АК, рс, часть I - Юность, глава 6

АДАМ КАШТАРИН
(роман в стихах)
Часть I – Юность
Глава 6

1
В Стране есть Легендарный Город,
обитель бывшая Царя:
Монарх давно уж скинут с трона,
взамен – и Вождь, и Серп, и Молот,
и Счастья Верного заря,
и многое такого ж рода,
что всякий знал в те годы школьник
(согласно воле РПС)...
Я ж краткий дайджест выдал здесь
по прошлой памяти, невольно:
паломничество в Легендарный
свершить надумал Чайльд-Каштарин.

2
Ознакомленье с Легендградом...
Что можно за два дня-то смочь?
Музей, Собор, Дворец и Крейсер...
В стихах воспетая недаром,
всего разительнее ночь:
и утро в ней, и день, и вечер...
В обнимку с первой встречной дивой,
томленьем плоти возмущен
и белой ночью восхищен,
Адам к пустынному Заливу
бредет... Рука решилась... Сжала...
И... дива от нее сбежала...

3
И вот Адам опять в Столице.
На день грядущий есть настрой.
Река, леса и фитонциды –
второй Швейцарией "Звеницы"
зовут, где практики второй
(конечно, и надежд) планида:
осмыслить птичьи разговоры,
узнать названья местных рыб,
в натуре видеть белый гриб,
мхов бархатистые покровы,
дубраву, бор, парад березы,
тугой клубок биоценоза...

4
Сказал с ухмылкою Дурманов:
«Чтоб практикант не "блиртовал",
в кастрюлю брому подбавляют...»
Ах, вот она, разгадка тайны!
Скакать бы должен здесь марал,
его же – сны одолевают!..
Адам плечами пожимает:
«Иного не дано, Хасан.
Не будешь же готовить сам!
Потомок, видно, дело знает...»
Там – Вождь и Рыцарь в деле правом,
а тут же – Внук, начальник штаба...

5
В тот давний век Страны единый
владелец был, и то – народ,
сказать точнее, – государство.
И биостанции границы
весьма условны: ни ворот,
ни ограждения пространства, –
шагай, как хочешь, правой, левой...
Но коль турист ("дикарь", "тапёр")
в пределах близких жег костёр,
то мог нажить себе проблемы.
Беречь и охранять природу...
Слова, слова... И год от году...

6
«Там много их!..» Адам проснулся.
Тревожная средь ночи весть.
В числе пяти энтузиастов
с вожатым в полумрак рванулся.
Костер. Палаток малых шесть.
– Валежника вам не хватало?!
Сгубили ель и две березы!
– Мешаем что ль? Пошли все вон!
И ты не лезь! Час неровён!.. –
топор, мужчина, злость, угрозы.
Адам – навстречу: изловчился,
за древко "власти" ухватился.

7
Прервав сюжет с возможной кровью,
друзья отняли "власть" – топор.
Поговорим теперь спокойно.
Медтехникум. Куратор. Словом,
успешным был ночной дозор:
смогли потрафить чувству долга!
Меж тем с одной из медсестрёнок
Адам уж сблизиться успел.
Скажите, как он осмелел! –
Улыбки, шепот, уговоры...
– Там... У реки... Прекрасны ночи...
– Не надо... Что ты... Поздно очень...

8
Бойцы зеленого патруля
нырнули снова в полумрак.
Бес озорства вдруг начал "качку":
Адам отстал, назад вернулся
(как муху мед, манил бивак),
подполз к палатке на карачках...
– ...Столбнячка что ль его хватила?..
– Пошла бы – парень хоть куда.
– Одно им нужно, как всегда...
– А что, ты дома позабыла?..
Рыгнул тут шепот дамы матом...
И рыцарь вслед отполз откатом...

9
Оставим наших практикантов.
Знакомьтесь: Талева Гали!
Брюнетка с очень светлой кожей,
на щечке родинка, глазаста,
и передать стихи мои
не в силах флёра стройных ножек...
Средь одноклассниц – королева
(поверьте на слово мне в том).
Не диво ль? – В классе выпускном
она одна осталась девой...
Войны тотальной поколенье:
она была у колыбели...

10
А в институте королеву
сумел пленить лихой король.
Удел судьбы девичьей торный –
уже наряд готов был белый...
Но мотоцикла злая роль
застила свет туманом черным.
Кошмара страшного страница:
не бывши замужем, вдова,
несчастием ослеплена,
в ночи к любимому стремится.
Тут друг явился: от могилы
он оторвал ее насилу...

11
Сюжет, возможно, и не новый
(но что под нашей новь луной?):
был Леша "королю" приятель
и по уши в Гали влюбленный.
Они не знали тайны той...
Теперь же вроде брезжит счастье...
Уговорил ее однажды...
С условьем вышла за него:
он будет как бы за стеной,
пока "приди" сама не скажет...
Так и живут уже полгода:
"стена" – в предметах обихода...

12
Гали, конечно же, страдает:
при муже – норд, одна – самум...
Когда ж три дня его не видит,
в подушку белую рыдает
и в лабиринтах черных дум
опять и снова ищет выход.
Мне так и не понять Алешу...
Терпеньем сердца великан?
Душевной доброты титан?
Как страшную он дюжит ношу?!..
Вот едет вновь Гали в "Звеницы".
Полна предчувствий: там! случится!..

