***

       
       Михаил Тузов

       ВЕНКИ СОНЕТОВ И ЦЕПОЧКА

              АРПЕДЖИО
       в стиле венка сонетов
       (ко дню рождения А.С.Пушкина)

1.

Июньским светлым днем спешу к тебе,
волнуясь, словно юноша кудлатый,
что бегал на свидания когда-то
к единственной, как думалось, в судьбе,
читал твои стихи молодцевато,
был склонен к пустословью и гульбе…
       Тот, прошлый, я кажусь сейчас себе,
       сказать помягче если, странноватым.
Но часто ли берем удачный старт,
Когда выходим из-за школьных парт?!
       Мной избранна была стезя солдата,
       увы, недолог воинский разгон,
       живет носитель золотых погон
       не как богемных сходок завсегдатай.


2.

Не как богемных сходок завсегдатай,
сосущий отфуршеченный «Моэт»,
работает над рифмами поэт
бессонной ночью в келье небогатой.
       Когда-нибудь, какой-нибудь эстет
       на рауте у ньюаристократа
       или в лонгшезе где-то в Эмиратах
       от скуки прочитает мой сонет,
       соседку приобнимет за плечо
       и скажет ей: «Послушай, а ниче…
       Совсем недурно пишет бородатый…»
Кто обожает вальс, а кто канкан…
       Ты не трудись впустую, критикан,
       чужих успехов томный соглядатай.

3.

Чужих успехов томный соглядатай
богаче тех, о ком строчит порой.
       Не зря вокруг маэстро вьется рой
       из братии подлизо-плутоватой.
Сравнима лишь с азартною игрой
работа у журнального пирата:
оправдывает многие затраты
и компенсирует в валюте геморрой.
       Здесь можно расхвалить или испачкать.
       иль компетентно провести накачку
       в многозначимой менторской нутьбе.
Пройдется по стихам и переписке.
надергает штук сто цитат по списку
специалист в словесной молотьбе.


4.

Специалист в словесной молотьбе,
литинститутских степеней искатель,
авангардистских мод законодатель,
готов всегда примазаться к судьбе
того, кто вовсе не предприниматель,
не мастер в андеграундной борьбе,
кто, спрятавшись в словесной городьбе,
корпит, коль дал талант ему Создатель.
       Шаркун паркетный, библио-доцент
       всегда готов с творца слупить процент.
Что делать с этой сворой вороватой?
       В их уши комплименты верещать,
       им прописные истины вещать,
       не мне с солдатской рифмой простоватой.

5.

Не мне с солдатской рифмой простоватой
соваться в куртуазный маньеризм,
сюрреализм, кубизм и модернизм,
набивши рот и мозг словесной ватой,
влезать во всякий новомодный «изм»,
нося на заднице заплату на заплате,
и на тусовках средь юнцов патлатых
оспаривать наличие харизм.
       Хард-року предпочту раскат органа
       иль импровиз джазмена-хулигана,
       исполненный на помповой трубе.
Пусть нынче стало модным рушить нормы
и выгодно под видом новой формы,
драть лиру на парнасовом горбе.


6.

Драть лиру на парнасовом горбе
иронией манерных одностиший
(какая специфическая ниша:
два раза «ме», четыре раза «бе»)--
все на потребу наших нуворишей,
несущих доллар на своем гербе.
       И вот уж слава притекла к тебе
       и особняк под черепичной крышей.
Но, лексике служа «ненормативной»,
вертя хвостом пред кодлой дефективной,
ты – пыж бумажный в холостой пальбе,
и знай, пролаза, что твой стих расхвалит,
эпитетами лестными завалит
лишь тот, кто мадригалов ждет себе.


7.

       Лишь тот, кто мадригалов ждет себе,
поддерживает бездарей в их раже
проехаться на гребне эпатажа
и отличиться в самопохвальбе.
       Но вкус всегда находится на страже,
       а музы не равняют всех в борьбе,
       и не помочь мошне и ворожбе,
       поэт—смесь гениальности с куражем.
Иных читаешь, с первых строк восторг:
какой же мозг подобное исторг?
О, Боже, до чего замысловато!
       И вдруг открытье делаешь, скорбя:
пиит здесь, одного себя любя,
другому одой льстит витиеватой.


8.

Другому одой льстит витиеватой,
натужною фанфарою трубя,
порой презрением облив себя
за мелкую душевную растрату.
       Подхалимаж всегда сродни разврату…
Постыдно отдаваться, не любя,
всего за тридцать сиклей оскорбя
талант святой в угоду плутократу.
       Любовью только можно оправдать
       элегии разлив и благодать,
       как в древних гимнах, славящих Астарту.
И я хотел бы, как любой из нас,
по совести прожить свой каждый час,
не ставя честь на крапленую карту.


9.

