Сны Греции

       Иллюстрации к сборнику: http://photofile.ru/users/ink-ognito/95185818/

       Откровения амазонок.


       Звенел тончайшими браслетами
       Девичий танец до утра.
       Ах, лето с ясными рассветами!
       Колчан отстёгнут от бедра,
       Щитов литые полумесяцы -
       Что полумесяцы бровей..."
       Пускай посмотрит и побесится
       Сластолюбивый муж Тесей.
       Мы цепи ржавые супружества
       Двойной секирой рассечем,
       И ненавистно нам лжемужество,
       Есть лук за шёлковым плечом!
       Презренным не прельщусь мужчиною,
       Ну, разве только ночь в году...
       Жить с неотесаною глиною?
       Во всем идти на поводу?
       Стирать хитон? Варить им супчики?
       Полировать его копьё?
       Да, ждать, когда же эти супчики
       Явят величество своё?"
       Так Антиопа, подбоченившись,
       Вещала громко средь подруг
       На берегу , а море вспенившись,
       Покачивало чей-то струг...
       "Они вино пьют неразбавленным,
       Порою прямо из мехов,
       И, закусив сырочком плавленым,
       Храпят до третьих петухов,
       Мне, право, кажется, патрицию
       Не гоже ночью так храпеть..."
       Рекла Алопа за царицею -
       (Могла же мнение иметь?)
       "А я бы оскопила всякого! -
       Старушка взвизгнула в сердцах ,-
       Они и любят одинаково,
       Да, не за совесть, а за страх."
       Другая ей пропела в терцию:
       "Они, конечно, вахлаки...
       Приап платил в час по сестерцию,
       Жаль, ночи летом коротки."
       "Довольно прикрываться Троями!
       К тому же, Трою, например,
       Чтоб сделать всех мужей героями,
       Присочинил слепой Гомер."
       "Клянусь родительской гробницею,
       Мужей должны мы проучить!"
       И все решили за царицею
       Мужскую ложь изобличить.
       Рассказ царицы амазонок Антиопы.


       Ариадна

       Ариадна! Всей нежностью женственных "а"
       Это имя наполнено тайной:
       Не сама выбирала себе жениха -
       Дионису супругой случайной
       Обрекли - упорхнул беззаботный Тесей -
       Не сплела из клубка ты любовных сетей.


       Так - скатывают бинт
       Белый.

       Так - ввинчивают в лабиринт
       Тело.

       "Одиночество - сон, где мы бродим одни,
       Не усни, не усни, не усни, не усни, -
       Шепчут волны Эгейского моря
       И маня, и дразня, и задоря, -
       Алчет жертв одиночества Молох -
       Не разбудит ни шорох, ни всполох..."


       Она для мастера Дедала
       На Крите весело плясала!


       Слёз и пены морской одинаковый вкус,
       Бег Тесея - змеи ядовитой укус.
       Остров Наксос. В ракушках прибрежная мель,
       Мерный шелест прибоя - любви колыбель,
       Расторопные волны тонули в песке...
       Жизнь Тесея на тонком висит волоске.


       Дедал, волшебный где клубок?
       О боги, как мой сон глубок!


       Словно знала о предназначеньи своём,
       Грозной воле богов не переча,
       Лабиринт - не жилье, что сдаётся в наём,
       Минотавр - это только предтеча.
       Одиночество - страх, одиночество - бред,
       Семь разлук, семь смертей, семь скитаний, семь бед.
       А Тесея на острове Наксосе нет?
       Может быть, Дионис знал на это ответ...


       Ещё не лёг меж этих уз
       Скрижальных заповедей груз.




       Монотонно текли солнцеликие дни -
       Не усни, не усни, не усни, не усни,
       Непроглядные липкие ночи
       Комариного писка короче.

       А когда поняла, что осталась одна,
       Без опоры - без крыши, без стен и без дна -
       То, забыв про свое первородство,
       Пожалела его! За уродство!


       Простим его, убогий он...
       О боги, как глубок мой сон!


       "Одиночество - счастье, не горе,-
       Ей шептало Эгейское море,-
       Одиночество - боговеликая мысль,
       Не кликушам его открывается смысл,
       Не страшись, не беги, не чурайся его,
       Но вкуси всё, что можешь, вкусить от него.
       Всё отдай , что имеешь, прибрежной волне,
       Жемчуга раствори и топазы на дне,
       Отдохни и забудься, не плачь о родне,
       Боги добрые есть и в чужой стороне."
       Остров Наксос. Пустынный обветренный мыс,
       Не случайно её тут нашёл Дионис...


       Не покидай его Дедал ,
       Тесей клубок назад отдал...


       А во снах Ариадны проходят века,
       Путеводную нить крепко держит рука.
       Как сияли глаза ему, словно огни,
       Как шептала ему: не усни, не усни!


       Но вернулась пустой Ариаднина нить -
       Мог ли лживый Тесей Минотавра убить?


       Рассказ амазонки Алопы.


       Федра

       Стройнее ливанского кедра
       Жена Тесеева - Федра.
       Любит хитрец Тесей
       Миносовых дочерей.
       Брошена безоглядно
       Горлинка Ариадна.
       Тайна - сердец недра.
       Местью горит Федра.
       Гаже, чем скользкий уж,
       Сластолюбивый муж.
       Тьму пролежал лежанок.
       Всех перебрал служанок.
       Пуще горгон страшна
       Брошенная жена -
       Боги за то в ответе...
       Так и живут на свете
       Царь и царица Афин,
       С ними Тесеев сын.
       "Пасынок Ипполит,
       Хочешь, бежим на Крит?
       Глупый Тесей стар,
       Что ему мой дар?
       Ясный мой соколёнок,
       Ты уже не ребёнок,
       Кожа твоя - шёлк,
       Федру возьми в толк,
       Волосы золотые,
       Мягкие, завитые,
       Тёмен бровей мак,
       Ногти твои - лак...
       Жилочка на виске,
       Родинка на руке...
       Зелья бы приворотного -
       Ох, опоила б родного!
       Жарко любовь палит...!"
       Бесится Ипполит,
       На мачехину любовь
       Тонкую хмурит бровь.
       "Да за такой взгляд
       Лучше принять яд!
       Прости, что оговорила -
       Очень тебя любила."


       "Боги! Она не дышит,
       Не говорит, не слышит!"
       Сколько же их пролито -
       Слёзынек Ипполита!
       Вчера был чужой, каменный -
       Нынче - упал замертво.
       На живую глядел пресно -
       Знала бы, так воскресла!



       Рассказ амазонки Ипполиты.

       Медея.

       Жадно вёсла погружались в плоть литую,
       В парусах бесился ветер сатанинский,
       И нырял Арго в пучину золотую -
       Так гостей встречал приветно Понт Эвксинский.

       Край коварный - солнцеликая Колхида,
       Неуютно фессалийцу тут Ясону,
       Губы сжал, вола запряг - не подал вида -
       Сеял в поле зубы грозного Дракона.

       Всё вокруг него враждебное, чужое,
       Не идёт руно само покорно в руки,
       Сна лишился он, лишился он покоя -
       Да, бессилен без Медеевой науки.

       А Медея, лишь увидела Ясона,
       Белый свет тотчас померк перед очами,
       И вздыхает, и лежит она бессонно
       Непроглядными и душными ночами.

       "Что руно - не жаль отца, родного брата,
       Никакого мне с любовью нету сладу!
       Буду проклята, грешна и виновата -
       Пусть бы только взял меня с собой в Элладу!"

       На Ясона не надышится Медея,
       Но волшебные любовь уносит силы.
       "Афродита! Из-за этого злодея
       Столько зла я в этой жизни совершила.

       Стала родиной постылая чужбина,
       Я от ревности - слабей сухой былинки...
       У меня растут Ясоновы два сына,
       Два цветочка, две родимые кровинки.

       Я соперницу Коринфскую с ним рядом
       Не стерпела - пусть простят за это боги!
       И отравленную свадебным нарядом,
       Убрала её сама с его дороги.

       Увезу детей да спрячу на Колхиде,
       Мол, убила, сумасшедшая, их с горя.
       Стану чёрная ходить в простой хламиде,
       Все браслеты, все подвески брошу в море.

       Не летать мне на крылатой колеснице,
       Не натягивать узды рукою твёрдой...
       Почему мне всё Ясон ночами снится,
       И руно его кудрей и профиль гордый?"

 




       Рассказ амазонки Пентесилеи.


       Пенелопа.

Беломраморный дом, словно пеплум , окутал туман,
И прозрачны насквозь кружева алебастровой пены.
"На Итаке ли я? Или всё это только дурман?
И вот-вот запоют сладкозвучно и нежно сирены?"


Не узнал Одиссей голубую Итаку свою,
Плотным пологом скрыт каменистый, пленительный абрис.
"Окажусь ли опять в золотом виноградном краю,
Где под ветром шуршит восковыми листочками маквис?"


А дворец Одиссея заполнил табун женихов,
Все велят принести им вина из подвала холопу,
И сосут его жадно губами из новых мехов,
И клянут, и бранят, и торопят его Пенелопу.


Пенелопа хитрит, и ночами мотает в клубки
Покрывало: "Закончу - тогда позабочусь о свадьбе.
Хоть бы весточку мне от него принесли голубки!"
Всё на море глядит, и боится гулять по усадьбе.


Покрывало готово, откладывать свадьбу не след.
Вот последний турнир - женихи потирают ручищи,
Но является странник, согбенный от тысячи бед -
Весь в лохмотьях старик, неприглядный, завшивленный, нищий.


И рыбы принесли Одиссеем оставленный лук,
Запыленный, забытый, но, словно с железной тетивой.
Только кто бы к нему не прикладывал ловкости рук,
Ни одной не послали стрелы они звонкоигривой.


Подошёл Одиссей - раздражён, неуверен, угрюм,
Плюнул на руки он и сказал: "Помогите мне боги!"
Как мешал ему весь, маскарадный пушистый костюм!
Как движения были его непривычно убоги.


О бессилии мышц, о предательстве рук или глаз
Рассказать не способны литые Гомеровы стопы.
Знать, не пробил ещё возвращения радостный час,
И никто не тревожит покоя седой Пенелопы.










       Рассказ амазонки Левкиппы.


       Психея

На земляникой выпачканный рот -
Улыбчивый, безгрешный, но желанный -
Залюбовался баловень Эрот.
Небесною напудренная манной
Психея спит, и ямочка на шее
Тепло и беззащитно голубеет -
Там неба накопилось озерцо,
Вот-вот прольётся, прямо на лицо -
Так голова закинута неловко!
Вся в чёрных точках божия коровка
Доверчиво гуляет по реке
Из вен и жилок на её руке,
Где кожа перламутра розовее,
А профиль чёткий - словно на камее.
"О боги, боги! Как она прекрасна!
 Нет, матушка ревнует не напрасно...
Я думаю, победа будет лёгкой,
Накину сеть, свяжу ее веревкой...
Верёвки нет... мне подойдет лоза!"
Пред ним Психеи ясные глаза:
"Скажи мне, кто ты, мой золотокожий?"
"Никто, Психея, для тебя прохожий."
"Мой господин, какой чудесный сон
Я видела: богиня Афродита
За что - не знаю - на меня сердита,
Послала сына взять меня в полон.
Мне кажется, передо мною он ,-
Потом еще добавила несмело, -
Ты душу предпочтешь иль тело?
Психеи нет!" И бабочкой присела
На смуглое точёное плечо,
И стало в этом месте горячо.


Он шёл и спотыкался то и дело,
"Поделимся: ей душу, мне же - тело.
Устрою рай себе из шалаша..."
"Мой господин, Психеи суть - Душа!
Что плоть моя? Скорлупка, оболочка!
Не стоит отлетевшего листочка!
Нам никогда шалаш не станет раем,
Шалаш без душ, увы, необитаем.
Я стану лживой, вечно раздражённой,
Ревнивой стану... Неодушевлённой!
Сварливой, жадной... Я бы не хотела.
Ты матушке отдай скорлупку тела."
Наш Эрос шёл понурый и угрюмый,
А бабочка шептала: "Думай! Думай!"






На Афродитен каменный вопрос
Ответил односложно: "Я принес."
И бабочку ей отдал прямо в руки.
Мужчины женщин слушают от скуки,
Чтоб поступить как раз наоборот -
Не исключенье, кажется, Эрот.
Мать улыбнулась: "Вот он - мой урок,
Ты человеком сделался сынок.
Глупец предпочитает морю сушу -
Запомни: боги выбирают Душу!






       Рассказ амазонки Периклы.


       Галатея

Мне бы дом на горе,
Да козу во дворе,
Кур, корову, здоровых детишек,
Чтобы аист гнездился на крыше.
На румяной заре,
Умываться в ведре -
Рассказать? Не поймет, не услышит.


Быть поближе к земле,
На базар на осле,
Чтобы добрые были соседи,
Вечера коротали в беседе.
Печь ракушки в золе,
Самовар на столе -
Намекнуть? Скажет: "Милая, бредишь."


