Безмятежное детское счастье

Когда я была ребенком, то была бесконечно счастливым существом…
Стоило мне пойти в школу, как все оборвалось. На меня нацепили «симпатичную» школьную форму «жизнерадостного» коричневого цвета, черный фартук, укололи звездой Октября, велев ходить строем и любить доселе неизвестного дедушку Ленина. Мне объяснили, что много думать – вредно. За меня уже подумали , а самое главное – за меня уже все решили другие… Давно, еще до меня, была сформирована аккуратная и слаженная серая масса. Казалось, что отныне цель моего существования сводится к тому, чтоб разжижаясь до состояния бесформенной субстанции влиться в это серое «великолепие»…
Когда я была бесконечно счастлива? Вот так, чтобы по-настоящему, без вечной серой тоски в глазах? – Тогда, когда, еще не зная, что такое жизнь, я остро чувствовала и проживала её самые прекрасные мгновения:

…Маленький флигель. Раннее зимнее утро. В комнате холодно, за окном сугробы, такие высокие, каких сейчас не сыскать. Сладко лежать под толстым пуховым одеялом, высунув нос, и слушать, как мама растапливает печку и греет на плите куриный суп. А мне можно вот так лежать и быть счастливой. Счастливой от того, что в печке трещит полено, и мама ласково гладит мне волосы…

… Зима. Гололёд. Мы с мамой идем домой с магазина. Вернее, это мама идет, а я благополучно умостилась у нее на руках. А в сумке у нас пряники, коричневые такие, в сахарной глазури, а может булочки с изюмом. Не важно. Все равно очень вкусно, таких сейчас не сыскать. Мама поскользнулась и мы падаем в близлежащий сугроб. Мне весело! Весело от того, что можно так лежать в снегу, ловить губами танцующие снежинки и быть счастливой. Счастливой, казалось бы безо всяких на то видимых причин…

…Лето. Жарко. Я бегу по пшеничному полю наперегонки с любимым питомцем – петухом. Сожженная раскаленным солнцем стерня царапает ноги, а я счастливая.
Курица надумала высиживать яйца. И мама, исключительно из чувства женской солидарности)), подложила ей одно яйцо, которая та холила и лелеяла до положенного срока. Так у нас появился Петька. Курицу пришлось съесть. А Петька в моем лице признал маму и не отходил от меня ни на шаг. Можно было валяться на лужайке в обнимку с черным цыпленком и быть счастливой. Счастливой от того, что я тоже немножечко мама.
Потом Петька вырос, превратившись во вредного хулиганистого разбойника. И его тоже пришлось съесть.

…Свадьба моей тёти. Явно неопытный тамада по глупости своей вручает мне, еще не достигшей четырехлетнего рубежа, микрофон со словами : «Прочитай-ка девочка, стишок!»
Прошёл час))… От непрестанного хохота у некоторых гостей начались судороги. Почти отчаявшийся бывший)) тамада тщетно пытается отобрать у меня микрофон.
- Нет! Не отдам! Я же еще не рассказала про Муху-Цокотуху, Федорино горе и про Козла Мефодия!
Отобрал. Эх… ну и ладно. А я все равно счастлива. Счастлива от того, что стихи звонкие и забавные. Они такие, потому что рождены не мной. Я буду рождать другие, пронизанные серостью потерь и разочарований. Мои стихи будут больно ранить, но об этом я узнаю потом. А сейчас я счастлива…

Таких мгновений не сосчитать. И я счастлива ими. Счастлива от того, что они были, чувствовались и проживались мной. Ведь я же живой человек, а не безликая серость.

А какие твои мгновения безмятежного детского счастья?..