Не ставя честь на крапленую карту,
Не навлекая на себя позор,
И с совестью не затевая спор,
И ты ловился на крючок азарта,
И гнал тебя лукавый кредитор.
       Певец, курчавый обладатель фарта,
       как дрозд из форточки, открытой в марте,
       вдруг вылетал на творческий простор,
       который и не снился до сих пор
       всем тем, кто гонит в строчку чушь и вздор,
       включая нынешних птенцов поп-арта.
А я пишу классический сонет
сегодня не для сайта в интернет…
       Ты тоже не любил писать в in-quarto.


10.

Ты тоже не любил писать в in-quarto,
хоть получалось это не всегда.
       Бордо, конечно, лучше, чем вода,
       но можно пить и пиво, если квартой,
       а на Руси и водка – хоть куда:
       и под удачный шарик на бильярде,
       и с новогодним выстрелом петарды,
       и, просто, чтоб не мерзнуть в холода.
Совсем не жалуя горячечного лета
(причуды есть у каждого поэта),
любил пройтись по Болдинским садам
и в них-то за кусточками густыми
позабывал с крестьянками простыми
изысканных полуэфирных дам.


11.

Изысканных полуэфирных дам
найти, конечно, трудно в наше время,
увы, увы, серебряное стремя.
я нынче к легкой ножке не подам.
       Остаться нежной – это ли не бремя,
       когда полжизни отдано трудам.
В сонетах славу женщинам воздам,
расцветшим в нашем славном «соцгареме».
       О чем бы здесь не начиналась речь,
       от вечных тем меня не уберечь,
       стопу в строке гоняя за стопою,
       отрекшись от наветов и интриг,
       остановлюсь я, вряд ли хоть на миг,
       шагая поэтической тропою.


12.

шагая поэтической тропою,
сквозь тернии, колдобины и рвы,
не слушая шипения молвы,
в погоне за фортуною слепою
нередко не жалею головы,
в чем очень часто сходен я с тобою.
       А муза не была твоей рабою,
       Скорей любовники с ней были вы,
       И под пастуший жалобный рожок
       Измяли сена не один стожок
       В безумствах под луною голубою.
В траве душистой где-то в сентябре
Разбужен быть на утренней заре
Хочу цыганской шумною толпою.


13.

Хочу цыганской шумною толпою
быть увлеченным в бесконечный путь,
увидеть в конокрадстве жизни суть,
слетать на аргамаке к водопою.
       Как хорошо с краюхою ржаною
       игривого Пегаса обмануть,
       дать нежным языком ладонь лизнуть,
       взнуздать и ускакать на нем в ночное,
       и, Музу посадив перед собою,
       прижаться к волосам ее щекою!
Промчаться б по лугам, полям, садам
Осеннею порою золотою
И, размахнувшись щедрою рукою,
Стихи рассыпать по твоим следам.


14.

Стихи рассыпать по твоим следам
любому графоману будет лестно
и мне, конечно, признаюсь я честно,
особенно среди десятка дам,
прелестных и известных повсеместно.
       А, может, часть тех виршей и издам,
       не следует лежать в столах трудам
       поэтов, даже и мелкопоместных.
Вполне возможно, эти вот изданья
облегчат мне мое существованье
в извечной нудной жизненной борьбе.
       Ну, а сейчас, одевшись, как на праздник,
       уже седой, но внутренне проказник,
       июньским светлым днем спешу к тебе.


15. (магистрал)
 
Июньским летним днем спешу к тебе
не как богемных сходок завсегдатай,
чужих успехов томный соглядатай,
специалист в словесной молотьбе.
       Не мне с солдатской рифмой простоватой
       драть лиру на парнасовом горбе,
       лишь тот, кто мадригалов ждет себе,
       другому одой льстит витиеватой.
Не ставя честь на крапленую карту,
ты тоже не любил писать в in-quarto
изысканных полуэфирных дам.
       Шагая поэтической тропою,
       хочу цыганской шумною толпою
       стихи рассыпать по твоим следам.

       23 мая 2002



       Цепочка  сонетов
       (без магистрала)
       
       1.

Любовь в любые времена
Давала крылья созиданью,
Взошли на ниве мирозданья
Её хмельные семена.
       По волнам творчества несла
       Она поэтов и артистов,
       Будя в них дух авантюристов
       Под всплески легкого весла.
Когда мы любим, что - то значим,
От провиденья ждем удачи
И потому не зря живем.
       В порывах ревностных
       дерзаний,
       Не оставляя притязаний,
       Златою чашей счастье
       пьем.


2.

Златою чашей счастье пьем,
Когда сливаемся с дыханьем
Из уст небесного созданья,
С которым гимн любви поем.
       Ах, как нам хочется тогда
       Излиться в пламенном сонете,
       Прекрасно все на белом свете,
       И в окна не стучит беда.
Скажи, Пегас неугомонный,
Гонитель снов в ночи бездонной,
Куда стило мое ведешь?
Туда ли, где курится ладан
И кружит голову усладой,
Иль в дебрях мыслей
       пропадешь?

3.