Мне бы прялку в углу,
Половик на полу,
Чем от пыли в коврах изводиться,
Окна настежь открыты в светлице.
В лодку сесть на молу,
В руки взять по веслу -
Попросить? Не поймет, разозлится.


Я не плоть и не кость.
Он хозяин, не гость,
Он меня сотворил, может статься,
Не любить, не жалеть - любоваться.
Он есьмь колос, я - ость,
Мысль, зажатая в горсть,
Лучше б статуей мне оставаться.


Не поймет мой герой:
Для живого - живой!
Это истина слишком простая.
Я - живая, живая, живая!
Верно, этой игрой
Бережет свой покой,
Ведь с живой-то морока большая.



"Дай ей дом, в доме рай;
Да любовь через край,
Да детей, да скотину, да прялку,
Да под яблоней кресло-качалку.
Попивай с нею чай,
Да соседей встречай.
Проучить бы её, как весталку!


Вся забота её -
Огород да жильё.
Не поймет: я нисколько не трушу,
Ей готовлю бессмертную душу!
День и ночь про своё,
Плебс в крови у неё!
Галатея, тебя я разрушу!"






       Рассказ амазонки Фелопы.


       Эвридика.


Плач Орфея по Эвридике, которую в лесу укусила змея.

"Напомнил осенний лес
Эскиз картины:
Он нарисован, но не весь -
До половины.
На осторожный карандаш
Рукой несмелой
Была положена гуашь,
Но облетела.
А над шандалами стволов
Пылали кроны,
Но в охре масса островков
Совсем зелёных.
Похожа пышная листва
На орифламму,
Смотреть - кружится голова
На эту гамму!
В последних числах сентября
Есть день, в который
Всех змей вечерняя заря
Уводит в норы.
Шипя свиваются в клубки
Гадюки, кобры,
Предупреждают старики:
Тот день - недобрый!"



То причитал певец Орфей
Над телом нимфы.
Вчера он изобрёл спондей,
Сегодня - рифмы...


Его несчастная жена
Змеиным ядом
Была в тот день поражена,
Хоть он был рядом.


Так Персефону скорбный вид
Его растрогал,
Что молвила: "Спустись в Аид.
Я на дорогу
Даю тебе всего три дня,
Сегодня первый.
Смотри, не подведи меня,
Там сторож - Цербер!"



"Уже темно ,- решил Орфей ,-
Сегодня высплюсь,
А завтра соберу друзей,
Мы поразмыслим."


С утра оплакивал жену
В венке из лавра,
В кифаре оборвал струну
Под храп кентавра.
Потом Орфей вкусил обед,
Запил нектаром -
Какой привязан кифаред
К домашним ларам!
Весь вечер собирал друзей,
А тех нет дома.
Совсем забегался Орфей,
Бедой ведомый.
Подумал: "Завтра целый день!
Я всё успею...!
Улегся в миртовую тень,
Молясь Морфею.


С утра собрал друзей своих -
Вот было крику!
"Молчите! Я читаю стих
Про Эвридику!"
Рыдали все. Какой накал!
Ополоснули...
Так за фиалом шел фиал,
Потом уснули...



Отправим Эвридику в рай:
На свете этом
Хлебнула ада через край,
Живя с поэтом.





       Персефона утешает Эвридику в своём подземном царстве.


"Не плачь, Эвридика, не плачь, дорогая ,-
Рекла Персефона, её утешая ,-
Карает за счастье судьба-Немесида.
Богато подземное царство Аида,
Он, землю весеннюю преображая,
Из недр посылает дары урожая.
Я в этом ему помогаю всемерно.
Ах, девочка! Жизнь на земле эфемерна.
Умей прочитать, что лежит между строчек:
Гощу у Аида с плодов и до почек,
Лишь только подуют восточные ветры,
Спешу я в объятья богини Деметры.
Но каждым Покровом возврат мой повторен -
Он дал мне однажды гранатовых зёрен,
Как символ святой неразрывности брака,
Родных одурманил настоем из мака,
Увёз, но Деметра от Зевса добилась,
Чтоб мне оказать наивысшую милость:
Живу, словно семя, как скажет природа -
Полгода у матушки, с мужем полгода.
Я многое знаю, что в таинствах скрыто -
Тебя посвящала сама Афродита.
Меж прошлым и будущем грани не стерты,
Душа - это семя, нет истинно мертвых.
Её возрождение - в культе мистерий.
Есть множество ложных земных суеверий.
Ты землю оставишь, но явишься снова
В иной оболочке, и каждое слово
Припомнишь , ведь истина Слова нетленна,
Одна оболочка земная изменна.
А в поисках истины жизнь продолжая,

Умрешь, но дождись своего урожая."


Вдруг нимфа спросила, немного робея:
"В ином воплощеньи я встречу Орфея?"


"Запомни, лишь в женщине тайная сила -
Земле возвратить, что на ней уже было.
Мы высшее Знанье таим, есть причины,
Свершить возрожденье не могут мужчины.
Тебе я открою свой облик двуликий:
Людей умертвить - это труд невеликий.
Но дать им возможность на свет возродиться
Не просто. Аид - это только теплица.
Я, как семена, сортирую тут души,
Рощу, пусть услышит, имеющий уши.
Две сущности в каждом живут человеке -
Так, в русле едином сливаются реки.
Свой путь в Океан ищет каждое море,
Лишь в Космосе общее счастье и горе.
Титаны и боги проявлены в каждом,
И кто-то из них побеждает однажды.
Титаны сильны, но, поверь мне, не многим
К божественной Сути известны дороги.
Ты - женщина, нимфа, и помни об этом,
Лишь женщинам, детям и редким поэтам
Известны пути, что ведут к откровеньям,
Мы их узнаем по звенящим мгновеньям."


И снова добавила нимфа, краснея:
"Не знаю, кто был бы достойней Орфея..."
       











       
       ЛЕВКАДА
       
       Волновалась и гудела школа,
       Словно в улей вторгся шмель чужой...
       Хорошо ль к ноге прижата спола
       И красив ли обруч головной?
       На щеках естественны румяна,
       Гиацинтом слепит блеск кудрей.
       "Все! Бегу!" "Куда, ещё так рано..."
       Стройный стан скользнул между ветвей.
       "Ах, не опоздать бы, путь не краток."
       Вслед летят напутствия подруг.
       А в траве мельканье быстрых пяток,
       И в секунду лишний сердца стук.
       
       Песнь всегда с собою у рапсода -
       Оглянись вокруг и славословь!
       Он готов в любое время года
       Петь тоску, томленье и любовь.
       Выси Пинда! Геликон священный! –
       Так молва поэзию звала.
       Разве стих не стоит жизни бренной?
       Что б взлететь - довольно два крыла!
       Сафо, Сафо! Крохотная птаха,
       Но с хрустальным горлом соловья!
       Средь теней, забвения и праха
       Песни животворная струя
       Пробивалась родничком звенящим -
       Как глоток прохладный в зной к устам,
       Словом - и божественным, и вящим,
       И отрадой страждущим сердцам -
       Ты была, но грянул гром ужасный,
       Дождь последний, как посмертный плач...
       Слово - твой неистовый, прекрасный,
       Твой надменный, ласковый палач.


       Так повелось с времён отцов:
       Агон - соревнование певцов.
       Десятки пар слагали песни
       И состязались меж собой.
       Кто станет лучше и известней,
       Судили зрители толпой:
       По склонам узенькой лощины
       Был расположен ряд скамей,
       Где солнце щедростью лучей
       Палило кудри, плечи, спины -
       Они же, не щадя ушей,
       Кидали камешки в корзины,
       Но побеждал обычно тот,
       Кто больше белых соберет.
       
       У Сафо интерес двойной -
       И смело тянет жребий свой:
       Давно любившая Фаона,
       Всем сердцем жаждала агона.
       "Пусть он услышит песнь мою,
       Быть может, сменит гнев на милость?"
       Но вдруг в лице переменилась:
       "О боги! Как же я спою!
       Мы с ним соперники в бою!
       Ну, что ж, я песней, может статься,
       Смогу в любви ему признаться."
       
       Сафо начинает первой.
       
       ГИМН АФРОДИТЕ
       Золотом по пурпуру вышивала
       Зевса дочь прекрасная Киферея.
       Душу оплела мне тоска на веки.
       Выйди, богиня!
       
       Брызгами солёными мне под ноги
       Кинутся пушистые волн барашки,
       Словно шерсть непряденную, их пену
       Глажу руками.
       
       Я Киприду спрашивать, молить стану:
       Мне сказать любимому о томленьи?
       Так всегда суров он и горд со мною,
       Ноет сердечко.
       
       Стыдно первой девушке признаваться,
       Друг сердечный мой только игры любит,
       В битве первый он и в игре на флейте,
       Сжалься, любимый!
       
       Богу молодому поёт он гимны,
       Чтит лишь Аполлона, любви не хочет.
       Славит Кифареда голосом сладким,
       Медоточивым.
       
       Анадиамена лик отвернула,
       Сразу тучи чёрные набежали:
       "Бог его тебе уже не поможет,
       И я не в силах."
       
       Фаон исполняет ГИМН АПОЛЛОНУ
       
       Бог - ты есть свет,
       Нам дал наш долг.
       Ты - верх всех дел,
       Ты - царь, ты - волк.
       
       Мне гнев не скрыть.
       Твой тирс как меч,
       Ты - вождь, я - сыть,
       Я - раб, ты - речь.
       
       Пусть смерть над всем,
       Лишь свят твой луч.
       Твой плод век спел,
       Нас жги, нас мучь.



       
       Вся жизнь, как сон,
       Спит сын, спит брат.
       Мой гимн есть стон,
       Все прах, все спят.
       
       Ты - лавр, ты - куст,
       Ты - огнь ты - мир.
       Наш дол был пуст,
       Наш дом был сир.
       
       Как жить, что петь -
       Я сам не знал.
       Твой свет узреть
       Лишь ты мне дал.
       
       
       В корзинке Сафо камешки все белы,
       Фаон свою прикрыл могучим телом.
       Облил бедняжку он злобнейшим взглядом,
       И услыхали те, кто были рядом:
       "Прочь с глаз моих и обо мне забудь!"
       Она рыдала весь обратный путь.
       
       "Левкада! Белая скала!
       Ты с давних пор меня влекла!"
       
       На островке в открытом море,
       Заметная со всех сторон,
       Стоит скала, где в вечном споре
       Жизнь с смертью. Жертвы Аполлон
       Приемлет. Он любви не чтит.

       Слёз много пролито, молитв
       Сонм возносили Мойрагету,
       Известно каждому поэту:
       Прыжок с отвесной той скалы
       В морские пенные валы
       Любовь способен укротить,
       И если ты не хочешь жить,
       То прянешь жертвой добровольно -
       Удобо, быстро и не больно
       Падешь в оъбятия Аида.
       Бывали жертвы и для вида:
       Вора, преступника раз в год
       Бросали с кручи в бездну вод.
       Гласят народные поверья:
       К нему приклеивали перья,
       Иль птиц ему давали в руки,
       Чтоб испытал поменьше муки.
       И люди в лодках стерегли
       Его, и за предел земли
       Родимой тут же высылали -
       Тем гнев божественный смиряли.
       
       Сафо с детства знала про Левкаду,
       В снах её манила та скала.
       Помолившись Солнцу, звездопаду,
       В руки птицу белую взяла.
       С широко открытыми глазами -
       Смелый шаг в крутой водоворот,
       И метнула птицу вверх руками:
       "Будь, живи, не прерывай полёт!"
       Птаха закружилась, запарила,
       Как душа, попав на Геликон.
       "Не забудь, что я тебя любила,
       Мой надменный маленький Фаон."
       
       (Но кто бы вспомнил о тебе,
       Не будь Сафо в твоей судьбе?)
       
       Путь Поэта божеством отмечен:
       Афродита или Аполлон?
       Вечен спор и выбор так же вечен -
       Без любви не мыслим Геликон.
       











       РАКОВИНА

       Он руки погрузил в слоистую волну,
       Смыл пот, бессилие, остатки алебастра...
       Зеленоликая над ним мерцала астра -
       Надменная Звезда; и не противясь сну,
       Улёгся на песке измученный Дедал,
       В его прохладу вжал натруженную спину,
       Губами жадными прильнул на миг к гидрину:
       "О боги светлые! Смертельно я устал!"
       А веки дрёмные Морфей уже смежал.

       На дальнем западе, где мрачный вход в Аид,
       В пещере сумрачной родятся сновиденья,
       Их мойры стерегут - хозяйки провиденья.
       Из двух ворот идут, и снов различен вид:
       В одни врата плывут обманчивые сны -
       Для душ пресыщенных, наполненных телесным,
       Пристрастья им даны одним лишь телом тесным.
       Врата для чистых душ пророчества полны,
       А сновиденья - достоверны и ясны.


       Разверзлась моря гладь, огромный вышел бык.
       Обильно звёздами усыпанное тело
       В лучах Луны переливалось и блестело,
       Он тяжело дышал и высунул язык.
       Глаза сверкали звёздчатым сапфиром,
       Он богом был, он правил горним миром,
       Но говорил невнятно и с трудом...
       Дедал внимал ему всем существом.