13
Гали с другого факультета:
геОграфам (иль грАфам?! – знать?!)
для съемки полевой приборы
взамен залога (документа),
как надо, выдать и принять, –
и вся-то суть ее работы...
...Ушел на станцию автобус:
у практикантов – выходной.
Играют парни в волейбол:
с площадкой рядом – геокорпус.
Адам подал... Вдруг видит... Чудно!
В чем дело? – Вычислить не трудно...

14
Адам ей написал записку
и через "тёток" передал
(ее сотрудницы, похоже):
"...Озлить вас не хотел бы риску...
Вдали я розу увидал...
А ближе подойти возможно?.."
Стихи по адресу попали
лишь на второй – ну, тетки! – день...
Адам, Гали, осины сень:
«...Кому и от кого? – Не знали...
Спасибо! Словно рыцарь – даме!..
Но вот!..» – Кольцо перед глазами...

15
Сюрприз разряда "дергай вожжи"!
По ней того-то не видать!..
– Могу вас покатать на лодке...
– Я с удовольствием, чуть позже.
Погода нынче – благодать...
– На "полосе" вас жду я "взлетной"...
...Друг с другом мускулы флиртуют,
сияет на корме Гали,
фантасмагории Дали
пред сей реальностью пасуют.
Вверх по реке и до порогов,
на гребне нежном разговоров...

16
– Твои глаза умны, глубоки,
что редкость в особи мужской.
– Спасибо!.. Теткам!.. И записке!..
– Зрачки искрят, пронзают током,
цыганский цвет любимый мой...
– Я рад, что вижу розу близко...
...А ночью – встреча под луною.
И вновь слова от всей души.
И лес. И тишина. Гали
Адама тянет за собою –
движеньем кротким и невинным, –
на хвойно-пряную перину...

17
Сидят. Обнявшись. И целуясь.
– Как хорошо с тобой, Адам!
Гали проникла через ворот
к его спине, и "аллилуйя"
лилась свободно, как вода:
– Горячий!.. Печка!.. Как ты дорог
мне стал всего лишь только за день!..
– И мне с тобою хорошо...
– А разве больше ничего
у нас не будет?.. "Больше? Надо ль?" –
подумал он... Ах, незадача!
Не знал же рыцарь, как "рыбачат"!..

18
И даже суть не в том... Ведь "первый" –
всегда начало всех начал. –
И ничего! Преодолимо!
На всё хватает сил и нервов!
Был первый шаг! Был первый бал!
Лишь "ноль" и "ноль" неповторимы...
Самцу всего желанней самка,
двуногий здесь всё тот же зверь:
взять лбом готов любую дверь,
чтоб раз хотя бы сдалась "дамка"...
Но завтра как – всего страшнее! –
поднять глаза на Дульсинею?!..

19
"Звеницы" разнятся от "Чашек":
студенты спят здесь в корпусах.
Но на отшибе – две палатки,
в одной – светёлка донны нашей.
Не буду я о всех ночах,
о тайной же – скажу загадкой...
Объятия... Адам смелеет...
Неловко движет им инстинкт...
Но всякий раз, в последний миг,
Гали как будто сожалеет...
И он послушно отступает...
Она же – тотчас обнимает...

20
Я не болельщик, но запомнил
последний мировой турнир:
дрались за каждый мяч "нубийцы".
Традиционный матч футбольный:
масштаба местного кумир –
Адам дерется за "Звеницы".
Он так старался, что в начале
разбил свой глаз об чей-то лоб.
В конце ж – провел победный гол.
И зрители его "качали".
Из "Чашек" возвратились ночью.
Скучал, конечно. Даже очень...

21
Он, амуницию оставив,
впотьмах, неслышно, словно мышь,
дошел... Но чуткого звук сердца
остановиться вдруг заставил.
Зов шепотком. И снова тишь.
В момент – и разомкнулась "дверца".
– Адам? Приехал муж, короче...
– А жаль... А мне подбили глаз.
– А ну?!.. До свадьбы – в самый раз!..
А сплетница Иван Петрович
(кивок на "вредную" палатку)
Алеше про тебя натявкал...

22
Финал ночей бессонных бдений.
Гали закончила свой срок.
Адаму же еще дней десять.
Теперь они – в спанье и лени:
зорь перманентных "постоброк"
(им искренний поклон отвесив)...
...В ответном матче к курсу "Чашек"
была и вовсе Ника зла:
Адам сработал два гола,
и "три-один" в победе "наших".
Другой-то не было отрады
в остатке практики без дамы...

23
Спешу поправиться: Адама
всерьез мыслителем назвал
ценитель "бреда" – орнитолог;
дерев былое (курсовая)
Адам по пням с умом читал;
им был доволен ихтиолог... –
Очарование работы...
Обрыв, закаты над рекой...
И занятОй в себе борьбой
души неистовой заботы...
Да, вечна память о "Звеницах":
в страданьях, радостях и лицах...