Иль в дебрях мыслей пропадешь
Ты, обозлившись на бездарность
Иль на мою неблагодарность,
Другого седока найдешь.
       А он под белые крыла
       Тебя ударит стременами,
       И вот уже над временами
       Счастливца Слава понесла.
А я, небритый и кудлатый,
       Покинутый и небогатый,
       Над тусклою свечей сижу.
       Пытаясь выдавить мыслишку
       Из замутненного умишка,
       Над пустолистьем ворожу.


4.

Над пустолистьем ворожу,
Слова вворачиваю в строчки.
В безумии, дойдя до точки,
Пером неистово вожу.
       Неисправимый графоман
       Запутался, как шмель в тенетах.
       Пишу в придурочных сонетах:
       «Храни меня мой талисман…»
Тут понял, что украл я эту
Строку великого поэта,
Как шизофреник - клептоман.
       А сделана она отменно
       И в жизни, даже современной,
       Отводит порчу и обман.

5.

Отводит порчу и обман,
Служа, как оберег наперсный,
Свой двухсотлетний след инверсный
Ведя уже сквозь наш роман.
       И я тащу свою строку
Путаной из облыжной mini.
Ужель иссякли чувства ныне,
Пришла пора считать
       «ку - ку»?
Нет, рано баловать утробу.
Вот раскачаюсь, влезу в робу,
Себя настрою на борьбу.
Взнуздаю пегого конягу,
Чтоб в стойле не жирел, бедняга,
А в строй поставлю слов гурьбу.


6.

А в строй поставлю слов гурьбу,
Подам команду на равненье.
К чему ввергать стихотворенье
В пустую глупую борьбу.
       Меня богемная среда
Совсем не балует признаньем,
Однако шепчет подсознанье,
Что это лишь ее беда.
       Она в тусовке непрестанной,
       В самопродаже неустанной
       Под пузырящийся стакан,
       В неистощимом словоблудьи
       С непререкаемостью судей,
       Непревзойденный критикан.

7.

Непревзойденный критикан,
Но лишь сейчас, не в перспективе,
А я всегда в альтернативе,
Как на две четверти «аркан».
Мне вкусен твердый русский ямб
В стихе романского сонета
С кислинкой волжского ранета
Во вставках из дворовых «блямб».
И можно прославлять любовь
Так что взлетит в восторге бровь
У самой утонченной дамы.
Простые четкие слова
Воспринимает голова
Без пасторальной криптограммы.


8.

Без пасторальной криптограммы
Построю свой стишок сермяжный,
Пытаясь в нем залезть отважно
В хитросплетенья Русской драмы
       Возможно, прост его мотив,
       Но, знаю, крепок, не подделка,
       Как самогонка - самоделка
       Стакашком на аперитив.
Опять ушел я от любви,
Ну что ж, такая «се ля ви».
Не раз еще вернемся к теме.
       В почти законченный сонет
       Увы, пока концовки нет…
       Сижу, деру ногтями темя.


9.

Сижу, деру ногтями темя,
Аж за ушами льется кровь,
Ну, чтоб еще мне про любовь
Родить в ночное это время.
       По - бабьи сделать «у-сю-сю»?
       Попробовать состряпать стансы –
       Постдекадансы - сублимансы?..
       Нет, братцы, тут я попросю!..
Накапать что ль сто пятьдесят…
В башке стихи давно висят…
Их надо выдернуть оттуда!
       Поднимем крышку черепка,
       И изольется рифм река,
       Освободившись из - под спуда.

10.

Освободившись из - под спуда
Недавних тягостных минут,
Что так калечат нас и мнут,
Давайте отойдем покуда
От продолжения трепни
На опостылевшие темы
О деградации системы,
О мерзостях, куда не ткни.
       Сплету цепочку эту я,
       Мои любезные друзья,
       Из строф беззлобных и
       нейтральных,
       Не осуждая, Не браня,
       Колоколами не звеня,
       Не подрывая норм моральных.


11.

Не подрывая норм моральных
Вернемся на круги своя.
       По сути, не опасен я
       В характеристиках астральных,
       Хоть и рожден под знаком льва…
Легко узрите в гороскопе,
Что мне любезней спать в окопе,
Чем воевать, как лжет молва.
       Лежу, не поднимая попы,
       А рядом бродят антилопы,
       Мной управляет аппетит:
Охочусь редко, с отвращеньем,
Лишь с голоду, прошу прощенья,
Монарху промысел претит.


12.

Монарху промысел претит,
       Охота – это дело львицы,
       Пускай красавица резвится,
       Ей званье «бизнесвумен»
       льстит.
Властитель брачных отношений
Любовь добытчице дарит,
       Порядок в прайде их царит
       Не на основе подношений.
Рычанье льва лишь для острастки,
       Мурлычь подруга без опаски,
       Коль не выходишь из границ.
Семьи основа – уваженье,
       Я ж приступлю без
       небреженья
       К стихам последних трех
       страниц.


13.

