Тесею, мужу амазонки Антиопы
Р. Грейвс, Мифы Древней Греции
Не плачь, не смоют слёзы кровь
На белом мраморном полу…
Тэм Гринхилл, Дорога за предел
Белый мраморный пол устилают увядшие розы,
И багровой печалью запятнан рисунок ковров.
Ты стоишь над телами принявших посмертные позы,
Задохнувшись под яростным шквалом несказанных слов.
Окровавленной птицей навеки застыла на плитах
Амазонка, что в страшных боях берегла со спины.
Та, что стала твоей, а потом оказалась забыта,
Но в душе не смирилась с клеймом незаконной жены.
Та, которую с детства учили мужчин ненавидеть,
Доверяя копью и клинку свою женскую суть.
Та, которую раньше не мог и помыслить обидеть,
А сейчас без раздумий ударил кинжалом под грудь.
Как случилось такое? Ведь было совсем по-другому:
Были тёмные ночи и шёпот искрящихся звёзд,
Белый парус, несущий обоих к далёкому дому,
И дыхание нежной любви как единственный мост.
Почему связь с другой обернулась кровавым прощаньем?
Ведь ещё оставался у сердца ваш маленький сын –
Хрупкий штрих на холсте, что зовут материнским призваньем,
И второй и последний из ряда любимых мужчин.
Ведь не зря был янтарный закат, и полоска прибоя,
И расстеленный плащ, и присыпанный пеплом костёр,
И касанья плеча в оглушающем хаосе боя,
И усмешка подруги на выпады бывших сестёр.
Как случилось, что вы будто стали друг другу чужими,
Потеряли частицу себя в череде частых встреч?
Но ведь это твои отношения стали другими,
А свои она честно, как прежде, сумела сберечь.
Что останется в памяти после сегодняшней сцены,
Чем заполнятся ночи, тревожа привычные сны?
Смерть на брачном пиру – результат твоей вольной измены,
Тот невидимый груз, что осядет печатью вины.
Кровь на мраморе плит, душный воздух, пропитанный роком,
И невидящий взгляд из-под тени безжизненных век,
И клинок на полу, что алеет безмолвным упрёком…
…И любовь, что надеялся вырвать из сердца навек.
(21 октября 2008 года)
Свидетельство о публикации №108102103074