Взял я килограмм сто пластиду...

Взял я килограмм сто пластиду,
Три грузных мешка получил.
Срок вышел, и нет больше сил
Скрываться под тихой обидой.
Сложил я их как пирамиду
И сверху воткнул детонатор
Запал неприметного вида,
Молчит, пока тих ретранслятор,
Ведь надо до срока сберечь
Сию инфернальную печь.

Быстрей бы доставить, однако.
Ух, блин, тяжеленный, собака!
Ну ничего, донесу
И Эго свое я спасу,
И в душу волью свежей влаги,
Есть цель в моем медленном шаге.
Несложно ее распознать,
Да сложно ее удержать.
Уж грозные подняты стяги...

В портфель сунул первую треть.
Мучительно ношу терпеть
Но мне она даже легка
Идя, напрягался слегка.
Не то, что та крепкая сеть,
Гнетущая хуже оков,
Но я не из тех дураков!..
А может быть, впрочем, из тех
Но кое в чем будет успех,
Ведь мой детонатор hi-tech
Останется в памяти всех,
Конечно, кто будет живым,
Число будет их небольшим.
Но стражи узрели мой грех:
"Что это у вас?" -- "Пластилин"
"Зачем много так?" -- "Я кретин"
"А, ясно" -- и честь мне отдаст,
Не важно, на что я горазд.
Пароль в таком деле один
Коль еси совсем идиот
Всегда дело как-то пройдет.

Вот Здание видно уже.
В своей темно-серой душе.
Злых туч над ним смелый полет,
Фасад - лицемерия круг,
Семь статуй-грехов, его слуг
И я, как восьмой идиот,
Стою с саквояжем пред ним,
Мой взор синим мраком храним,
И монстр, что сущ предо мной
С бесстыдной своей головой,
Надменен и непобедим.
Мы это еще поглядим...

Шедевр свой в угол сложил,
Приемник его навострил
На сотовый свой телефон,
Даст пользу лишь первый дозвон.
Бесстыдству не страшен злой рок,
От смерти извергнет порок
Любовный, не жертвенный стон.
Я жертвой себя не кормил,
Имир, ётун, тоже ведь был
Для жертвы большой принесен
И в славный наш мир обращен,
Обитель дворцов и могил.
Сей миф скандинавский не пуст.
Как слой облаков в небе густ!
Мозги великаньи сие,
Ужасно чье так бытие,
Как слово предательских уст.
Всегда оно с умными так:
Единственный был не дурак
И то нашей землюшкой стал,
Жизнь люду порочному дал...

Покинул я зданье тогда.
В душе расплылась темнота,
И пламень ее растопил,
Душа преисполнилась сил,
Мне чужда теперь суета,
Проклятья уже не боюсь
За то, на что я замахнусь.
И так этот мир обречен,
Усопший лишь будет спасен.
И вот я за "трубкой" тянусь.
В деснице моей телефон
От гнева души раскален
И кнопки как очи на нем
Сияют холодным огнем.
Не внемлет душонка о том
Что мне рановато пока --
Опасная зона близка,
Гнев отнял терпенье мое,
И сделал я дело свое...
Свобода моя велика!..
И клавишу перст мой вдавил
Во чрево "трубы" что есть сил...

И Здания стены за мной
Со въевшейся вечною тьмой
Вдруг ветер свободы разбил,
Сиянье накрыло меня,
Дыханье мессира Огня
Из окон взметнулось вокруг,
И грянул лай Кербера вдруг,
Зло мира из чрева гоня.
Рокочущий дьявольский вал
Меня своим зевом достал,
Всю землю тотчас содрогнул,
Вбил в уши немыслимый гул.
Сраженный, я наземь упал.
А дальше ужасный был жар,
Вода превратилася в пар,
И камни как стрелы в бою
Всю жизнь уносили мою

Очнулся я где-то во тьме
И тесно как в старой тюрьме,
Но пуст и спокоен я был,
И теплое млеко я пил
О нелюдя жутком клейме
Не помнила память моя.
Такие же рядом, как я,
Пушисты и очень смешны
Толкают меня со спины,
Желая еду для себя.

Прорезались очи мои
Впервые в моем бытии
И что-то пробилось во мне
Не c жизни, что здесь, а извне
Расправил я мысли свои
И понял: окно предо мной
И свежий простор голубой
И зданья под ним силуэт...
Я мог его видеть иль нет?
Не мог, хотя... Боже ты мой!
Да я ж его видел уже
В своей темно-серой душе!
Фасад - лицемерия круг,
Семь статуй-грехов, его слуг
И девять кругов-этажей.
Но что же я делал тогда?
В той жизни шальной... Ой беда!
Огня лишь на стенах следы
Да трещин кривые ходы.
А сколько огня и труда
Напрасно потрачено, зря!
Меня лижет мама моя,
Пока из окна я смотрю,
Сидя рядом с ней на краю.
Понятно, котенок ведь я!
Не знаю я участь свою
И участь невинных сердец.
В одном я лишь полный подлец!
Не мог я узнать нипочем,
Что в огненном празднике том
Какой-то был кошке конец.

2005