К стихам последних трех страниц,
Точней, к оставшимся сонетам,
Придется приступить с рассветом
В кровавых сполохах зарниц.
       Уже валюсь невольно ниц
       На нерасстеленную койку,
       За длинный день устав
       настолько,
       Что давит веки вес ресниц.
Еще сломалась авторучка,
Не буквы пишет, закорючки,
       И не работают мозги.
       Из них полезла ахинея,
Все верно, утро мудренее,
А за полночь не видно зги.


14.

А за полночь не видно зги
Ни в стихоплетстве, ни в дороге.
       Во тьме, споткнувшись на
       пороге,
       Башку расколешь до лузги,
       Рассыплешь рифмы под
       ногами,
       Не соберешь потом в три дня,
       И будет лезть одна фигня
       Из тыквы с мятыми мозгами.
Ну вот, я, отдохнув, проснулся,
К столу родимому вернулся,
Сажусь на мягкий табурет.
Беру чистейший лист бумаги
И, преисполненный отваги,
Пишу очередной сонет.


15.

Пишу очередной сонет
И тут невольно замечаю,
Что он собой всю цепь венчает,
Жаль только, магистрала нет.
       Стихосложения каноны
       Мы соблюдаем не всегда,
       Зато, заметьте, никогда
       Не рушим с постаментов
       троны.
Поэт затем живет на свете,
Чтоб с целым миром быть в совете.
       Коль эта миссия важна,
       Она дана ему на счастье,
       А он сквозь жизнь несет со
       страстью
       Любовь в любые времена!

       С 1 по 4 мая 2002
       (Закончена за два часа до
       Пасхи Христовой)




              Памяти поэтов
           Сергея Золотусского,
             Марка Зарецкого
             и Юрия Макарова
       
       ВСЕ УХОДИТ…
     (венок сонетов)

       1.
Снегопады, ледоходы,
Разбитной поток без брода.
От заката до восхода
Разгуляи у погоды.
       Эх, рассейская харизма,
       Удивление планеты:
       Держим зад готовым к клизме,
       А мозгов под шапкой нету.
Наплевав друг другу в души,
Все и вся вокруг порушив,
Напрочь загубив природу,
Вдохновенно бьем баклуши,
Делим нефть, моря и сушу,
Самолеты - звездоброды.


2.

Самолеты, звездоброды ;
       Гордость бывшего союза.
Заграничные подводы
Ноне возят толстопузых:
Олигархов - шалопутов,
Президентов - суверенцев,
Депутатов - проститутов,
Прокуроров - извращенцев.
       На экранах веселуха:
       Бойни, «феня» и кликухи…
       Что с Отчизной происходит?..
Умирает Мать старуха
И в агонии разрухи
Все уходит!.. Мы уходим!..

3.
ит. Мы уходим…
И в беспамятстве бесславном
Утешение находим
Или в храмах разно - славных.
       Но, увы, и те в откупе
       Джентльмена от удачи,
       С золотым крестом на пупе
       И в тельняшке от Версаччи.
       Бьемся в стенки головою,
       Днем скулим, а ночью воем,
       Как собаки без породы…
       Молча с тупостью немою
       Мрем и летом, и зимою,
       И красавцы и уроды.

4.

И красавцы и уроды
Непутевую Россию
Растлеваем год от года
И, при этом, ждем Мессию.
       Бесконечные раздоры,
       Катаклизмы и обвалы,
       А вокруг жируют воры,
       Болтуны и подпевалы.
В жерле рыночной стихии
Страсти вспенились лихие,
А князья летят в Барвихи…
       Водка плещется в стакане,
       Ноги вскинули в канкане
       Развеселые чувихи.

5.

Развеселые чувихи,
Лесбиянки, педерасты,
Хиромантки - охмурихи,
Тут, как тут, приперлись…
       Здрасте!
Наркоманы, трансвеститы,
Садо - мазо - сексуалы,
Расплодились паразиты…
Всех их терпим, всё нам мало.
       Насосавшись алкоголя,
       В злобной зависти до боли,
       Мать готовы сжить со света.
Лишь одни с душою чистой:
Забубенные артисты
Да безумные поэты.


6.

Да, безумные поэты
Золотусский и Зарецкий
Не жильцы на свете этом
С их душою полудетской.
       Этот сам порвал оковы,
       Тот не удержал бечевку…
       Затерялись их подковы
       Средь живучей мелочевки.
Не кончаются поминки.
За одним другой уходит
Без оркестров, тихо, тихо,
       А в фуршетных вечеринках
       Под текилу колобродят
       Болтуны, зануды, психи.


7.

Болтуны, зануды, психи
Изгаляемся в похабстве
И прислуживаем лиху
В сатанинском сытом рабстве
       Или в гадостных бараках,
       Искореженных проказой,
       Мы сидим, гнием во мраке,
       Что навечно нам предсказан,
       И несем в себе заразу,
       Перед совестью своею
       Оставаясь без ответа.
Нигилисты по приказу,
Постепенно костенеем,
Сластолюбцы и аскеты.


8.

