И. С

мне так пусто, что я убегу от тебя - не глядя,
в миллионно-какой-то там раз - уже сбилась со счета,
обнулила счетчики. воздуха - до зевоты.
два нуля удивленно смотрят из каждой ****и.
по нулям - значит, скоро зима, звонко лопает швеллер,
одевайся теплее, почаще глотай отраву.
ты летаешь по этому городу вниз и вправо,
анархист из Стокгольма, продавший за грош пропеллер.
мерно падают люстры, курс доллара, тень, пилоты.
пассажиров, замерзших в трамваях, сметет в канаву
Бодтхисатва-обходчик с повадками Кутогавы.
 и когда я проснусь - будет с пятницы на субботу..
"Я смотрю, ты рисуешь?" он смотрит. а мне все мало.
я рисую, не глядя, ногтями по нежной коже.
"Чертежи Вселенной? завтрак для многоножек?"
это звездочки. две звезды приводного вала.
и сплошной голый завтрак на кухнях - ну чисто Кафка.
я бы съела твои глаза. или мочку уха.
языки - это кисти, рисующие порнуху.
мы идем на концерт, и в автобусе будет давка,
и в кармане - столовая ложка и полбутылки.
мы подарим друг другу розочки в цвет портвейна.
паранойя теперь пахнет Одером, или Рейном,
кабинетами, сапогами, зубцами вилки...
начинает темнеть; я люблю это время года.
говорить тебе в телефон - как служить в разведке.
мне так пусто, что я на обоях пишу заметки
и по ванной гуляю ночью в поисках брода...
автостопом рвануть до вудстока. на минус сорок.
чтоб количество дырок на джинсах - как жизненный опыт.
чтоб негромко петь, когда в ванной кого-то топят,
чтобы громко орать ризографом на заборах,
чтоб забыть, чтоб вам было пусто, о том, как пусто,
и о том, что застыл самолет над рабочим местом,
и о том, что на грани провала попытка инцеста
и еще одна - дочитать, наконец-то, Пруста...
Таня снова теряет мяч. это что-то значит.
в колесе Сансары сломалась какая-то спица.
ты молчишь, твоей дочке сегодня опять не спится.
Ты всегда говоришь это детям, когда они плачут.