Дневник бога. Братоубийство и селекция

Среда.
Был на Москве, смотрел в Эрмитаже «Безразмерное Ким-танго». Общался с бомондом.

В связи с этим долгое время не занимался своим миром. А как вернулся, то оказалась, что Ева уже родила двух пацанов, один из которых, нарушив мой запрет на потреблении мяса в пищу [Авель], стал пастухом, а второй, согласно предыдущим наставлениям, превратился в колхозника-хлебопашца [Каин].
 Очень ребята обрадовались моему возвращению!
 Каин притащил [мне] буханку хлеба, четверть анисовки и целый ящик бананов, Авель принес замаринованных ягнят для шашлыка.
От мяса я отказался, а вот бананы покушал с удовольствием. Однако карапуз Каин почему-то сильно расстроился. Пришлось в утешение ему придумать заковыристую фразу, в которой я сам толком ничего не понял: «Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица, а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним».
 В общем, лучше бы я ничего не [говорил], а маринованных ягнят зажарил!
Каин тоже не осознал смысл сказанного мной, а купил у Промокашки финский ножик и зарезал брата своего Авеля. Я, как всевидящий и всемогущий, поначалу об этом не знал. Увидел Каина и спросил его: «А где братан твой, Каин?»
Каин, конечно, сделал невинное [лицо] и сказал, чтобы я ему мокрого дела не шил. И тут я понял все и задал Каину провокационный вопрос: «Замочил, значится, братца своего?!» И в расстроенных чувствах хотел написать заявление в местное ОВД, но потом смягчился и издал указ всем первым [сбежавшим] от меня, людям, чтобы Каина не обижали. Оправдал братоубийцу и выдал ему специальный документ: мол, «сей Каин находится под моим особым покровительством и горе тому, кто осмелится его шлепнуть».
 А потом посоветовал молодчику жениться и обязательно познать безымянную [жену] свою.

Вторник.
 И тут началось то, что ни в сказке сказать, ни пером описать!
Безымянная [жена] Каина родила ему Еноха, Енох самолично родил Ирада, Ирад, соответственно – Мехиаеля, Мехиаель собственноручно родил Мафусаила, а Мафусаил родил неспособного к персональному деторождению Ламеха, который вынужден был, дабы продлить род свой, жениться одновременно на двух женах: Аде Викторовне и Циле Ивановне.
Ада Викторовна родила Ламеху Иавала и Иувала Ламеховичей, а Циля Ивановна, соответственно, Тувалкаина Ламеховича и Ноему Ламеховну.
 Шустрые детки получились! Иавал стал отцом всех живущих под шатрами со стадами (такие большие шатры можно и поныне приобрести в некоторых туристических магазинах), Иувал закончил Гнесинку и научил весь род людской играть на гуслях (национальный народный инструмент мною [богом] избранного народа) и свирели, а Тувалкаин закончил институт стали и спла[вов] и стал главным инженером Челябинского Металлургического Комбината.

Сестра Ноема не стала ни кем. Я ее двигал, договаривался с директорами ПТУ, но [все] впустую… Жаль, очень жаль – на девушку я возлагал большие надежды...

…Опять отлучался. Несколько лет провел в дружеской компании с коллегой [богом] стариком Бенамуки, который живет на высокой горе в Южной Америке. Хорошо посидели! Его краснокожие жены готовили нам барбекю, мы пили ангостуру и играли в нарды.

[Запись на полях] «Народ, верящий в старика Бенамуки, встает перед ним на колени и говорит ему «О!», а так же избирает посредников для более тесного общения со своим богом. Интересная мысль! Со временем нужно будет применить у себя».

Четверг.
 …Ну, вот, я на Родине! Оказывается, за время моего отсутствия бедняга Ламех тронулся умом! К женам своим не входит, но бегает от одной к другой и кричит им в уши, что он убил мужа в язву ему и чьего-то сына, но уже ему в рану. Странно: перечитал криминальную хронику за последние несколько лет – никаких убийств не было.

Эх, зря я доверил этому Ламеху размножаться посредством жен!
 Сегодня, в [пятницу], навестил своего бывшего садовника Адама. Старикашка тоже зря времени не терял – Ева родила ему сына Сифа, а Сиф родил Еноса.

Поговорил с Адамом насчет молитв в мою честь. Адам обещал подумать – этот негодник и поедатель плодов с дерева познания все еще злится на меня!
 Но буду надеяться, что осанны в адрес Яхве зазвучат куда как звучнее, чем в сторону моего коллеги – американского старика Бенамуки.