Сластолюбцы и аскеты,
Все равны перед Всевышним.
Нет бездарного поэта,
Есть в колоде козырь лишний.
       Под крестом лежит Макаров
       И в стране пиитов горней,
       Прекратив на время свары,
       Обсуждают «некросборник»,
 Врут про спонсоров, ресурсы
 Держат «властьимущих»
       в курсе
       (И с Зарецким то же спето).
       Согребая крохи с блюда,
       «Как нам быть?..» – орут
       повсюду,
       И вопрос извечный этот.


9.

И вопрос извечный этот,
И – Что делать?.. ; Здесь же тоже…
       Призадумались эстеты:
       «Что же так живем негоже?»
Если быть! Так делать дело
Бескорыстно, с Верой в Бога.
       А не быть ; стонать несмело,
       Подло гнить в стране убогой.
С наших «ханов»
       взятки гладки,
Их халявит на запятках
Всепланетная карета.
 Огород всегда в порядке,
 Коль свинья сыта без грядки
 (Всем известно без секретов).


10.

Всем известно без секретов
Что людей ведут к согласью
Труд за честь, не по декрету,
И отсутствие безвластья.
       Безответственность и леность
       Губят страны и народы,
       А мздоимство и растленность
       Порождают лишь невзгоды.
Не бывать благополучью
У людей породы сучьей,
Беспредельной и алкашной.
Незачем себя им мучить,
Хоть всегда вопрос едучий:
Быть, не быть?.. волнует страшно.


11.

Быть, не быть?.. Волнует страшно
Тех, кому мозгов хватает
Помнить о пути вчерашнем,
На сегодняшний вступая.
       «Опыт – сын ошибок трудных»,
       Говорил наш Русский гений,
       Даст нам сонм открытий чудных
       Без порожних словопрений.
Но великих забываем
И с упорством наступаем
Вновь на грабли те, что метят,
По физическим законам,
Недоумков, пустозвонов:
Ноев, Хамов и Гамлетов


12.

Ноев, Хамов и Гамлетов
(Только в нашем переводе)
Черенок привычный этот
Из дремотности выводит.
       Без ведра воды студеной,
       Без дубины над затылком
       Наш дурак, не заведенный,
       Будет век сидеть с ухмылкой.
Эти Муромцы Ильюхи
На печи вальяжат брюхо,
Давят нары Пересветы,
Брагой тешатся хмельною,
Починая жбан весною,
С «бодуна» в начале лета.


13.

С «бодуна» в начале лета?!
Если честно? Распрекрасно
Сунуть морду беззаветно
В ковш с холодным русским квасом.
       Потечет не кока - колом,
       А вольется плавно в глотку
       И загасит алкоголь он
       Не насильно, а в охотку…
       На бруснике и хреночке,
       На смородинном листочке,
       Разядреный центр брашна ;
       Ничего прекрасней нету,
       С ледничка, в момент рассвета,
       После оргии вчерашней.


14.

После оргии вчерашней
На фиг аспирин шипучий,
Если в жбане квас куражный,
Звонкоструйный и могучий,
       А за ним горячих щишек
       Со сметанкою, да в плошке…
И…Слетает хмель с мальчишек
Сразу после первой ложки.
       И уходят мысли злые,
       Что тащил я по сонетам,
       И в окно стучат восходы…
Россияне дорогие,
В дар примите от поэта
Снегопады, ледоходы!


15.

Снегопады, ледоходы,
Самолеты - звездоброды,
Все уходит…Мы уходим,
И красавцы и уроды,
Развеселые чувихи
И безумные поэты,
Болтуны, зануды, психи,
Сластолюбцы и аскеты.
       И вопрос извечный этот
       (Всем известно без секретов):
       Быть, не быть?!
       Волнует страшно
       Ноев, Хамов и Гамлетов
С «бодуна» в начале лета
После оргии вчерашней.

       Март 2003



     ПРЕДОСЕННИЕ
       ДИАЛОГИ
   (венок сонетов)

       1.

Недолго топал в эполетах
И тридцать лет на костылях
В плюгавых отставных валетах,
Не побывавших в королях.
Себя не числю в фаталистах,
Но офицерский мой полет
Окончен был башкой об лед,
(наверно, потому, что быстрый).
Ланцет хирурга, стынь палаты,
Из гипса обливные латы, ;
Безгрешный воробей в снегу.
Все так: судьбу не выбирают…
Свой взгляд в былое простирая,
Во снах то время берегу.


2.

Во снах то время берегу,
Неистовое и простое,
Как чашка с горкой творогу
В избенке сельской на постое,
Как чистый искристый ручей
С харюзом крапчатым в засаде,
Как острый вспых из палисада
Лазурных с золотом очей.
Немного мне пришлось пожить
Той жизнью, но к чему тужить
И холить боль зимой и летом.
Прощай, мой китель, и прости,
Что звезд больших не смог нести!
Теперь кочую в поле этом.


3.