       "Жизнь человека - многолетний сон.
       Без искры творческой, без подвига, без дела
       Блуждают души в лабиринте тела
       Сонливо, равнодушно и несмело -
       Их жертвы тщетно жаждет Аполлон.
       Лишь очень чистым душам озаренье
       Приходит через сны и сновиденья -
       И падают в них звёзды откровенья.
       Художник ты. Душа твоя ясна -
       Прими огонь провидческого сна.
       Что мрамор? Глыба! Чистота листа
       Без этого огня останется пуста.
       Избранники богов! Вы не случайны!
       Мой лабиринт свои откроет тайны
       Тебе, а ты обязан научить
       Любую душу к Свету выходить
       Вот раковина... в ней секрет решенья..."

       И разом оборвалось сновиденье.


       Дедал, очнувшись, потянулся сладко:
       "Какой-то сон чудной и странная загадка...
       Причём тут лабиринт?" Был слишком юн Дедал
       И многого тогда не понимал.
       "Бык... звёзды.. сны... да ну, их с плеч долой!
       Пора работать мне, там ждут, бегом домой!"
       Протёр глаза, а перед ним лежала
       Ракушка цвета белого коралла.



       Семь миновало многоликих лет -
       Хранили боги от потерь и бед.
       Стал зодчим он искусным и известным,
       Ваятелем великим и чудесным,
       И повсеместно славили его
       Сограждане за труд и мастерство.
       В часы досуга делал инструменты.
       Случались откровения моменты -
       В такие дни из-под его резца
       Являлся огнь и прославлял творца.

       Богини, боги - мраморные лики,
       Их позы канонически велики.
       Классическая пластика Дедала
       Форм совершенством смертных изумляла

       Семь долгих лет прошло в работе и в поту,
       Но он не забывал свою мечту.
       Меандра, свастики, спирали и клубка
       Сама чертила нервная рука
       Рисунки - лабиринта варианты...
       О, сколь разнообразные таланты
       Пытливый ум его по зрелости вмещал!
       Он раковину взял за идеал.
       Волшебного огня не доставало:
       "Мёртв мрамор..." Это мучило Дедала.
       И лабиринт не ближе был, а дальше.
       "Всё это ложь... а в этом много фальши.."
       Со злостью рвал папируса листы,
       Крушил скульптуры - как сжигал мосты.
       "Понять бы суть... исконное значенье..."

       И вот опять явилось сновиденье.


       Чья-то рука роговые открыла ворота,
       Выплыл пророческий сон из волшебного грота.
       О, как причудливы кратких минут откровенья -
       Жизни не жаль за такие святые мгновенья!
       Гулко звучит для тебя Мировое Пространство,
       Вечность пытает на прочность и на постоянство.
       Ум в ожидании, трепетом полнятся руки -
       Муки сладчайшие - творчества чудные муки!
       Голос послышался вкрадчивый, медоточивый:
       "Видишь лакиф? Не вода в нём - напиток игривый.
       Белого свойства не ведаешь ты винограда -
       Сгусток энергии Космоса дан как награда
       В нём, он поднимет тебя над рутиной,
       Сделает глину простую волшебною глиной.
       Этот божественный ойнос владеет землёю,
       Выпей - и боги на веки пребудут с тобою!
       Властвует он над эфиром, возносит на небо,
       Т а м побываешь, где ты никогда ещё не был.
       Ум вожделеньем наполнит вино лозоносным,
       Песнь гениальною сделает, Слово - не косным.
       Душу врачует оно. Ты увидишь, что скрыто
       В каждом из смертных средь вечного праха и быта.
       Мыслей таинственных будешь наполнен ты роем,
       Станешь великим ваятелем, славным героем.
       Тайное сделаешь явным, гранит говорящим,
       Мрамор ожившим, искусство - бессмертным и вящим!
       Творчество - гордый скакун, ты - удачливый всадник.
       Неизречённый даруем тебе виноградник!"


       Дедал проснулся у себя в саду -
       Понять не мог, в каком он был году,
       И кто он сам, но ясно ощутил,
       Что знает всё: движение светил -
       Есть лабиринта скрытое значенье!

       Он огненное жертвоприношенье
       Богам замыслил, возложил костёр,
       Молясь, он руки к Космосу простёр.

       Потом пошёл задумчиво вдоль моря...
       Грядущего ещё не ведал горя.
       Хотел продлить Дедал счастливый миг -
       Всё сна пока значенье не постиг.

       Его племянник, лучший ученик,
       Талантливый и очень добрый малый,
       Пришёл домой весёлый и усталый,
       Открыл лакиф, решил, что в нём вода,
       И выпил. Боги! Вот она - беда!


       Дедалу дымом гнев затмил глаза:
       "Моя Неизречённая Лоза!"
       Из горла зависть вырвалась сквозь вопль,
       Он потащил мальчишку на акрополь.
       "Как! Будет гениальнее меня?
       Щенок, мерзавец! Моего огня
       Осмелился украсть святую душу!"


       Видали все, что он парнишку душит.

       Ареопаг выносит приговор:
       "В четверг ввести Дедала на костёр",
       Ответчик на суде хранил молчанье -
       Не мог он рассказать про предсказанье.
       Народ в Афинах страшно был сердит,
       И в ту же ночь Дедал бежит на Крит.

       А Критом правил Минос многожадный,
       Он был отцом плясуньи Ариадны.
       И Миносу Дедал дал обещанье -
       Построить необычнейшее зданье,
       Со множеством запутанных ходов,
       Изгибов, потаённых уголков -
       "На свет не выйти без проводника,
       Чертёж готов, и вот моя рука!"

       Минос слыл коварнейшим и злобным:
       "Лабиринт вместилищем удобным
       Станет для сокровищ и тюрьмой.
       Строй, Дедал, ты - раб навеки мой!"


       Раскинула ветви олива,
       Вода голубого залива
       Прозрачной дразнила волною.
       "О боги, пребудте со мною!
       Что с памятью? Темень и мгла!
       А душу - пронзила игла.
       Всё выжжено... мрак, пустота,
       Всё только сует суета."

       Уснул под оливой Дедал
       И призрачный сон увидал.

       Отверзлись ворота из кости слоновой,
       Лениво плыл сон обветшалый, не новый.
       Обрывки рисунков, картинок куски,
       Неясные формы, размыты мазки,
       Да части от статуй - рука, голова,
       И тусклые, серые мысли-слова.

       "Орхестру для танцев...движенье светил...
       Ты вспомнишь... ты знаешь... ты раньше чертил...
       Подземное зданье... тюрьма Минотавра...
       Теперь ты ремесленник, веткою лавра
       Тебе не украсят уж боги чело.
       Лишь слепишь из воска и перьев крыло..."


       Мигом, как ужаленный пчелою,
       Он вскочил и кинулся стрелою
       На пригорок, быстро начертал
       Лабиринт и сам его копал.
       Он работал днями и ночами,
       Землю рвал кровавыми руками,
       Так трудился он двенадцать лет:
       Вход прорыл, а выхода всё нет,
       Сто путей змеиных, сто дорог,
       А наружу выбраться не смог -
       Был Дедал так немощен стар -
       Вынес на руках его Икар.
       И, изнемогая от бессилья,
       Скрюченными слабыми руками
       Смастерил себе и сыну крылья,
       Чтобы улететь под облаками.
       То ли был не прочным матерьял...
       Но Икар в морскую глубь упал.
       Жертвой стал за старого отца.
       Гнев убил художника-творца,
       Преисполнен зависти Дедал
       Жизнь без искры божьей доживал.
       Мастерил детишкам погремушки,
       И гетерам делал безделушки.



       А на него из горних мест
       Смотрел с улыбкою Гефест:
       "Я ошибся, для его крыла
       Эта ноша слишком тяжела.
       Он - не из божественного теста.
       Зависть - зло, и для сынов Гефеста."











       
       ЗЕРКАЛО ГЕФЕСТА
       
       По торсу пот бороздками сквозь копоть,
       Глаза сверкают, вздулся шрам надбровный,
       И руки, обожжённые по локоть.
       "Чем занят ты, мой брат единокровный?"
       Хромой Гефест красавицу Афину
       Едва ли не выталкивает в спину.
       "Какая необычная вещица!"

       "Ступай отсюда, милая сестрица."
       "Что ты за чудный мастеришь предмет?
       Дай мне взглянуть!" "Не смей! О боги! Нет!"
       "Тут множество заманчивых игрушек:
       Шаров, костей игральный, погремушек.
       Ты что... от Афродиты ждёшь детей?
       Кто будет мячиком играть?""Загрей.
       Для Диониса мастерю игрушки..."
       И покраснел от пят и до макушки.
       "Что ты прикрыл сейчас овечьей шкурой?"
       Ответом взгляд - задумчивый и хмурый:
       "Пришлось с заказом Геры повозиться -
       Потомству Коры рядом с ней нет места -
       Умрёт, кто в нём впервые отразится!
       Его назвал я Зеркалом Гефеста."
       
       Находки наши - бывшие потери.
       Непосвящённым затворите двери.
       
       Гера титанов сзывает в отсутствие мужа,
       Гера неистова, Гера мычит в иступленьи,
       Скалы сдвигает, проходик всё уже и уже.
       Боги! Какое свершится вот-вот преступленье!
       
       Манит ребёнка, чудесные кажет игрушки:
       Ромбы, колёсики, яблоки юности вечной.
       Сколько шагов до кровавой осталось птрушки?
       Сколько запятнанных рук распростёрлось под
       Звёздностью Млечной?
       
       "Боги мои! Что за дивная гладь предо мною?
       Чей это лик светозарный и золотокудрый?
       Кто там, за этой прозрачной волшебной стеною
       С вечным вопросом в глазах и недетскостью мудрой?
       
       Здравствуй же, отрок! Дай мне для приветствия
       руку,
       Дай прикоснусь! Ты моё повторяешь движенье?
       Голосу вторишь, улыбке, сердечному стуку?
       Да неужели я вижу своё отраженье?"
       
       О Пифии! В молчании замрите.
       Непосвящённым двери затворите!
       
       "Хищной толпою титанов накинулось племя -
       Крона отродья - терзают меня беспощадно.
       Вижу я в Зеркале смерть: одинокое семя
       Брошено в землю,где сыро, темно, безотрадно."
       
       На семь частей разорвали Загреево тело,
       Части сложили в треножник, от Зевса скрывая,
       И гебдомада души по Вселенной летела,
       Космос собой охватила от края до края.
       
       Умное сердце Афине отдали Палладе,
       Неразделённым лежало в ларце из ствола кипариса,
       Слёзы вскипали на рыжих глазах виноградин,
       Весь виноградник скорбел о страстях Диониса.
       
       Ойнос в кувшинах застыл гиацинтовым студнем,
       Больше не плещется ойнос прозрачным в фиале.
       Пир не играет богов, и как дождик по будням,
       Слёзы по ликам, огни в очагах не пылали.
       
       Где она, где, Олимпийцев весёлая нега?
       Не было ног у Загрея для быстрого бега...
       
       В Зеркале Лик - Мировая впервые Монада
       Видит себя, а за нею уже анфилада.

       
       Но кто из них остался непрощённым?
       Заприте двери всем непосвящённым.
       
       "Радуйтесь боги, врагов одичалость не вечна,
       Жизнь на земле родилась и дробится она бесконечно.
       
       Двери отворены всем Мировою Душою -
       Бог Дионис, мы - твои зеркала пред тобою.
       
       
       
       
       
       
       
       




       ЛИРА ГЕРМЕСА
       
       Что, кроме песни, можно взять от птахи!
       "Сынок, послушай соловья коленца..."
       Мать в панцире гигантской черепахи
       От гнева Геры спрятала младенца.
       
       Гермес застыл от соловьиной трели,
       Блуждала на устах его улыбка.
       Он - "музыку познавший с колыбели".
       "Служи мне, черепаховая зыбка,
       Я из тебя Божественную Лиру
       Сработаю, вот струны, словно стрелы,
       И песнь моя отрадой станет Миру.
       Песнь тоже жертва, но души - не тела."
       
       А чтобы Лира не досталась Гере,
       В Аркадской схоронил её пещере.
       
       Он резвым рос, изрядно плутоватым
       Воришкой, никогда невиноватым,
       Мог что-нибудь при случае стянуть -
       Божественный кому известен путь!
       
       И вот однажды с травяного лона
       Полста быков угнал у Аполлона.
       Поднялся шум - вот не было печали!
       И Зевсу на малютку настучали.
       
       "Прекрасны волоокие быки,
       Их возвращать мне брату не с руки..."
       
       Зевс непременно добивался мира.
       
       "Вот, братец... черепаховая лира...
       Возьми впридачу авлос семиствольный...
       И Аполлон пошёл весьма довольный,

       Забрал подарки и бывал таков!
       
       Гермес же всё вздыхал, пася быков:
       "Не натворил бы он великих бед -
       Тщеславен от рожденья Кифаред."
       
