АК, рс, часть I - Юность, глава 7

АДАМ КАШТАРИН
(роман в стихах)
Часть I – Юность
Глава 7

1
Давно привычно чудо света:
лишь "клик" – и пухлое письмо,
таблицы, графика, рисунки
в желанной точке Интернета
(иль даже в куче адресов)
в момент становятся доступны.
А в давний век (не обессудьте)
конверт в Столицу (бандероль)
связь доносила (почтальон)
лишь за три дня (из Захолустья)...
"Бумажной" почты темп был пташий...
А рухнул Дом – стал черепаший...

2
Не буду, впрочем, о печальном...
Она, печаль, как в горле кость...
Тому и быть, коль взял да рухнул...
Живем! И жили! – О развале,
о поворотах вспять и вкось
не ведая ни сном, ни духом...
...На лето замыслы Адама:
в Удел не ехать и читать,
чтоб биознаний поднабрать...
Он написал об этом маме...
Идут чредою дни каникул
в попытках тщетных сесть за книгу...

3
Могло ли разве быть иначе?
Тебе ж не восемьдесят лет,
когда, движимо кровью мудрой,
седое сердце не поскачет
на ловлю ветра и сует...
К чему ж в бока толкать-то утро!
Оставь ты спешку и тревогу!
Трудов ведь – непочатый край:
положен отдых – отдыхай,
чтоб в силе выйти вновь в дорогу...
Верны советы. Кто же спорит?
Но всяк по-своему жизнь торит...

4
Свершилось! То, о чем мечталось!
Глаза! Глазища! В пол-лица!
И в огнь за ней пойдешь, и в воду!
В заботах, ясно: поступает!
Во, с кем знакомство завязал!
Вперед, не разбирая броду!
Она как будто бы приветна,
с улыбкой слушает его.
Себя раскрыть пред ней всего
желает он всенепременно.
И думает: души страданья
достойны всякого признанья.

5
Иль в крайнем случае – вниманья...
Небось, он мыслит, как поэт.
Она ж как раз из тех мамзелей,
что глубоко копать не станут:
от заморочек проку нет,
как от курлыки в синем небе...
Она его уж избегает...
Он тщетно ищет с нею встреч...
В крови – обида, но не желчь...
И вдруг курить впервые тянет...
Ее отсеют на "мандате"...
Его вины в том нету, кстати...

6
Влюбленности глубокой пору
благополучно пережив,
свободен вновь Жуан-Каштарин.
И снова место есть футболу.
И в норме вновь души режим.
И снова письма шлются маме
в одну тетрадную страницу:
"Здоров... Ленив... Сонлив... Курчав....
По Захолустью заскучав..."
(А дома – грезит о Столице!)...
"Отец с Нателлой...", – телеграмма, –
"Встречай". – Вот! Радость для Адама!..

7
Ему исполнилось уж девять,
когда Нателла родилась,
и он ей часто был за няньку.
Его к сестренке младшей нежность
в венке годов всегда вилась,
и вот он в гости ждет Натяньку.
За символическую плату
(Адам на лето был один,
жил в комнате, как господин)
взял родичей в свою "палату".
Пред тем я веком не угодлив,
но, знать, он к людям был заботлив...

8
Сейчас попробуй! Из Удела!
О! Суверенный Уделстан!
И за три года не накопишь!..
Опять меня печаль поддела...
Да сгинь же! Сатана! Шайтан!
А кто же я? Балда-работник,
коль в деле с нечистью общаюсь...
Да хрячу те в стихах роман:
то ль спятил! то ли шарлатан! –
Шучу! – Добро! Не обижаюсь...
Другой – со стороны – попробуй!
Напомню: поп, три щёлка по лбу!..

9
Родные люди. Радость встречи.
Столицы знатные места.
"...Но все – на нервах. Неудобно.
Сын тоже здесь в манерах резче.
Заметно смотрит свысока.
Подчас ни сесть, ни встать свободно:
чуть что – усмешка иль гримаса.
Уж не стыдится ли он нас?
А то одернет парой фраз,
как школяра за безобразье..."
Отец молчит. Он всё прощает.
Сын – кое-что, но подмечает...

10
Давным-давно, на курсе первом
(по интегралам семинар),
с улыбкой, как всегда, Щеглова
(Шандобы друг-соратник верный:
мягка, добра, шутлива, – дар!)
сказала въедливое слово:
«На третьем курсе, пусть четвертом,
раздел науки ищет свой
тот, кто со светлой головой.
Большим он может стать ученым!..
У многих – ха! – и "под завязку",
в глазах одно: катись колбаской!..»

11
"Ученым быть – так на вершине!" –
в тщеславных помыслах Адам. –
И время потому торопит...
(Как летом он "кадрился" к книге,
уже вполне известно нам!)
И рьяно хочет видеть тропы...
С началом пятого семестра
Адам на кафедру зашел,
"биомембранщиков" нашел
и попросил у шефа "места".
«Мы знаем вас, – в ответ Курелла. –
Возьмем охотно к нам в "капеллу"...»

12
Еще в "Звеницах" из журнала
Каштарин получил отказ,
и был спокоен до предела
(да и Гали в том помогала).
Теперь же – не в досужий час! –
им страсть писать вдруг овладела...
Наркотик, кайф, безумства ритмы, –
мне цепь "чудес" сих не понять,
но к ней, чай, можно приравнять
"синдром пера" в начале "битвы".
О, юного поэта "ломка"!
Писать! Писать!.. О чем лишь только?!..

13
Поэзия – в крови Адама.
Но от стихов Адам далек:
ну, Пушкин, Лермонтов, Некрасов, –
давнишний век тут держит знамя,
а нынешний – то "танк", то "блок"...
Себе оценку дал он классно. –
"Мой вывод, сделанный чуть раньше:
я, к сожаленью, не поэт.
Парадоксальный винегрет:
по камню, дереву и ганчу
мой путь к стихам, – "зубной" резьбою! –
Не мчат ко мне стихи рекою!"

14
В теории он неуч полный.
Да дело, в общем-то, не в том.
Ведь не дано же рамкам-рифмам
объять сей мир людской, огромный.
Свой путь – лишь в прозе видит он:
служить и правде, и харитам;
стремиться к истине приватно,
вдали от признанных писак;
и не хотел бы даже так,
как Паустовский иль Айтматов. –
Свой путь! Лишь только свой! Какой же?!
Хотя бы подскажи, о, Боже!..

15
Когда тобою правит демон
любви, надежды, веры, грез,
когда ты полон сил и жизни,
когда в искусстве (волей Неба)
к своей душе ты ищешь мост –
себе во благо и Отчизне, –
тогда одно есть только средство,
чтоб много и легко писать:
из сердца демона изгнать! –
Трудись! Продай! Купи! Не бедствуй!
Привет, бездемонное сердце!..
Иль жить с тобою – хуже смерти?..

16
Знать мир, людей и их заботы
не по настенному ковру...
И сам подобием портрета
висишь, когда летать охота...
Здесь явно ты не ко двору!
Не уходить ли с факультета?
Спросил совета у Куреллы
(стыдясь до корешков волос).
Тот сверху вниз (огромный рост):
«...Писать о деле, зная дело, –
науку, скажем. – Важно это!..»
Не уходить ли с факультета?..

Конец Части I