Десть

Таможенной спешки ночной техосмотр,
Отточенных век, лобовое разбито стекло,
Привычно и робко, одни как всегда приумножат,
Другие же будут шептаться, как тем повезло.
Испугано крошечный зал стимулирует память,
Похмельем жарким плечо в безопасность ремней,
Разлитые свечи мирских человечных желаний,
На ракурсе важно теряющих здравую речь,
Предаться как правило выкриком в скользь замечанья,
Чтоб выбрав свои курс, пропозицией медленно стечь.
Размазать надменную важность, и стать примечанием,
Отбросив сомненье и едко смазливую лесть.
Застыть на мгновенье оплавленным явным молчаньем,
Согнав с себя звуки и кем то привитую спесь,
Останемся тупо следить за своим состояньем,
Забыв достояние прошедшего взвесивши весть.
Имуществом раннего выгнуть на глыбе незнанья,
В иконы вписать Беладонны склонившейся десть,
С детём однобокого веского сферой слиянья,
Выпячивать жалкой монетой сутулую грудь,
К которой желанье нажраться тянулось губами.
Закрутится важность своим невесомым явленьем,
В медленном визге насквозь пронизавшем, забудь!
Вступаем по бритве опасной в моток поколений,
Срезая пластами скопленную дерзости, пусть!
Затем удивившейся ищем надежду с терпеньем,
Крутясь манускриптом в жестоких руках палачей,
Ты вдруг подымаешь на веру привитое хамство,
Пытаясь увидеть столетья на блеске мечей.
Но я не спешу, неуверенность каверза спроса,
Венок нисхождения, витками загадочный взмах,
Совет неприязни себе создавая влеченье,
Проблемного слова в вопросах пойти на отказ.
Как нам изменить замахнулись, здесь внутренний такт,
Элит элемент обгоняя привычному в списках,
Менять сумасшедших историй отслоенный факт,
Я вдруг становился здесь чьим-то предметом привычек,
Себя отмывать, выполняв возлагаемый акт,
Теряя сознанья сомкнув полусонные веки,
Дыханием зала одето в тесненный халат,
Съедаю тетрадей страницы в сражениях с фальшью,
В борьбе не заметив как сам не родившись иссяк.
Родник вдохновенья, ведущий все глубже и дальше,
Туда где поэты случайно теряют себя.
Я здесь засиделся, и я вспоминаю приют,
Любовных трагедий под соусом раки и пиво,
А дальше? 
         зачем?
                надоело уже объяснять,
Что то что написано, в принципе все так и было.
Ну что же?
         давай... выноси свой подкошенный слух,
Веди, говоря что я доложен поверить в иначе,
Послушай не мной диктовать, если ты, все же друг,
Прошу не пытайся понять этой сложной задачи.
В ослабленных пальцах к тебе потянувшихся рук,
Вот этот эскиза прослойка, в дальнейшем расчет,
Да я прочитал, по листовки готовить ответы,
Ну ты не спиши без морали спускать молодежь,
С цепей и ошейников веских закрытых реалий,
Прелюдий смиренья которые не признаешь.
Вот так, не пугайся придельного за выходящим,
Пробилось сознанье по клавишам четками стук
Как смальты рудник укрепляем свое состоянье,
В котором закалкою пройденной жизни скрепляют досуг.
Доверенность вверенных нам наших чувств состраданий,
И всех остальных, кто заходит в свой собственный круг,
На веру принявши отчетливость тех предписаний,
В которых во-первых, я верен себе самому.