Теперь кочую в поле этом:
Чудес, а может, дураков,
Возможно, то и то ; ну, где там
Мне выскочить из сих портков.
Прости за термин, моралист,
Житуха прелесть на «гражданке».
Ты понял правильно? Ну, danke!
Тогда откроем чистый лист.
Подмоем все и поменяем,
Пером мыслишки погоняем,
Шугнем словесную пургу,
Встряхнем житейское лукошко,
Откроем из дому окошко
На древнем волжском берегу.


4.

На древнем волжском берегу
Нахлынули воспоминанья,
А отогнать их не могу,
Сижу с придавленным сознаньем.
В тумане вязком голова,
В мозгу былая боль
вспухает,
Выдрючивает, не стихает,
Жива проклятая, жива.
Паскудно нервы теребя,
Везу ее внутри себя,
Как, трижды списанный
«Икарус»,
       Тут, умножая цепь утрат,
       Пусть не на много, ни стократ,
       Примчался смерч, порвал мой
       парус.


5.

Примчался смерч, порвал мой парус
И завертел пробитый челн
(Стащу у классика хоть малость,
Продолжив мысль: «по воле волн»).
Ну что ж ты так, дитя разбоя,
Жестоко шутишь надо мной
И, завывая сатаной,
Лупцуешь кулаком прибоя.
О, как же я устал сражаться,
Ругаться, льстить и унижаться,
Хоть битой мордой в слань ложись!
Но ты, не вняв моим стенаньям,
Лодчонку, что за наказанье,
О скалы шваркнул. ;
       «Эй! Держись!!!»

6.

О скалы шваркнул ; «Эй держись!»
Скривил волну ухмылкой злючей…;
«Жить хочешь?» ;
       Очень! ;
       «Побожись!» ;
       Клянусь!!! ;
«Так не жалей уключин!
Какой ты офицер к шутам,
Когда согнулся, как лозинка?
…Протез? Жить можно без лезгинки.
Привыкнешь! Было б тут и там…
Наплюй на козни, ложь и дрязги,
       Зубами злобными не лязгай,
Напрасно в драки не вяжись,
       Забудь про прошлые обиды,
Отринь все страхи инвалида
       И вновь в незнаемую жизнь!»


7.

И вновь в незнаемую жизнь,
Не ту, что выбирал когда - то,
Вступаю я без укоризн
С привычной прямотой солдата.
Тонуть в вине познав предел
И волком выть с тоски и горя?
Загнуться в пьяном подзаборье?..
Шалишь, рогач, ; не мой удел!
К чему заигрывать с судьбой?
Бывает временами сбой:
Частенько не по делу ярюсь.
Борясь в себе с самим собой,
Порой с ненужною пальбой,
Взбраюсь с яруса на ярус.


8.

Взбираюсь с яруса на ярус
По поэтической стезе.
(Вот дурость выперла под старость
В какой не знамо железе.)
В стихах, что формою простой
И неприятием цинизма,
Зовутся верхом архаизма
У молодежи «золотой»,
Эквилибристике лихой
С ее словесной шелухой,
       До срама нижнего раздетой,
Я не хочу махать клюкой.
       Пишу классической строкой,
       А в ней порой лучи рассвета.


9.

А в ней порой лучи рассвета,
Пробившись через щелку штор,
Кольнут зрачки своим приветом:
«А ну - ка, вылезай из шор,
       Успеешь строчку допахать…
Шагай на реку, хватит киснуть,
…Что Windows? Хрен с ним!
       Пусть зависнет!
Поверь Остудину… Начхать!
Возьми каникулы, чудак,
       Забрось словесный кавардак,
Пойми, не вечно наше лето!
       Примчат сентябрьские деньки
И мысли, светлы и легки,
       Позолотят перо поэта.


10.

Позолотят перо поэта,
Как солнце мётлышки сосны,
В янтарной гамме желтоцвета,
Беспечно разгоняя сны,
Близняшки - рифмы, славя слог,
Хозяйки Музы сладкоречной.
       Еще успеешь ручкой вечной,
       Увековечить диалог
       Со мной,
       но только не петитом!
Владыка движется к зениту…
Боюсь отстать…
       Прощай!..
       Прости!..
И знай, дружок, со мною встречей
Из тысяч одного отмечу:
Счастливчика , как ни крути…


11

Счастливчика, как ни крути,
Всевышний по Парнасу водит.
Шути над этим, не шути,
Но только так и происходит.
В довольно бойком стихоплетье,
Любой бы смог понатореть,
Но чтоб над рифмой умереть ;
Судьба поистине поэтья!..»
Не будем называть имен,
Ушедших не под всплеск знамен,
У нас в России, а не где - то.
Фу, так и тянет в черноту…
Уж лучше строчки я сочту,
Бежит к концу венок сонетов.


12.

Бежит к концу венок сонетов,
Сплетённый на такой манер,
Что разобрать сумеет это
Лишь только бывший офицер.
Какое бредоохрененье!
Ну надо ж, что понакрутил,
Как будто бражку «замутил»
Из полускисшего варенья.
Сварганил чтиво полупсих,
Но хорошо от сих до сих!
Сейчас меня счастливей нету!
Запрячу огниво и трут,
Какой ни труд, а мысли прут.
Быть может,
       и прочтётся где - то.