       


       
       Солнце над Миром встаёт,
       гармонии хочется Миру,
       Солнце, ударами в грудь
       Землю разбудит лучом.
       "Струны придумал Гермес,
       но я же настраивал Лиру!
       Всё благозвучие сфер
       я наполняю Огнём!
       Мой неделимый Огонь -
       небесная музыка Света!
       Правлю браздами зари,
       звёзд пламенеющих царь,
       Жить по законам моим
       летящая станет комета,
       Солнце, лучи не щадя,
       Землю мощнее ударь!
       Космос! Ты - Лира моя!
       Огромная чуткая сила!
       Водишь перстами моих
       ты необученных рук.
       Этой симфонии сфер
       душа моя вечно просила,
       Память навеки полна
       болью божественных мук!
       Музы, подруги мои!
       Я вашему стройному хору
       Вторю на лире моей,
       грустный играю напев:
       Ваш Мусагет Плющекудрый
       противится спору -
       Плачет Единый,
       Загрея спасти не сумев."
       
       
       Страшный, смертный путь Загрея,
       Пестрота, различье форм,
       Гордость с привкусом елея,
       Всё на гибель, всех на корм.
       
       И огонь раздроблен ясный -
       Меркнет, гибнет, чуть горит,
       Еле тлеет огнь прекрасный,
       Мир ступил на путь опасный -
       Отделён от вида вид.
       
       Измененья, превращенья,
       Дикость, спутанность игры,
       Без надежды на прощенье -
       Далеко до воскрешенья -
       В мраке кружатся Миры.
       
       Грек войной пойдёт на перса,
       За убийства перс отмстит...
       Лишь Возничий Универса
       Всё со всем соединит.
       
       
       Но вдруг в ночи среди ветвей
       От сна очнулся соловей.
       Одна забота у рапсода:
       Допеть! Такая уж порода!
       Ещё разок, ещё верней.
       
       
       Солнце над Миром взошло,
       как песнь соловья на рассвете.
       Помните люди: Слова -
       суть все Аполлоновы дети.




       ЗВЁЗДНАЯ ГРОЗДЬ
       Триптих

       1.


       ТРОЙНАЯ ГЕКАТА

       Жрец глядел на луч зелёного заката,
       Ночь волшебную сгущала тень над храмом.
       Лунный факел подняла в руке Геката -
       Мягким светом засиял марпесский мрамор.
       Жрец полил бока священного Омфала
       Ароматным драгоценным чистым маслом,
       И увидел: в тёмном небе пролетала
       Необычная Звезда, и вдруг погасла.
       Он глаза протёр, зажмурился до боли,
       Вперил взгляд опять в космические выси...
       И на жертвенник щепотку бросил соли,
       Но подумал в этот миг о Дионисе:

       "Сколько лжи и вредоносных суеверий
       Развели вокруг вакханки и менады.
       В этих оргиях бесстыдных нет мистерий -
       Извратили смысл божественный и рады.
       В исступлении орут, как стая грифов,
       Да бесовские устраивают пляски.
       Испоганили святой из наших мифов!
       А мужчинам предлагают столько ласки,
       Что не выдержав, тотчас же мрут, бедняги -
       Любопытство одиночек этих губит...
       Труп растерзанный нашёл я у коряги -
       Завлекут и на куски его разрубят.
       К нам из Фракии прищли вакханок орды
       В шкурах чёрного козла на голом теле,
       Бесноватых лошадей у жриц их морды
       Вместо лиц! Я это видел в самом деле.
       Дочь титанов, трёхголовая над ними,
       Шестирукая - и в каждой по кинжалу,
       Мать-Геката, или Тригия, ей имя,
       Огнь из глаз её змеи подобен жалу.
       Вредных зелий натащили, вин зловонных, -
       Не исполнить ритуал, коль нет таланта..."
       Среди гомона цикад ночных бессонных
       Долго слышился басок иерофанта.

       Вдруг огонь священный затрещал,
       Ярче света лунного Омфал
       Озарил треножник, храм, жреца...
       Словно пульс в созвездии Венца,
       Ощутил на миг иерофант,
       На колени пал:"Какой гигант
       Управляет яркостью светил?"
       И чужое Слово ощутил.

       "Я Земле обещан как награда,
       Чистая Великая Идея.
       Звёздной гроздью падала Монада!
       Воплотиться чище мог бы где я?
       Если должно Миссии свершиться,
       Падают Божественные Грозди:
       Хоть один сумеет воплотиться!
       Все кресты, распятия и гвозди -
       Так ничтожны перед этой Силой.
       Дионис - Наследников Предтеча.
       Нас костром, пугают и могилой,
       Рвут на части, муча и калеча.
       Я - от многих матерей рождённый,
       Первой смерти образец и вестник,
       Боль принявший первым, раздроблённый,
       Я богов великих сын и крестник,
       Первое священное дробленье -
       От меня ростки пошли и почки,
       Смерти страх, любовное томленье -
       Семя ищет благодатной почвы.
       Стал я Вакхом, Либером, Загреем -
       Всех имён и сам не перечислю,
       Но донёс Великую Идею -
       Путь без жертвы на земле немыслим."

       "Скажи, Великий, как случилось,
       Что всё смешалось, исказилось?
       Кто опорочил Божество?
       Вакханки пачкают его?"

       "Был разорван я титанами на части.
       Семь кусков, души и тела семерица.
       Помню хищные, зловонные их пасти...
       Только сердце сберегла от них сестрица.
       Сердце умное нетронутым осталось,
       Цельным ум лежал в ларце неразделённым.
       Над титанами Афина посмеялась -
       Из Аида я пророс плющом зелёным.
       Грех души любой в её обособленьи.
       Апейрон раздробленный, разъятый -
       Есть вина и суть грехопаденья:
       Каждый мечен, какждый виноватый.
       Наказанье за обособленье -
       Тела смерть! Его уничтоженье!
       Грех ваш от неправедного предка -
       Титанизма памятная метка.
       Запомни, жрец, мои слова:
       Менады старше божества.
       Взгляни на пляски этих дев:
       Вина испив, себя раздев,
       Ордою фурий, бесноваты,
       Под предводительством Гекаты
       На части рвут быка зубами,
       И с е р д ц е делят пополам!
       Вся жертва девятью кусками
       Горит, возносится богам.
       Раздроблен ум! Вакханки виноваты...
       Из крови сердца выросли гранаты.
       Отсюда - беды и напасти,
       Титаны - это наши страсти!
       Но память крови всех древней!
       Мы мыслить учимся по ней.


       Я благодарен менадам - ведь жаркое сердце моё
       Гулко пульсирует в каждом живом человеке.
       Хмель мой божественный с творчеством связан на веки -
       В нём растворяется Я и небесное ищет жильё.
       Жаждет душа обрести своё место в Едином,
       Огненно-влажным путём Диониса стремится к Нему.
       Жертвенной гроздью течёт, журавлиным тоскующим клином -
       В рай белых лилий - Любовь и Надежда Всему.

       Вечная Память - соборных энергий криница.
       Выпей душа этой Мудрости высшей глоток!
       Может, удастся очиститься, переродиться,
       Выйти из Времени чистый поможет Исток.

       Чёрной смоковницы - старшей сестры винограда -
       Много на Наксосе... огненно-сладкого яда...
       Знали бы люди, какой заплатил я ценою
       За очищенье своё, за свою метанойю!
       Разорвано сердце - божественный Ойнос пролит.
       Безумство и хаос над миром подлунным царит,
       Сражения, войны, о помощи крики, и стоны...
       Но есть ещё тайны, и есть ещё гроздь Персефоны."


       2

       ТЕСМОФОРА

       Персефона, Персефона!
       Небо вымыто до звона
       Для тебя.
       Сколько золота и света,
       Сколько зелени и лета
       Для тебя.
       Долгожданная, родная,
       Все щедроты урожая
       Для тебя.
       Будем вместе мы трудиться,
       Будет нива колоситься
       Для тебя.
       Ради девы непорочной,
       Все цветы, ростки и почки -
       Для тебя.
       Ты со мной моя отрада!
       Мне владычества не надо
       Без тебя.
       Сколь не мыкайся по свету -
       Женихов достойных нету
       Для тебя.
       Будешь матерью хранима,
       Опекаема, любима.
       Я тебя
       Замуж никогда не выдам!
       Всем невзгодам и обидам
       Я любя,
       Не позволю дотянуться,
       Не посмеют и коснуться
       До тебя!
       Нам с тобой никто не нужен -
       Никогда не будет мужа
       У тебя!

       На воздушных крыльях ветры
       Мчали ночь.
       Так баюкала Деметра
       Крошку-дочь.
       Ненаглядную, желанную,
       Дорогую, долгожданную.


       Пир на Олимпе задан был
       В честь девочки рожденья.
       Зевс много ел и много пил,
       Супруги раздраженья
       Не замечал, иль делал вид,
       Что на Деметру он сердит:
       "Единственное чадо!
       Имела б, сколько надо...
       Богиня плодородья
       Лечилась от бесплодья
       Корнями мандрагоры,
       К жрецам ходила в горы...
       Зато в трудах, в заботе -
       Горела на работе...
       Царица урожая
       Не может не рожая..." -
       Ворчал он в бороду тишком
       И громко цокал языком.
       Решив Деметре дать урок -
       Не нарушать закона,
       Пообещал, где только мог,
       Он руку Персефоны.
       Царям земным и двум богам
       Готов набиться в тести...
       Дары несли к его ногам
       И не жалели лести.

       Хмельные гости разошлись
       И спать, вздыхая, улеглись.
       Один Аид остался с ним -
       С рожденья мрачен, нелюдим.
       Хоть был большой гостеприим -
       Не выносил пирушек,
       Богов и их подружек.
       "Взять в жёны дочь твою могу?"
       "Да! Но Деметре ни гу-гу...
       Она не будет рада,
       Бери тайком, коль надо."
       Поладили братья, подняли фиалы,
       Аид возвратился довольный к себе.
       Так судьбы вершились - велики и малы -
       Противиться надо ль жестокой судьбе?



       Но когда Аид спустился вниз,
       Зевсу вдруг попался Дионис.
       "Вот, кто зятёк отменный!
       Вина - хоть отбавляй!
       Поставишь браги пенной
       И дочку забирай."
       Дионис учтиво поклонился:
       "Я на всех пирах желанный гость."
       И к себе поспешно удалился,
       Смуглую пощипывая гроздь.
       Шли годы, краса молодой Персефоны
       Вошла в поговорку у гордых богов.
       Весной собирала она анемоны,
       А осенью сладость вкушала плодов.
       С Деметрой они обожали друг друга,
       Всегда неразлучны, повсюду вдвоём -
       Наставница мудрая, мать и подруга
       Деметра была, и о чаде своём
       Заботилась нежно. Так зорко глядела,
       Что б в сердце у девушки вечный покой
       Царил - ведь влюбиться не хитрое дело -
       Храни нас судьба от напасти такой!
       Советов без счёта, угроз, наущений!
       Но вот наступает пора посвящений.


       В первый раз ведёт Деметра дочь на праздник,
       "Пусть она увидит чудеса..."
       Дионис - волшебник и проказник
       Разукрасил рощи и леса.
       Нежный, хитроумный, златокудрый,
       Превратится в льва или быка...
       Виноградарь опытный и мудрый,
       Бьют фонтаны мёда, молока
       И вина игристо-молодого!
       Из плюща венок поверх кудрей.
       (Кто узнает в нём того, иного,
       Мальчика по имени Загрей?)
       Дионис не сводит с Персефоны
       Жаркоокий и влюблённый взгляд.
       Сломаны запреты и препоны,
       И мосты, ведущие назад!
       "Ты моя! Единожды! На веки!"
       А в ответ одно лишь слово:"Да!"
       И как будто не было опеки
       Матери-Деметры никогда.
       "Через день на том же самом месте.
       Обещал тебя мне твой отец..."
       Дарит Дионис своей невесте
       Золота червонного венец,
       Что сиял волшебными камнями,
       Им подобных в целом мире нет.
       Сделанный искусными руками
       Мастера Гефеста - Дивный свет
       Виден был и в пору тёмной ночи -
       "Эти камни я средь звёзд собрал,
       Мне твои топазовые очи
       Их чудесный блеск напоминал!"
       Вакх умчался радостный, влюблённый
       Через рощи, пажити, поля...
       Под ногами бедной Персефоны
       Вдруг разверзлась чёрная земля.

       И хозяйкой сделалась Аида,
       Мужем - самый мрачный из богов.
       Слёзы, страх, смертельная обида -
       Персефоны был удел таков.
       Крупные гранатовые зёрна
       Ей Аид как символ брака дал.

       На зелёной колкой ветке тёрна
       Дар-венец топазами сиял.


       Темна Алкионского озера гладь -
       Водицы попьёшь и весь век будешь спать.
       В него без раздумья нырнул Дионис -
       Чьи цепкие руки влекут его вниз?

