Ода первой скрипке

С кем ты вышла тягаться? – гордячка, сверчок; инструмент,
Чей смычок – словно спичка, а голос – печален и тонок.
Ты зайдёшься в слезах, уверениях, просьбах и стонах –
Но тебе докричаться до альтов и труб не суметь!

С кем ты вышла тягаться? – оркестр всесилен, как бог.
Он блестяще обучен игре и отменно настроен.
Он привык восхищаться собой, и совсем не настроен
Принимать во внимание пламенный твой монолог...

Но отречься нельзя. Ты в ответе за тех, кто внизу.
Этот зал неспроста так внимательно смотрит на сцену;
Эти взгляды – живые, и знают рыданиям цену,
И за каждой оброненной нотой увидят слезу...

Так рыдай без оглядки о горестной нашей судьбе!
Восходи до высот, до которых лишь слёзы восходят.
Пусть оркестр гремит и в неправедном гневе исходит –
Зал не слышит его, зал внимает одной лишь тебе.

Вот из недр его, недоступных в своей глубине,
Неожиданно вырвался возглас восторженный чей-то –
И сейчас же из хора всеобщего выпали флейты,
До финала играя концерт на твоей стороне.

Дальше – больше: за нежными флейтами дружно вослед
Скрипки, сёстры твои, подхватили твой плач беззаветный.
И мелодия гнева ослабла, и стало заметно,
Что немного ещё – и сойдёт она вовсе на нет.

Наконец, и тарелки, привыкшие гам поднимать,
С дребезжанием в голосе просят прощенья стыдливо...

Так приходит рассвет! Так приходит прилив за отливом!
Так того, кто один, начинает толпа понимать!

С кем ты вышла тягаться? – весь мир пред тобою затих,
И, себя позабыв, он негромкому плачу поверил,
И себя самого этой мерой печальной измерил,
Положив свою душу на твой вдохновенный мотив.

Так чего же ещё? Как бы долго твой путь ни петлял,
Он имеет конец – и приходится нам расставаться.
Как бы зал ни сиял, как бы он ни дрожал от оваций –
Ты вернёшься обратно в свой тёмный и скучный футляр.