Под муаровой дымкой от дождя и бензина
где трубой выхлопною попыхивал зной,
запотевшая местность, родная равнина,
подними изголовье этой речки больной.
Пусть окинет сознанье, ещё не слепое,
смертный одр, где слезливая память её
бредит зеленью свай, толкотнёй водопоя
и подолами баб, полоскавших бельё.
Так и кануло всё в эту русскую Лету
с выкликаньем парома и хлопками вальков.
Размагнитило время неспешную ленту
с отражением храма и купальских венков.
О, глотнуть бы ту синь - может, вышло бы дважды
в эту воду вбрести, а не в мертвенный сток,
что в гордыне чумной умирает от жажды,
запркинувшись навзничь средь ржавых осок!
Вот последнюю блёстку русалочью сбросит
и, в преданья свои отлетая душой,
проклянёт нас и, нет, ничего не попросит
на равнине родимой, на равнине чужой.
Свидетельство о публикации №108102702047
Ничего не попросит сторонка чужая,
Только душу, что рвётся в груди мотыльком,
За чертою растаю весь мир обнимая,
Возвращаясь на землю кленовым листком...
С теплом, Таша
Таша Романова 09.11.2008 16:19 Заявить о нарушении
Виктор Гаврилин 10.11.2008 14:09 Заявить о нарушении