13.

Быть может, и прочтётся где - то
Мой нетипический венок,
В котором смерчи и рассветы
Со мной вступали в диалог,
Где чуточку в жилетку нюнил
Зачем ; не помню ; и кому,
И на фига, и почему,
Не знаю, капельку похрюнил.
При этом хочется признаться,
Что не пришлось мне на -
       прягаться,
Заплел я без труда почти
Пятнадцать
       четырнадцатьстрочий…
Опять вам голову морочу…
Ну, с Богом! Доброго пути!


14.

Ну, с Богом!
       Доброго пути! ;
Нет в мире лучше пожеланья,
Способного в любви нести
Людское славное прозванье.
Оно условно, безусловно,
Известно из глубин веков,
Как «Не сносить тебе подков,
Пегас, на ниве многословной!»
А я тащу в своем мозгу
Муштру, тупую не в дугу,
На строевых
       «кордебалетах».
Пускай ушло то время в даль,
Но всё равно его мне жаль!
Недолго топал в эполетах.


15.
       (магистрал)

Недолго топал в эполетах…
Во снах то время берегу.
Теперь кочую в поле этом,
На древнем волжском берегу.
Примчался смерч,
       Порвал мой парус,
О скалы шваркнул ;
       «Эй! Держись!!!»
И вновь в незнаемую жизнь,
Взбираюсь с яруса на ярус.
А в ней, порой, лучи рассвета
Позолотят перо поэта,
Счастливчика, как ни крути!
Бежит к концу венок сонетов.
Быть может,
       и прочтётся где - то.
       Ну, с Богом!
       Доброго пути!

Сентябрь 2003

А МБИВАЛЕНТНОСТЬ
(венок сонетов)
      
       Словно Мёбиуса лента
       наша жизнь амбивалентна...
                Лиахим Возут

1.
Запутан я, как всё вокруг –
Дитя России и эпохи,
Они судьбой
       замкнулись в круг,
Который мой, – хорошь
       иль плох он.
Коль для рождения страну
И времена не выбирают,
И в них живут и умирают,
Спасибо, классик! Но весну
Воспринимаю так, как осень,
И грязь её не скрасит просинь
Небес умытых, но предвижу,
Что буду бит и оскорблён
За то, что хоть и убелён
Живу, люблю и ненавижу.

2.
Живу, люблю и ненавижу
Себя за то, что мой синдром –
Гад абстинентный,
       хитрый, рыжий
Меня чубайсит, словно ром
Ямайский и по пищеводу
Под вечер разливаясь в кайф,
Поутру в
       драный
       «суперрайфл»
Оденет зад мой, в непогоду,
Погонит к ближнему маркету,
Где сочинителю сонетов,
Чтоб отогнать его недуг,
Отмерят капель сто отравы
Рукою левой или правой
И ближний враг
       и дальний друг…

З.
И ближний враг
       и дальний друг
Не всё ль равно когда заметят,
Что тонет мой житейский струг
Уж лет пятнадцать по приметам,
Как «Отче наш»
       известным всем
От православного крещенья.
Банально?
       Но, прошу прощенья,
Хандра – она из вечных тем.
Возьмите Пушкина роман,
Где светский лев и бонвиван
Тяжелым сплином
       обездвижен.
Ни вырвут из его тенет
Ни гром мазурки ни брегет,
И нежный вздох
       и взгляд бесстыжий.

4.
И нежный вздох
       и взгляд бесстыжий
От первородного греха
Приёмы действенные… Ниже
Опишем их мы, но лиха
Другая сущность индивида:
Двойное дно его и цвет,
Которому названья нет.
И что уж тут таить обиду…
Свободы жаждем,
       но холуйством
Страдаем и, в
       похмельном
       буйстве
Надеемся – вернётся вождь,
Всё конфискует и поделит…
И нам, как на башку Емели
Вдруг в ясный день
       прольётся дождь.

5.
Вдруг в ясный день
       прольётся дождь,
Скользнет прозрачною стеною,
На паутинках капель гроздь
Развесит, смыв остатки зноя.
Умоет ненароком лик
У слободы Адмиралтейской.
Прогноз поправив
       по – третейски,
По крышам пустит
       жёлтый блик.
И запарит асфальт седой,
Халявной спрыснутый водой
(и недозированно – вдосталдь),
И с подсинённого холста
Улыбкой Господа Христа
Зарадужит в краю погоста.

6.
Зарадужит в краю погоста –
Они унас в стране везде…
Под каждым
       домом чьи-то кости,
Мы строим счастье на беде.
Зорим могилы
наших предков
И прём кресты
в металлолом.
Пустив историю на слом,
Вернёмся вскорости
       на ветки.
Я, может слишком жёстко?
       Пусть!
В недавнем прошлом звали Русь
На глиняных ногах колоссом,
И в битвах нас спасал лишь вес,
А в мире нами правит бес.
Так сложно всё
       и всё так просто.