       Дионис спустился в Тартар триждытёмный,
       Три стены прошёл и медные ворота,
       Вихри буйные, охрану земнородных
       Обманул и оказался в преисподней.
       Сонм теней он разметал, гекатонхейров
       Победил, что охраняют там титанов.
       Персефону видит в роще тополиной -
       Чёрный тополь - символ горя и печали.
       Вакх упал к ногам невесты наречённой,
       Он молил её на землю с ним вернуться,
       Но увидел, что она вполне спокойна,
       И такие от неё услышал речи:


       "Живу среди вечного мрака,
       Ни неба не вижу, ни света,
       С тремя головами собака
       Со мною. Святого обета
       Ничто не заставит нарушить."

       "Но горестно мне тебя слушать..."

       "Аид был хитёр и проворен,
       Он дал мне гранатовых зёрен."

       "Но ты почему так упорна?
       Из крови м о е й эти зёрна!"

       "Я стала богинею брака."

       "Но жить среди полного мрака..."

       "Я Цербером зорко хранима."

       "Но жить весь свой век с нелюбимым?"

       "Аид терпелив был со мною,
       Я буду примерной женою.
       Ступай, зарычала собака.
       Мой муж возвращается скоро,
       Теперь я зовусь Тесмофора.
       Ты узы священного брака
       Прими на земле с Ариадной -
       Сестрицей моей ненаглядной.
       Мы колоса общего семя,
       Её разлучили со всеми,
       В земное обличье посея.
       Не быть ей женою Тесея.
       Из грозди одной мы... Теперь уходи,
       Но только назад никогда не гляди!
       Не смей обернуться - Аид за тобой,
       А я ему стала законной женой."


       Женщина в чёрном у чёрного камня сидит -
       Вход охраняет в подземное царство Аид?
       Нет, поджидает и кличет пропавшую дочь,
       Веки опухли от слёз - ей поднять их не в мочь.
       Чахнут посевы, сухая бесплодна земля,
       Голод и мор. Безответно Деметру моля,
       Люди напрасные жертвы возносят богам,
       К Зевсу взывают: "Амбары пусты и хлебам
       Не колоситься - Деметра оставила их.
       Вакх-Дионис - Персефоны несчастный жених -
       Не опекает лозу, виноградник засохший горит,
       Пляски не водит в кругу тёмнокудрых харит.
       Холили мы виноград, каждый год любовались лозой,
       Плёнкой от порчи скрывали его золотой.
       Праздников нет на земле, голодающий скот
       Землю сухую на пастбище бывшем жуёт.
       Смилуйся Зевс, Персефону Деметре верни!
       Мы доживаем последние скорбные дни..."


       "Год пополам Персефоне велю поделить,
       Поочерёдно у мужа и матери жить.
       Так умирает и вновь прорастает зерно -
       Будет мистерией это навек скреплено.
       Моё решенье таково -
       Не сметь оспаривать его!"

       Вышла на верх Персефона и мать обняла,
       Сразу обильно и пышно земля зацвела.
       Всюду колосья шумят, завязались плоды -
       Радость Деметры свои оставляет следы.
       Эхом откликнулось трижды в различных мирах
       Счастье её: под землёй, на земле, в небесах!


       Чтобы событие это в сердцах не пропало,
       Жрец был обучен Деметрой, и суть ритуала
       Можно раскрыть посвященным во время обряда:
       Символов смысл, назначенье цветов и наряда.








       ЭЛЕВСИИ
       Малая мистерия.
       Первый круг посвящений.

       Животворная влага для жаждущих уст - Элевсин!
       Приникает душа к сердцевине священных мистерий
       Тополиная роща в разливе Рарийских долин
       Утонула, как миф в отголосках старинных поверий.

       В шёлке воздуха плавает моря томительный вкус.
       Да не тут ли она - неизбывная Родина Хлеба?
       Над остатками храма всё так же витает искус:
       "Эвохэ!" прокричать в неподкупное гордое небо,

       От небесной Деметры принять, пусть на выбор, дары -
       Жертву щедрую спелых плодов иль надежду на вечность?
       Простоять у ограды всю ночь до заветной поры,
       Ощутить, как сливаются миги в одно - Бесконечность.

       Золотая, древнейшая, юная Греция спит.
       Всем простила она разграбленье, забвенье, обиды,
       Но всё так же в том сне посвящения ждёт неофит,
       И дорийский напев исполняют ему Эвмолпиды.

       Это я у ограды, и жду приглашения в храм,
       Это душу м о ю по извивам Великой Дороги,
       Это тело м о ё, словно жертву всесильным богам,
       Поведут через все испытанья мои мистагоги.

       Испытанье на прочность! Мой звёздный и огненный час!
       Ты настал: за постом - омовение в водах Илисса...
       Через толщу веков, точно в первый случается раз:
       В белых пеплумах жрицы, венки на кудрях из нарцисса.

       С ними жрец с кадуцеем, да это не сам ли Гермес
       Изгоняет случайных людей из владений богини?
       Нисхожденье души в мрачный Тартар с родимых небес,
       Ужас смерти, тоска - в грозном хоре подземных Эриний.

       На священную рощу лиловый наброшен закат,
       В полумраке шуршит по камням шепоток водопада,
       Голубая Луна опускает рассеянный взгляд -
       Цепенеет душа Персефоны от этого взгляда.

       Очи сумраком застит - зачем ты ушёл, Дионис?
       Липкий страх вдоль спины - почему не остался со мною!
       Колесница Аида стремительно катится вниз.
       Нарекает Аид Персефону своею женою.

       "Это ваша мистерия,- голос раздался с небес,-
       Между прошлым и будущим сон. Настоящее скрыто.
       Научитесь предвидить и помнить, вас учит Гермес,
       Вы всго лишь зерно, ваши души - небесное жито."

       Погребальные факелы вносят и молча идут
       По суровой аллее меж чёрных стволов капириса...
       Вспыхнул внутренний свет и очистилось зренье от пут -
       Прорастает зерно, гроздь приносит лоза Диониса.


       Сжатый колос смолотят, провеют, сметут шелуху,
       И руками Деметры в небесные ссыплют амбары.
       Точно так очищаются души на самом верху,
       А из них составляются там неразрывные пары.

       Почему на земле исказился божественный дух?
       Это хаос посеял плевела своих эманаций?
       И приносятся жертвы войною, пожаром разрух,
       Озвереньем, слезами, раздором племён или наций.

       В этих оргиях - тень одичавших от крови менад,
       Что разгулом страстей прожигали пространство до неба.
       Млечный пурпур застыл - то волшебный заглох Виноград,
       Каменеет земля - не приносит небесного Хлеба.

       О росточек души! Пробиваясь, припомни одно:
       Тайный смысл ритуала, слова посвятительной клятвы.
       Только внутренним зреньем в земле обладает зерно -
       Пронеси этот свет от посева до следущей жатвы.






       Великие мистерии

       Второй круг посвящений.

       - Шкуры на воздух неси из подвала, пора их проветрить, Гонгила.
       - Я не забыла.
       - Моль их, наверно, потратила, сколько уж месяцев не вынимали!
       - Вы бы сказали...
       - Вечно вы ждёте, что б я вас заставила вашу исполнить работу.
       - Бегать до поту?
       - Выкати сито и змей напои молоком поскорее, Омела.
       - Я заболела!
       - Если боишься - скажи! Никогда из тебя не получится жрица.
       - Могут взбеситься...
       - Факелы ты хорошо просмолила живицею свежей, Тимада?
       - Да уж, как надо!
       - Медную должно жаровню очистить от патины тщательно, Клея.
       - Завтра успею...
       - Мёда, вина, молока поступило достаточно к нам, Аристида?
       - Только для вида...
       - Сколько корзинок для тайных предметов сплели за полгода все вместе?
       - Может быть, двести...
       - Жертвенный скот не напоен, не кормлен весь день за такой круговертью
       - Корм перед смертью?
       - Жертва должна быть упитана, корм доедать до былинки, до крошки!
       - Рожки да ножки...
       - Семь поросят нам пригнали, двенадцать телят и три белых козлёнка.
       - Малых дитёнка...
       - Печень Деметре, для Вакха нужна селезёнка, а желчь - Аполлона!
       - Только из лона...
       - Что причитаете вы, словно жертвы богам не видали ни разу?
       - Жалко... всех сразу...
       - Вовсе не сразу:в день первый, в день третий, потом на восьмой и девятый
       - А на десятый?
       - Кончатся оргии Вакха с Деметрой, народ по домам разойдётся.
       - Скоро вернётся?
       - Раз в пятилетие праздник Великих Мистерий у нас в Элевсине.
       - Слава богине!
       - Тёртой цикуты жрецу отнеси, да поставь у дверей адитона.
       - Я без хитона...
       - Ну, так оденься, как надо, моё порученье исполни, Клеида!
       - Я Арегида...
       - Боги! Насколько вы все нерадивы, и как ваши медленны ноги!
       - Сразу же - боги!
       - Несколько дней для работы осталось, а сделана самая малость!
       - Разволновалась...

       Главная жрица ушла, молодых распекая и дерзких прислужниц,
       Долго ворчала она, подбирая ключи к сундучкам благовоний.
       Войлоком тщательно тёрла лампады, цедила священное масло,
       Зёрна ячменные перебирала сама для отвара на праздник.

       Девушки вслед ей смеялись, но после ухода притихли.
       Таинств Великой Деметры они не видали ни разу.
       Вместе собрались, как стайка испуганных ястребом пташек,
       От любопытства они изнывали, шептались друг с другом:
       "Клея, ты знаешь, зачем ежедневно жрецу доставляют цикуту?"
       "Много у этого древнего яда есть свойств и способностей разных,
       Мажут им груди для роста. В Афинах карают публично злодеев.
       Только жрецу не подходит ни то ни другое его назначенье..."
       "Странно всё это, но нам в адитон заходить запретили строжайше!
       Только жрецам разрешается быть в этой части священного храма."
       "Выбросил кто-то табличку разбитую с текстом,- промолвила Клея,-
       Сами читайте, мне страшно, подруги, да я и читать не умею..."
       Девушки ловко составили текст из осколков таблицы -
       О, любопытства не чужды ни грешные жёны, ни жрицы!
       "...если втирать ежедневно в лобок ложку тёртой цикуты,
       Гаснет желанье, слабеют любовные путы.
       К семени это приводит тотчас истеченью,
       И разгореться не даст никогда половому влеченью..."
       Девушки быстро зарыли осколки под вязом,
       И разошлись по местам молчаливо и разом.


       Девять дней: от сбора урожая
       До священнодействия посева
       Длится праздник Матери Великой,
       Щедрой, плодородной, мудроликой!
       Визг животных слышится из хлева-
       В Элевсине осень золотая.

       Ряд скамей - скрипучи, неказисты,
       Под свялявшейся овечьей шерстью,
       На которых притулились мисты
       После к морю с факелами шествий.
       Восемь дней поста, молитв и бдений,
       Голова пуста, а в горле сухо...
       Под потоком бранных выражений,
       Непристойных шуток вянет ухо,
       Грязное, сомнительное место -
       Брань - предупрежденье от инцеста,
       Грубый незатейливый расчёт -
       Божествам хтоническим почёт...
       И глоток ячменного отвара,
       Поданного чьею-то рукою...
       Им казалось: нет прекрасней дара,
       Чаша приобщала их к покою,
       Сытной влагой разливалась в теле -
       Сколько лет они вот так сидели!?
       Сей глоток - что ключ к воротам рая.
       Рядом бездна. Ты стоишь у края.

       День восьмой! Исполненный значенья!
       Вот разносят знаки посвященья:
       Тирсы и корзинки, но плющом
       Тщательно закрытые. Ключом
       К тайнам - неизвестные предметы -
       Там на дне на всё найдёшь ответы -
       Кто ты есть и для чего живёшь,
       Но пока немного подождёшь.

       Смех, восторги, крики ликованья -
       Статую привозят из Афин
       Нашего виновника страданья -
       За людей в ответе он один -
       Дионис! Посредник между нами
       И его родными небесами.


       Потом все мисты входят в храм
       В мистические двери,
       Они всю ночь пробудут там
       Под пологом мистерий.
       Жрец возвещает: "Тут порог
       Подземной Персефоны!"
       По нервам смерти страшный ток:-
       Пороги - не препоны.
       Жрец дирижёр, мист музыкант,
       Неопытный, при этом...
       И только он! Иерофант
       Очистит миста Светом!

       Душа начинает своё нисхожденье
       В материю, всюду неведенья мрак.
       Психея! О бабочка грехопаденья!
       В руках твоих срезанный колос и мак.

       (Я помню: дрожали колени.
       Растерзанной символ души -
       Небраду из шкуры оленя
       Набрасил мне кто-то в тиши.
       Во тьме, как сквозь смертные муки,
       Вводили меня в лабиринт,
       Химеры хватали за руки,
       И страх, словно огненный винт,
       Впивался мне в мозг, тут драконы
       Когтями терзают людей...
       Я жуть молодой Персефоны
       Всей чувствую кожей своей.
       А стены всё уже и уже,
       И воздух плотнее и хуже.
       Мой мечется ужас - пульсирует в сердце!
       Хоть щёлочки неба! Оконца бы, дверцы!
       Наружу! На волю! На воздух! На свет!
       Я в панике, в страхе, что выхода нет!!!

