Старость

Запахнувшись в манто из лисицы, нырнула в арку,
Побрела по проспекту - глотать свежий воздух в парке,
Осторожным, старушечьим шагом – обратно к дому,
Покивала надменно соседям, едва знакомым.
Манто положила на полочку к праздничным шляпам,
Теперь уж изъеденным молью, но с виду богатым.
Но кто же  его подарил? Каждый раз забывает.
А жаль, ведь чудесная вещь и весьма дорогая.
Долго греет  в пустых рукавах озябшие руки,
Поставила чайник, чтобы с ним умирать от скуки,
Вспоминать свою жизнь, ворошить ее шаг за шагом,
Размышлять о дороге, свернувшей в туман зигзагом.

Она любит порой грустить зимними вечерами,
Когда ветер уныло бродит по ссохшейся раме,
Снежинки за мутным стеклом образуют узоры,
И робкие, бледные тени слетают на шторы.
Как много событий минуло, шагнуло безвестность,
Пусть в прошлом осталась давно позабытая честность,
Но прежние страсти опять по ночам ее душат,
Да их обсуждать уже не с кем и некому слушать.
И множество взглядов манящих, раскрытых навстречу
Вспоминаются ясно и четко ей каждый вечер,
И тени, ажурные тени все кружатся рядом,
Отражаемые фонарями и снегопадом.

А свет фонарей за окном тот же ясный и  чистый,
И с нею по-прежнему те, кто бывал так неистов,
Отвергнутые и проклятые, совсем чужие,
Но сегодня же снова ожившие и родные.
Чаинки обводом по краю надтреснутой кружки,
Ведь где-то в осколках души ждут все те же подружки,
Неважно уже ничего, ведь их тени исчезли,
Вчера было твердое дно, а сегодня лишь бездна.
Ведь раньше все было не так, в круговерти фигурной
Мелькала она и вращаясь в интригах амурных,
Страдала, любила, капризничала и смеялась.
Сегодня же что? Ей осталась глубокая старость.