7.
Так сложно всё и всё так просто:
Любовь, соитие, дитя…
Измена – в сердце
ножик вострый,
Обида походя, шутя…
Божба –
А! Чтоб мне провалиться!
Ей Богу! Матерью клянусь!..
И тут же ловко извернусь,
Чтоб только своего добиться.
Содом замешан на Гоморре.
Из полымя в огонь и горе,
В бесчестьи пред иконой ложь.
Но – «От работы – кони дохнут!»
Но – «Руки от труда отсохнут!»
Но – «Сладок хлеб,
       хоть горька рожь!»

8.
Но сладок хлеб,
       хоть горька рожь!
Не позабыли люди в мире:
Работай! Малое умножь!
А мы лишь мочим
       всех в сортире.
И всюду видим мы врагов,
А враг свернулся
       в чреве нашем,
Как цепень
свинский
       жаждет каши,
Пивца, подовых пирогов,
И я, как все, брюзжу повсюду,
Особенно, когда посуду
Под зелье ставлю и калач
Свой, зачерствевший,
 крупно режу,
И сыр грызу давно несвежий,
Мне радость – плач
 и горе – плач…

9.
Мне радость – плач
       и горе – плач.
Сижу обвешанный соплями,
А где-то мир несётся вскач,
Покуда в постсоветской яме:
В ре-се, ещё фе-се и ер
Мы – бедолаги гоним дуру
Пока дерут седьмую шкуру
С нас президент,
       парламент, мер.
Плодятся архиалигархи…
Откуда этот термин «архи»
В России, где
простой
       «ширмач»
Всегда в фаворе
       был у «бана»,
И на «кичмане у Ивана» –
Защитник сам и сам палач.

10.
Защитник сам и сам палач,
Не то, что нынешний вельможа –
Такой же, как и в прошлом рвач,
Но с беспредельно наглой рожей.
Ужасно то, что не один –
Плодливо дьяволово племя.
В грабительское наше время,
Как казнокрад, так господин.
Увы, но в том, что наша власть
Сосёт из нас кровишку всласть,
Виновны сами мы, отчасти,
Живём в надежде, что хлеба
Для нас притащат в коробах
И в вечном ожиданьи счастья.

11.
И, в вечном ожиданьи счастья,
Мы строить не хотим его,
Лишь наблюдаем без участья
За тем, кто воза своего
Не растерял на полдороге,
А тащит, приумножив кладь,
И лишь у самого порога
Он позволяет благодать
Отдохновенья от работы,
В наследство передав заботы,
Все силы исчерпав до дна.
Тогда, как наш
       лентяй безбожный,
Зациклясь в
       зависти ничтожной,
Забыл, что жизнь всего одна.

12.
Забыл, что жизнь всего одна
И, что уже маячит точка
В конце пути, и седина
Побила у меня височки…
И потому спешу
       к тетрадке –
Последней радости моей,
Чтобы успеть на склоне дней
Хоть что-то
       посадить на грядке
Из зарифмованных словечек,
При этом не жалею свечек
И капель зелена-вина…
А то, что Муза стала реже
Дарить меня
       мыслишкой свежей,
И вовсе не её вина.

13.
И вовсе не её вина –
Эпохи той, что мне досталась,
И не причем совсем страна,
Что слишком ранняя усталость
Корёжит душу и гнетёт,
И, что впадаю я в унынье,
И, что давно небесной синью
Не заманить меня в полёт.
К тому ж на лайнере вояж
На пенсию на нашу – блажь,
Старперам
       нынче
       не до сласти.
И рупь давно у нас ни в грош…
В кармане – на аркане вошь,
Коль прикуп
прикатил не к масти.

14.
Коль прикуп
       прикатил не к масти
Иль подлетел на мизерах,
Вполне возможно,
       цепь напастей
На этом кончится… Тарах! –,
Разбилась чашка…
       Это к счастью!
Крутнул Господь
       земли волчок…
Пойду молиться. И, молчок!
Пора готовится
       к причастью…
К чему посуда при пошеньи?
Поможет получить прощенье
Хранитель Ангел –
       верный Друг.
Хоть понимаю, безусловно,
Что по уши
       в сетях греховных
Запутался, как всё вокруг.

15.
       (магистрал)

Запутан я, как всё вокруг –
Живу, люблю и ненавижу…
И ближний – враг,
и дальний – друг,
И нежный вздох,
       и взгляд бесстыжий…
Вдруг в ясный день,
       прольётся дождь,
Зарадужит в краю погоста…
Так сложно всё
       и всё так просто,
Но сладок хлеб,
       хоть горька рожь.
Мне радость – плач
и горе – плач,
Защитник сам и сам палач.
И в вечном ожиданьи счастья,
Забыл, что жизнь всего одна
И вовсе не её вина,
Коль прикуп
прикатил
не к масти!

10 июня 2005