       И чьи-то пальцы ледяные
       Почти смыкаются на вые,

       О, эти миги роковые -
       Предсмертные иль родовые?)


       Казалось, конца лабиринту не будет -
       Назад повернёшь, и никто не осудит...

       Забрезжило слабо, открылся вдруг склеп,
       В нём жрец в чёрно-красный завёрнутый креп
       Стоял пред жаровней из кованной меди,
       Бросал благовонья - и ты уже бредишь,
       Раздавлен, распластан сидишь перед ним.
       Клубится вокруг наркотический дым,

       И жезлом коротким Деметрин слуга
       Рисует то птиц, то оленьи рога,
       То нимф очертанья, то зверские морды,
       Текучие, вязко-обманные формы -
       Иллюзия душ элементов! Лишь маг
       Их может постичь и владеть ими так,
       Что слушаться станут - покорны, подвластны:
       Природа твоя - повсеместно, всечасно!
       Ты весь заворожен видением этим -
       Не знаешь: на том ли на этом ли свете?
       Размазано время, растянуто, вязко,
       Чудесная грезится жизни развязка...
       А воздух похож на елейное масло...
       Сознанье уснуло, застыло, погасло.

       (Меня из транса вывел звук -
       Ком глины на гончарный круг
       Бросают так - катают, мнут...
       Иерокерики поют
       Без слов дорийский тетрахорд -
       То стихиалий стройный хор!

       По плачам, жалобам и пеням -
       По квартам вниз, как по ступеням
       Спускаются. Кружусь до рвоты,
       Круг набирает обороты!
       Не остановят колесо!
       Не спрячет в печень Калипсо!
       Бунтарской красотой красив -
       Вступает в бой речитатив!
       Подземные завыли ветры:
       "Наполнись голосом Деметры!"
       "Сама земля звучит, послушай!"
       Мне кровью заливает уши...
       "В себе Деметру ощути."
       "Твоя душа уже в пути."
       "Отринь Деметру от Психеи!"
       "Материю от эмпиреи!"
       Не гимн уже, а рёв и стон,
       И я проваливаюсь в сон -
       В глубокий мрак без сновиденья,
       Не приносящий облегченья.



       Чьё дыханье нежно веет на чело?
       Чьи уста мне в губы шепчут: "Всё прошло!"?
       Звон тимпанов и сиринги страстный плач -
       В темноте со мной мой ласковый палач...
       Но не хочется поднять свинцовых век.
       Что я? Кто я? Неужели, имярек?
       Жаркий шёпот раздаётся здесь и там,
       Возвращается желание телам.
       Всюду слышится: "невеста и жених..."
       То разгуливает Эрос среди них!
       Слуги факелы выносят, слышен треск,
       После мрака слишком ярок этот блеск.
       Плавно, медленно идёт иерофант,
       Белый плащ на нём, по краю алый кант,
       А на встречу - жрица в миртовом венке,
       Что-то спрятано под пеплумом в руке...
       Брачный гимн иерокерики поют,
       Жрец со жрицей удаляются в приют
       Отведённый, от случайных скрытый глаз.
       Нарастает возбужденье и у нас.
       Гасят факелы, подлунный полумрак:
       Ритуала часть - оргазм - священный брак.
       Чьи-то вздохи, стоны, вскрики на лугу:
       "На, возьми меня, я больше не могу!"
       Резко звякают кимвалы, темп растёт,
       Наслажденье изливается, как пот.)


       Жрец из грота возвращается один,
       Руки подняты - на них священный Сын -
       Колос срезанный, тяжёлый, золотой,
       Гордо держит он его над головой.





       Шатаясь, бредут утомлённые мисты
       По узкой тропинке, крутой и гористой.
       Всё выше и выше зовёт серпантин -
       Упал на колени, не сдюжив, один,
       Ползком по песку до кровавого следа,
       За ним - остальные... ползут... До обеда
       Добраться должны до высокой скалы,
       Что в дымке виднеется, море валы
       Кидает на камни, гремит и ревёт,
       А солнце неистово головы жжёт.
       Слетаются оводы, жалят до крови,
       Со лба льётся пот им в глаза через брови.
       Распухло лицо, жуткой маскою стало...
       А жрец впереди, как ни в чём не бывало!
       Но вот и площадка, все рухнули ниц,
       Под крики приманенных падалью птиц.
       Они ежедневные лютые гости -
       Повсюду скелеты животных и кости,
       Огромные мухи, кишащие черви,
       И запах зловонный! Натянуты нервы!
       У камня, что в центре, становится жрец,
       Всех встать заставляет. Встают, наконец.
       И жертвенный камень кольцом окружают,

       Но мало, чего уже соображают!
       Он каждому в руку даёт по ножу.
       (Но я сомневаюсь, что нож удержу!)
       "Попробуйте камень пронзить",- говорит.
       Все колют, как могут, иль делают вид.
       (Нам всё безразлично, покинули силы,
       И холодом веет на нас из могилы.
       Стоим - равнодушны, всему безучастны,
       Добрейшие боги помочь нам не властны.

       Кривой, на турецкую саблю похож,
       В руках у жреца появляется нож.
       И в центр вонзает его он тотчас -
       Кровавый фонтан долетает до нас!
       По лицам течёт, по рукам, по хитонам...
       Мы валимся наземь все разом! Со стоном...

       И вот он - к а т а р с и с - момент озаренья!
       Я в с ё понимаю! Я - божье творенье!

       Тела нет. Исчезла плоть. И в тишине
       Только бабочка порхает в вышине.

       "Я - Психея! Я бессмертная душа!"
       И в эфир взмываю, крыльями шурша.
       Мир божественный, божественный покой
       Наконец-то мы сливаемся с тобой!)



       Обратный путь всегда короче -
       Вернулись мы ещё до ночи.
       Все обнимались, гимны пели,
       А крики "Эвохэ!" летели
       К закатным смуглым небесам,
       И кем-то повторялись там...

       Открыты корзинки, разгадана тайна,
       Предметы Гермес подобрал не случайно:
       Из чистого золота шишка, яйцо
       И змейка уютно свернулась в кольцо.
       Сосновая шишка, как знак плодородья -
       И посох у Вакха венчает оно.
       Змея - знак души, в земляные угодья
       Так падает и проростает зерно.
       Яйцо - осмысленье божественной цели,
       Что в жизни земной различается еле
       Само совершенство, сама полнота,
       Но лишь посвящённым её красота
       Открыта вполне. Только внутренним зраком
       Оценишь символику, данную знаком.
       Так к свету и воздуху рвётся, спеша,
       Сквозь толщу земли Персефоны душа.
       (Но вы примите во вниманье,
       Что есть иное толкованье
       Предметов этих, и оно,
       Конечно, тоже не одно...)

       Водой окропляют, льняные одежды
       Тебе одевают, как символ надежды.
       И в пурпурном старец ведёт тебя в храм -
       Из Каменной Книги доносятся к нам
       Слова, тайный смысл их лежит под запретом -
       Лишь чистое сердце зажжётся их светом.
       И внутренним зреньем средь горних небес

       Увидится Солнце, Луна и Гермес.
       Торжественной кодой звучит заклинанье
       На чуждом неведомом всем языке:
       "Дано вам сегодня Великое Знанье..."
       И ветвь золотая зажата в руке.
       "Теперь всегда: в большом и малом
       Ты - мист - Закрытый покрывалом."




       ____________


       Храма нет. И голос смолк Орфея
       На морском пустынном берегу...
       В золочёном коконе Психея
       Мирно спит на маковом лугу.




       СВЯЩЕННЫЙ БРАК

       КРИТ

       Триада гор в Эгейском светлом море -
       Ласити, Ида, Белая скала...
       Ни войны, ни забвение, ни горе
       С них не изгнали Критского Орла!

       Их много ли - таких цивилизаций?
       Божественная гроздь реинкарнаций
       Упала - плодородная земля
       Небесного вскормила журавля.

       Античный Крит! Твой благородный абрис
       На чаше моря виден вдалеке.
       Двойной топор - могущественный лабрис
       Ещё не дрогнул в Зевсовой руке.

       О юный Кносс! Дворцовые ступени
       Пока совсем немного поколений
       Топтало. В твой классический язык
       Ещё акцент дорийский не проник,
       И этиокритянин чтит быка
       Божественным! Но это всё пока...


       Жестокий и надменный Минос мудрый,
       Тиран античный: пафос и игра!
       Великолепный, властный, неподсудный,
       Великий жрец двойного топора,
       Жертв человеческих любитель,
       Менад противник и гонитель,
       Палач отрубленных голов,
       Наиглавнейший буколов,
       Чей род за Геркулесовы Столбы
       Ведёт на Запад волею судьбы,
       Правитель Кносса родовой -
       Тесею жребий роковой
       Достался. Он противник твой!
       Поток кровавый жертвоприношений
       Людских приостановлен с неких пор:
       Главнейшее из всех твоих свершений,
       Тесей - ты выжег Миносов позор
       Своим желаньем истинной свободы!
       И страстной жаждой: выжить! победить!
       Ты - соль з е м л и, герой з е м н о й породы!
       Ты небеса как Дом не мог любить.
       Но в сне случайном ты вдыхаешь жадно
       Густой пьянящий воздух, видишь Крит...
       Лишь для тебя танцует Ариадна
       "Журавль" в кругу божественных харит.
       Какая боль! Кусая губы в плаче,
       С тоскою думаешь: "Могло ли быть иначе?"


       Дворец гудит. Снуют рабы и слуги,
       Мехи с вином везут со всей округи.
       Спортивные бои и состязанья,
       Вокруг столов обильных возлежанье,
       Красавицы, одетые в шелка,
       Все в золоте от шляпы до шнурка
       На пёстром, тонкой кожи башмаке,
       Не счесть камней на шее и руке!
       Достойно празднуют отъезд Тесея!

       Сестру глазами поманив, Цирцея
       Зовёт её в храм Матери Великой,
       И Пасифая расстаётся с кликой
       Поклонников весёлых и хмельных -
       Тесей с опаской косится на них.
       (Их слава широко известна...
       Все острова и материк
       Судачили совсем не лестно
       Про глаз дурной, про злой язык
       Двух Гелиоса дочерей.
       Всей кожей чувствовал Тесей
       Их неприязнь - его не любят,
       На день задержишься - погубят,
       Ленивой обратят свиньёй,
       Или козлом... Скорей домой!
       Не то рискуешь не попасть.
       Большая сила - злая власть!)

       Тесей пошёл в обнимку с другом.
       Толпа взяла орхестру кругом -
       Скромна, не вычурно нарядна,
       Легко танцует Ариадна.
       Не танец - а живой узор!
       На гостя нежный мечет взор...
       Пархает Федра, словно муха,
       Тесей промолвил другу в ухо:
       "Я в женщине люблю гетеру -
       Учёность, чувственность и меру.
       Коль быть мне зятем Пасифаи,
       Тогда уж лучше бы меньшая..."
       "Она - дитя! Ты не в своём
       Уме!" "Немного подождём...
       Какой поток свободы от неё!"
       "Ты хочешь затопить своё жильё?"
       "Да. Женщина всегда поток."
       "Узнать бы, где её исток?"
       "Возьми, мой друг, любую дуру,
       Придай ей нужную структуру,
       Лепи, дай русло, берега..."
       "В Цирцее наживёшь врага!
       Захрюкать хочешь? Не шути!
       Не стой у Кирки на пути!
       Ты им не ровня. Кровь богов
       Течет меж этих берегов.
       А ты - не от божественного лона..."
       "Я им назвался сыном Посейдона."
       "Как? Даже Кирку смог ты обмануть?
       "Мне всё равно. Я ранним утром - в путь!
       На Делос, в Аполлонов храм.
       Оракула поспрашиваю там.
       Экзарх - верховный жрец - он мне родня,
       Один вопрос всё мучае меня:
       Добьюсь ли власти на холмах Афин?"
       "Ты усомнился, Посейдонов сын?!
       С собой берёшь ли Ариадну ?" "Нет!"
       "Вот это недвусмысленный ответ.
       Пойми, ведь Федра - Ариадны тень!"
       "Пойдём поспим, уж скоро новый день."
       (Так разглагольствовал Тесей,
       Не зная участи своей.)



