,
Подвел истоию свою.

Выходит скоро часть вторая
В ней Бруклин*, Бронкс* и Квинс* хвалю
В ней Челсию* я восхволяю,
Как электронную зарю.
Для рэиверов* отпетых рая
Одежды слов своих крою.

Продолжение болезни и бесстыдства следует.
Оно вечно поэтому лекарство по малиньким дозом выдою.


Хаустон - Houston. St Улица
сабвэя - Subway
Лафаэтта - Lafayette. St Улица
СиБиДЖиБи - CBGB
Маркса - St Marks. Pl Улица
Астэр Плэйс* - Aster. Pl Площадь
Стар Баксы - Star Box Коффе
Томбкинского взгляда своего - Tombson park Square Парк
Четырнадцетой -14St.
Юниона* - Union Square Парк на 14 стрит
Вёрджин Рекордс* - Virgin Records Музыкальный магазин На 14 стрит
Донкин Донутса* - Donkin donut's Пышечная
Сохо*, - Soho Район галерей и дезайнерской мебели с одеждой итд..
Барни* - Matthew Barney Совремнник модеонированного инсталицеонного искустава класные вещи делает

Нохо* Noho Район рядом с сохо мение дорогой но дорогой

Cremaster* выставка Барни в Гугенхайм музее 2 года назад

даунтоуне* - Down Town Manhetten

Бруклин* - Brooklyn район
Бронкс* - Bronx район
Квинс* - Queens район
Челсию* - Chelsea район
Финансы* - World Finance Center


© Copyright: Пучков Дмитри, 2005
Свидетельство о публикации №1511131923
Список читателей
Рецензии
Добавить рецензию

Ребят но я понастоящему люблю Нью Ёрк и Ботдвэй я на нем вырос в любви нет не какой иронии это чувства прежде всего уважения