Когда дома безмолвны, как погосты

Когда дома  как братские погосты
безмолвны,  - хоть стучи в них, хоть кричи, -
я не засну. И мне Всевышний звезды
зажжёт на самом донышке ночи.

Я - звездочист, пусть нет таких профессий
в десанте или книжке трудовой,
ведь днём я - дворник – в меру пьян и весел,
мету дворы с солдаткою-вдовой.

Мой хлеб и кров ... Но бывшему солдату
грешно за плату небеса мести,
и за ушедших в вечность без возврата,
крещу осколки Млечного пути,

и звёзды, как медали фронтовые,
очищу, не смирившись с болью той:
неладно во Вселенной, где святые
не могут уследить за чистотой.

... Видать, судьбой помечен я недаром
и памятью спасённых рядовых
за то, что в бытность взводным санитаром
из боя выносил едва живых.

... наш вертолёт, мой серафим крылатый,
на дно ущелья небо разменял.
Но в бойне уцелевшие ребята
из-под обломков вынесли меня ...

И звёзды – словно свечи упокоя
(за каждой – не забытая душа),
я поправляю левою рукою,
совсем не оттого, что я левша.

... Когда иссякнут силы и бессонье,
догнав рассвет, на краешке ночи,
найду свою звезду, чтоб как в часовне
пред ней пустую душу облегчить:

был грешен. Но раскаялся во многом
и добрыми делами искупил,
и, видно, заблудился вместе с богом,
в окопах-дырах брошенных светил.

... и я вернусь – в царапинах, в извёстке, 
а ты не спишь и простыня - в слезах ...
и мне решать, какие ярче звёзды –
в ночи или в заплаканных глазах.

И, может быть, впервые станет страшно,
что я лишь дворник, а не звездочёт…
а ты прошепчешь тихо: «Пусть, не важно!
Есть Я и Ты. Всё, прочее, - не в счёт».