       ХРАМ ВЕЛИКОЙ МАТЕРИ

       Обсидиановые зеркала
       Пурпуровая застит мгла.
       Ароматический вползает дым
       По чёрным столбикам витым.
       Помолодила древняя заря
       Марпесский мрамор алтаря.
       Танагровые окружают трон
       Хариты-девы с двух сторон.
       Последний грустный луч роняет блик
       И позлащает грозный Лик
       Великой Матери, тиару, лоб...
       Огромный каменный Стероп -
       Порога страж с восточной стороны,
       Во тьме Бронт с Аргом не видны.
       Киклопы Мать Кибелу стерегут,
       Но здесь её как Рею чтут.
       На плитах распростёрлись перед Ней
       Фигуры, сумрака темней.
       Затем встают и запевают гимн.
       Алтарь. Две головы пред ним.
       На стенах аметистовая тень,
       И стонет жертвенный олень.
       "Агрибамида, вещая змея,
       Ночная спутница моя,
       Что предпочтёшь из внутренностей ты?"
       От крови вытерла персты
       Царица Крита шёлковым платком,
       Змею направила щелчком.
       Агрибамида поняла вопрос -
       Из глаз у жертвы стайка слёз
       Закапала. Смолк оленёнок, сник.
       Змея раздвоенный язык
       Зловеще высунув, приподнялась,
       Втянула селезёнку в пасть.
       В кровавой тишине ответ повис:
       "Всё ясно - это Дионис.
       Храни Кибела нас от страшных бед!
       Харизмы над Тесеем нет!"
       "Боюсь не сладить с Ариадной нам!"
       "Зови её немедля в храм!"
       "Я чую: это Кифереи месть -
       Ей не оказываю честь,
       Не совершаю жреческий обряд
       Я несколько уж лет подряд."
       "Да, врозь с рожденья Минотавра вы..."
       "Всё это к худшему, увы!"

       Кирка, Пасифая и Ариадна беседуют в храме Великой Матери.

       - Сотри тень Эроса со лба.
       Священный брак - твоя судьба.
       Ты высоко посвящена
       И главной жрицей стать должна!

       - Чем хуже - верная жена?

       - Великой цели служишь ты.
       Замли и Космоса мосты
       Наводят души - не тела,
       А жрицы чистят Зеркала.

       - Я слово верности дала.

       - Священный брак Души с Душой -
       Брак бога с женщиной земной.
       Божественный Андрогинат -
       К истокам Логоса возврат!

       - Тесей ни в чём не виноват...

       - Сказаться сыном Посейдона!
       Лгать внучке самого Додона!

       - О Пасифая! Помолчи.
       Дитя, в твоих руках ключи
       От врат Небесных. Ты чиста,
       Твоя задача не проста.

       - Я отдала кольцо с перста.

       - Как! Перстень Матери Великой!

       - Ох, Пасифая, сколько крика,
       Я знаю хитрость не одну
       И в пять минут его верну.

       - Пустить корабль его ко дну?

       - О Рея! Если б я могла
       Вершить священные дела!
       Моя дорога вниз пошла,
       Я сотворила столько зла!

       - Ведь ты такою не была...

       - Да. Мой мистический союз
       Божественных не ведал уз.
       Смеялся Эрос надо мной -
       Я стала смертного женой.

       - Избранник так же смертен м о й!

       - Земная миссия твоя
       Исполнена. И знаю я:
       Твой путь дальнейший - в небеса!
       Тесею жизни три часа.

       - Что слёзы? Божия роса...

       ___________

       И алебастра чистого белее,
       Она влетела в комнату Тесея:
       "Бежим скорей! Я помогу!
       Нас люди ждут на берегу.
       Под парусами лёгкий струг.
       Тесей! Ты мой земной супруг!"

       ____________


       "Успела во время, спасла!
       Теперь она его невеста..."
       Кривились в храме зеркала -
       Изделье Мастера Гефеста.
       Качала Кирка головой,
       Шепталась долго со змеёй.

       На глади серого обсидиана
       Кровоточащая открылась рана.

       Но затянулась через миг,
       И в зеркале Тесей возник,
       А за спиной седой старик
       Его высасыват лик.

       Зеркальная застыла гладь -
       Не достучаться, не позвать.



       ДЕЛОС. ХРАМ АПОЛЛОНА.

       Пеан Тесея.

       Мой бог, мой свет, мой Феб!
       Ты- жизнь, ты огнь всей дней.
       Пусть я сойду в Эреб.
       Я тень среди теней.

       Свой дар на твой алтарь
       Кладу: рога быков.

       Я только грешный псарь,
       Ты - волк среди волков.

       Аид разверзнет пасть,
       В свой срок сойду к отцам.
       Дай мне земную власть,
       Дай ход моим делам!


       Повинуясь сердцу и закону,
       Так Тесей молился Аполлону.

       Он ждал Оракула ответ,
       И толкователь-экзегет
       С ним у треножника стоял.
       Холодный пар сквозь щель вползал...
       А Пифия его вдыхала,
       Но вот сквозь транс пробормотала
       Одну единственную фразу,
       И экзегет принялся сразу
       Её стихами толковать,
       Что б смог Тесей весь смысл понять:
       "В делах земных добейся совершенства,
       Заслужишь ты небесное блаженство.
       Персты и взор направь на небо -
       Среди светил увидишь Феба.
       Пред ним и раб и царь равны,
       Но бойся голубой луны."

       Тесей не понял ничего.
       Качало от паров его,
       И всё кружилось перед взором:
       Настил с меандровым узором,
       Страданья, смерти, стоны, крики,
       Эреб ужасный, женщин лики,
       Шипящих змей большая яма...

       Экзарх на свет его из храма
       Почти что вынес на руках,
       С кровавой пеной на губах,
       И передал в условном месте
       Обеспокоенной невесте.

       Чтоб привести Тесея в чувство,
       На помощь всё своё искусство
       Она, рыдая, призвала,
       И врачевала, чем могла.
       Его по имени звала.
       "Он умер,-" думала, скорбя.

       Но вот Тесей пришёл в себя.
       Поднял взор мутный, безотрадный,
       Ему с тревогой Ариадна:
       "Скажи мне Пифия ответ -
       Не как толкует экзегет,
       И что мерещится е м у,
       А слово в слово! Я пойму."

       Мелькнул в глазах Тесея страх,
       Он приподнялся на локтях,
       Глаза безумием горели,
       А губы шевелились еле:
       - Сказала фразу странную одну:
       "Слова - суть пальцы в небо, на Луну."

       Смертельно дева побледнела,
       Но объяснить не захотела.
       "Скажи, при чём тут свет Луны?"
       "Мы Наксос посетить должны!
       Фигурку Афродиты там
       Поставить Дионису в храм.
       Такую точно, как и Фебу.
       Ему помолимся и небу."
       "Я не войду и на порог!
       Вакх для меня совсем не бог!
       В его божественность не верю,
       Пойдёшь одна, а я и двери
       Своей рукою не коснусь!
       Нет! В Фебе я не усомнюсь!
       Хоть будь ты семижды сердита,
       Не дам фигурку Афродиты!"

       Он вдруг подумал про себя,
       Что Ариадну не любя,
       И ненавидя боголизов,
       Её украв, тем бросил вызов
       Великим женским божествам!
       "Теперь я связан по рукам...
       Ну, что же, вымолю у Феба,
       Пусть заберёт её на небо.
       Эй, кормчий, или ты оглох?
       Путь к Наксосу! Хоть кто там бог!"

       (Когда б задумался на миг -
       То понял: Вакху он двойник!)



       НАКСОС.

       Тёплый вечер. Тень от кипариса,
       А под ним желанная прохлада.
       "Ариадна в храме Диониса -
       Не пойму, зачем ей это надо?"
       Наш Тесей и бесится, и злится,
       Лёг в тени, да только вот не спится.

       Вниз с пригорка, там невдалеке
       Юноша спускается в венке,
       Златокудрый, смуглый и прекрасный,
       Распевает - значит, не опасный.

       Помахал рукой ему Тесей,
       Приглашает к трапезе своей.
       Скучно подкрепляться одному,
       Юноша понравился ему.

       "Ешь, прохожий, с полным животом
       Легче жизнь." На свет лакиф с вином
       Вынимает путник. "Это вклад
       В твой обед. Прекрасный виноград
       Уродился вон на той горе.
       Видишь искры в пенистой игре!
       Что так скромно? Пей! Ещё фиал...
       И уснёшь спокойно, ты устал..."

       У Тесея веки на глаза
       Опустились: "Славная лоза
       У тебя... большой ли будет сад?"
       "Нет, зато волшебный виноград."


       Спит герой, и сквозь глубокий сон
       Вакху всё выбалтывает он.
       И во сне же испросил совет,
       Брать с собой в Афины или нет
       Ариадну? В планах у него
       Не жениться рано. Для чего?
       В сне его ответил бог ему,
       Что жениться рано ни к чему.
       "Дай вина ей, а когда уснёт,
       Парус подымай и полный ход!
       Для героя брак страшней войны,
       Хуже нет навязанной жены."

       И ушёл. Проснулся вдруг Тесей.
       Подивился мудрости речей,
       Взглядом незнакомца поискал -
       На глаза лакиф с вином попал.
       "Всё исполню, как сказал он вточь.
       Ждать недолго, скоро будет ночь...
       Ариадна, верная, прости,
       Неисповедимы те пути,
       Что готовит нам с рожденья рок.
       Я любил тебя, насколько мог."


       Тесей, покинуть Ариадну не спеши!
       Ты сам познаешь боль растерзанной души...

       Положил у ног еду, копьё,
       И оставил, спящую, её...


       Она улыбалась, ей снится
       Приятное что-то, ресницы
       На щёки набросили тень,
       И нежность, и нега, и лень
       В спокойной недвижимой позе,
       К устам прилетела, как к розе,
       Жужжа, молодая пчела,
       Но сонной рукой прогнала
       Её от себя Ариадна.
       Над ней - величава, громадна,
       Нависла гранита скала...
       "О, лучше б ты вечно спала!"
       И боги свои осуждают решенья -
       Вакх очень боялся её пробужденья!


       Действительность вернулась к ней.
       Тихонько позвала: "Тесей!"
       Но не услышала ответа,
       Глаза открыла широко,
       Вскочила сразу и легко,
       И вновь зажмурилась от света.

       "Любимый, где ты? Плыть пора.
       Нам не ко времени игра!
       Ты что со мной затеял прятки?"
       Копьё попало ей под пятки...
       В траве был узелок с едой:
       "Да где же он, названый мой?
       Ведь я теперь его жена...
       Как! неужели я одна?
       Не мог меня покинуть тут,
       Нет, так герои не ведут
       Себя! Всё это слишком дико!"
       Звала до хрипоты от крика.
       Но тщетно. Тишина в ответ...
       Тесея тут в помине нет...
       Часы бежали за часами,
       И пересохшими губами
       Она шептала: "Где он, где?"
       Шатаясь, побрела к воде,
       Лицо умыла, попила:
       "О, лучше Белая Скала..."
       Спустилась ночь. Взошла Луна.
       "Теперь всё ясно: я одна.
       Душа растерзана на части,
       Любовь имеет столько власти
       Над грешным телом... Рея! Мать!
       Как мог меня он так предать?
       Испепели его лучами,
       Пугай кошмарами ночами,
       Пусть за предательство такое
       В Эребе не найдёт покоя!
       Пускай сгорит, погибнет, сгинет!
       Не оставляй меня, богиня!
       О боги, всякой кары мало!
       Ведь мать меня предупреждала...
       Обрушу на него мой гнев!
       К свиньям свиньёй отправлю в хлев!
       Свиньёй? Так вот он - путь Цирцеи!
       Нет, успокоиться скорее!!!"
       Гнев снизу вверх её прошил,
       Прошиб, прожёг - опустошил.
       Упала, бедная без сил.

       Тепло, покой и пустота.
       Лежит, недвижимая, та,
       Что столько ярости жестокой
       Бросала в небо. Сон глубокий
       Её объял, сковал ей члены.

       Вакх наблюдал все перемены:
       От удивления до боли,
       От гнева до зловещей воли,
       Миг помешательства ума.
       "Прекрасно! Справилась сама."


       Семь дней прошло, она не ела,
       И всё на берегу сидела,
       Ловила волн солёных пену,
       В себе всему давая цену,
       Себя судила сяк и так.
       Тихонько подошёл к ней Вакх.
       Она заметила его,
       Но не сказала ничего,
       Не проявила удивленья,
       Испуга или возмущенья,
       Лица к нему не обернула -

       Окаменела иль уснула?
       И Вакх подумал, холодея:
       "Нерукотворная камея!"

       Час или два прошло в молчаньи,
       Потом тихонько, как журчанье,
       Раздался голос тихий, нежный,
       Спокойной Ариадны - прежней!

       "Есть народ на юге древний, я слыхала,
       Чтит он пену - душ вместилищем - морскую.
       С колдовством она справляться помогала,
       Если ей обрызгать утром силу злую.

       Ты приди сюда пораньше, на рассвете,
       На меня морской, целебной брызни пеной,
       Коли истинно правдивы слухи эти -
       Я очищусь и у зла не буду пленной."

       "Хорошо, я всё исполню, Ариадна.
       Много знаю очистительных обрядов.
       Жизнь телесная трудна и безотрадна -
       Тело жаждет удовольствий и нарядов.

       Тело держит душу пленницей в темнице,
       Тело старость караулит, боль и хвори.
       Но когда душе Небесный Дом приснится,
       Просыпается она в слезах и в горе.

       Обернись, невдалеке увидишь гору,
       На вершине громовой священный камень,
       Если жаждешь очищенья - к Карманору
       Мы пойдём, на нём Небесный пляшет Пламень."



       На утро, обрызгана пеной морской,
       Идёт Ариадна гористой тропой -
       Очиститься хочет от боли и зла.
       В святилище Вакха тропа привела.
       Выходят две жрицы, ведут к алтарю,
       Лицом наставляют смотреть на зарю.
       Снимают одежды с неё золотые,
       Вином омывают, подали льняные,
       Священное масло на голову льют.
       Сурового бога суровый приют...
       Вдруг камешком острым по лбу ударяют
       И в чашу бегущую кровь собирают.
       Опять по тропинке всё в гору и в гору,
       Она догадалась: "Ведут к Карманору".
       Тут воздух разрежен, тут горние выси,
       Тут думают только о нём - Дионисе!


       Полукруглый из камней барьер,
       На яйцо похож и тёмно-сер
       Камень - очиститель громовой.
       "Дальше надо двигаться одной,-
       В голове рождаются слова,-
       Им нельзя - у них свои права."
       Ниоткуда появился жрец,
       Возложил на голову венец
       Звёздный, небывалой красоты,
       Все в каменьях гнутые листы,
       Семь топазов желтых, как огонь,-
       "Только ты рукой его не тронь!"
       Чашу с кровью в руки ей даёт:
       "Лей на камень, бог наш жертвы ждёт."
       Подошла и камень окропила
       Алой кровью. Неземная сила
       В воздух подняла её слегка,
       Выше, выше и за облака!
       Мельком увидала под собой -
       Ярко вспыхнул камень громовой!
       Значит, принял жертву Дионис.
       Тело тихо опустилось вниз,
       На него душа с высот глядела,
       Жрицы в храме схоронили тело.


       "Для тел не бывает обряда священней -
       Ты вышла из круга земных воплощений!
       Навеки божественна стала сама -
       Союз наш - слиянье Души и Ума.
       Тем связь восстановлена Неба с Землёй.
       Ты - Гемма в кароне моей золотой.



       По ночам разглядывает жадно
       Звёзды незадачливый Тесей:
       "Мне с высот сияет Ариадна,
       А могла женою стать моей..."


       АРИАДНА НА НЕБЕСНОМ ТРОНЕ -
       ГЕБДОМАДА В СЕВЕРНОЙ КОРОНЕ.




       АСТЕРИЙ


       По Крутым Порогам Памяти
       Мчится своенравная Река Времени,
       а на Земле всё так же
       Льют Солнечные Ливни,
       Дует Лунный Ветер,
       Падают Звёздные Грозди.


       Тишина зависла в храме, озаряет факел стену:
       Меж харит двуполой Реи бородатый женский Лик.
       Только храмовые жрицы этой фреске знали цену,
       Да и то - её глубины всяк по-своему постиг.

       Может быть, толкует Рея
       Миф про отрока Загрея...

       Под высоким небосводом с неземным зелёным цветом
       Гордо шествует богиня в окружении существ.
       Диски - солнечный и лунный - очень странным манят светом,
       Незнакомые созвездья - из других, нездешних мест.

       Тот художник необычный
       На земле не жил привычной...

       Строг, спокоен лик богини, у неё над головою
       В плотном воздухе крест на крест два двойные топора,
       Изукрашены искусно древки тонкою резьбою,
       Поражает глаз каменьев своенравная игра.

       Что б понять значенье фрески,
       Нужен разум очень дерзкий...

       Контур лезвий в форме лилий: на одном - черты, зигзаги,
       На другом - двойная пара концентрических кругов.
       Боги с крыльями на третьем, а вокруг жрецы и маги,
       На четвёртом друг на друга смотрят профили быков.

       Символ лилии у грека
       Означает человека...

       И распахнутые крылья наверху, меж топорами
       Лёгкой бабочки-Психеи - знак бессмертия души.
       Смотрит прямо и открыто в душу ясными глазами,
       Трудно выдержать, но всё же - отвернуться не спеши.

       Столько символов сакральных -
       Лунных, солнечных, астральных...


       Чуть слышно в храм прислужница старуха
       Вошла, зашелестела прямо в ухо
       Листвою слов царице Пасифае...
       - Цирцея! Наш Астерий умирает,
       Мой звёздный сын! Уже троих детей
       Лишил меня предательски Тесей.
       Но этот! Горе, горе будет нам!
       - А заодно - Земле и Небесам.
       - Пойдём к нему в Идейскую пещеру
       Я не приму известие на веру...
       - О Рея, наше Знанье с ним уйдёт
       Пребудут врозь Земля и Небосвод.
       - Несчастный! Выжить не хватило сил...
       Всё это Минос слух распространил:
       "Чудовище! Людские жертвы косит!"
       Он тут, как тут, когда его не просят.

       "Огромный, злобный, человеко-бык..."
       Карают боги за дурной язык!
       Он мне простить не смог мою измену,
       Астерия считал своим позором...
       - Брак с божеством свою имеет цену!
       Скрепляется Небесным Договором.
       Он правду скрыть хотел... не виноват...
       А правда та - страшнее во сто крат!


       В Идейский храм священная дорога,
       Поникли ивы, опечален лавр.
       Жизнь получеловека полубога
       Уходит. Умирает Минотавр.
       Астерий Звёздный, Пасифаи сын -
       Прекрасный, совершенный Андрогин.
       Хранитель Знанья, Истинный Посредник,
       Иных миров владетельный Наследник.
       Свет солнечный и лунный в нём слились
       И Звёздные Пути переплелись.

       Он бился в маске чёрного быка
       И был сражён ударом кулака:
       Как жрец Тесей приносит в жертву бога,
       Своя ему не ведома дорога:
       Был первой вехой, первою потерей
       Сражённый бык - божественный Астерий.
       Он мог тысячекратно умирать.
       Как слушала его земная мать!


       "Не скоро возродиться на земле я
       Смогу в обличьи отрока Загрея.
       Жестокий мир! Мир жёстких эманаций,
       Эмоций истеричных, аберраций...
       Он слишком молод для Великих Знаний.
       Я всё зашифровал: от гор до зданий.
       И кто поймёт, чем был великий Кносс?
       Как много тайн космических унёс?
       Оставил только символ - топоры.
       Но все про них забудут до поры...
       (Он жрец и жертва, бог и бык,
       Он божества двуполый лик,
       Души и тела разделенье,
       В нём страсть, но в нём же очищенье,
       Он диферамб, он Дионис,
       Он свет и тьма, он верх и низ,
       Луч, ломанный игрой двух призм,
       В нём Вакха-Феба дуализм,
       Он жизнь и смерть, начало и конец,
       Два бога в нём: он сын, и он отец,
       Тоска сестры по лику брата -
       Раздел, и поиск коррелята).
       Ключ у Деметры, Зевса, Вакха, Феба...
       Смысл Лабриса - есть брак Земли и Неба.
       На нём мой код, священная печать!
       Но дети не сумеют прочитать...
       Пускай живут Дедалы и Тесеи -
       Они сто крат младой земле нужнее,
       А им всё меньше надо волшебства,

       Чужих богов... Священные слова
       Они забудут. Дочерям Земли
       Нужны свои - земные - журавли.

       Пора, пора домой... мой Абсолют,
       Прими меня в отеческий приют.

       О люди смертные, вы всё пророка ждёте!
       А вы его узнаете? Поймёте?
       Услышите - хоть речь его проста?
       Пойдёте с ним на плаху? До креста?
       Получите все Знания в свой срок?
       Но посвящённый - это не Пророк!
       Едва видна астральной связи нить,
       Попробуйте увидеть, удлинить.

       Мессии и Пророка жаждут люди...
       Им голову Крестителя на блюде
       Однажды, не сумняшись, принесут,
       Того, Кто следом - на кресте распнут...
       И канцелярская взахлёб лакает крыса
       Божественнейший Ойнос Диониса!
       Не время. Рано. Не настал черёд.
       Земля! Он обязательно придёт -
       Пророк великий! Мастер и Мессия!
       Он расшифрует топоры двойные.

       О, знали б вы, как разворачивался Мир!
       Какой звучал Божественный Клавир
       В Момент рожденья Света из Всего -
       Приветствовала Радуга его!
       Как тьма вокруг ощерилась сурово.
       Как в Сердце запульсировало Слово!
       И результат Божественной Игры -
       Галактики возникли и Миры!
       О Творчество - ты радостное бремя!
       Настал твой час: так появилось Время.

       В земных анналах есть немало книг,
       Где говорится, как в а ш м и р возник:
       Родился Змей с крылами на плечах,
       О трёх необычайных головах -
       Бык, Лев, а между ними Божество -
       То вечно юный Эрос! Для него
       Свершались жертвы первыми богами,
       Возникли люди под его крылами.
       Для тел его владычество ужасно,
       И под Луною всё ему подвластно.
       Он сковывает цепью вожделенья
       Мужчин и женщин с самого рожденья,
       Но если мало страсти эманаций,
       Он примет дань кровавых сублимаций.

       Ключ к Знанию достался вам от нас -
       Философы, поэты, Кносс, Парнас.
       Исчезнет многое: тотемы, культы, храмы...

       Учения Христа, Мантрейи, Рамы -
       Появятся. К ним будет путь открыт,
       Пока не перевёлся неофит!

       Затонет многое, но как подводный риф,
       Останется Великий жить Трансмиф.
       Пусть будут разбиваться об него,
       Не знать, что делать с ним и для чего
       Он в Океане Времени лежит
       От глаз непосвящённого укрыт.

       Родятся зодчие, художники, творцы,
       Свои построют храмы и дворцы,
       Из тьмы веков, взывая и маня,
       Пленит их искра нашего Огня.
       Есть жажда Знаний, Творческий Порыв -

       Они однажды совершат Прорыв!

       Прощай, Великая богиня Рея,
       Моя судьба - всегда удел Загрея.
       О женщина, ты Знание храни,
       Не лучшие тебе достались дни,
       Цепь Эроса пока ещё на вые,
       Но верь, наступят времена иные -
       Богиней в Храм войдёшь в сиянье Красоты,
       И каждый раз в нём будешь Геммой ты."


       И тихо-тихо в небо отлетело
       Астральное божественное тело,

       А Знанье герметически закрыто
       В двойной топор - сакральный символ Крита!





       КОММЕНТАРИИ

       ОТКРОВЕНИЯ АМАЗОНОК

       АМАЗОНКИ - женщины-воительницы, для сохранения рода вступали в брак
       затем отсылали мужей домой. Мальчиков отдавали отцам, девочек
       готовили для войны.
       АНТИОПА - царица амазонок. Её похитил Тесей. Она родила ему сына
       Ипполита.
       АРИАДНА - дочь царя Крита Миноса и Пасифаи, дочери Гелиоса.
       ФЕДРА - младшая сестра Ариадны, в последствии жена Тесея.
       ТЕСЕЙ - сын афинского царя Эгея. По одному из преданий убил сына
       Пасифаи Минотавра, обитающего в лабиринте и пожирающего людей,
       выйти оттуда ему помогла Ариадна. Тесей за это обещал на ней же-
       ниться, но бросил её на острове Наксос спящей. Ариадна становится
       женой Диониса.
       МЕДЕЯ - величайшая волшебница, дочь колхидского царя, жена Ясона,
       вождя аргонавтов, помогла ему завладеть золотым руном. Обманула
       отца и брата и бежала с Ясоном в Элладу, где он бросил её с деть-
       ми ради женитьбы на Главке, дочери коринфского царя.
       ПЕНЕЛОПА - супруга Одиссея, царя Итаки, образец женской супружес-
       кой верности, ждала мужа двадцать лет, отказывая всем женихам.
       По легенде, вернувшийся Одиссей устроил состязания, где, переоде-
       тый, победил всех женихов.
       Пеплум - плащ, накидка.
       ПСИХЕЯ - олицетворение человеческой души, изображалась в виде ба-
       бочки. По красоте соперничала с Афродитой, которая решив наказать
       Психею, послала к ней своего сына Эрота, но он пленился ею и
       сделал своей женой. От Зевса она получила бессмертие.
       ЭРОТ (ЭРОС) - бог любви, считался олицетворением стихийного сози-
       дательного начала в природе. Сын Афродиты.
       ГАЛАТЕЯ - возлюбленная Пигмалиона. Он создал прекрасную статую,
       потом, влюбившись в неё, оживил.
       ЭВРИДИКА - нимфа, жена Орфея. Когда она умерла от укуса змеи, он
       спустила с разрешения Персефоны в Аид, чтобы забрать её, но обер-
       нулся, и она осталась в Аиде.
       ОРФЕЙ - по преданию сын Аполлона, фракийский певец, изобрёл музы-
       ку и стихосложение. Погиб от рук менад, т.к. не захотел участво-
       вать в оргиях, избегая женщин после смерти жены. Основатель учения
       Дионисийский и Аполлинийский школ в религии.
       МОРФЕЙ - бог сна.
       ЛАРЫ - хранительницы домашнего очага.
       КИФАРА - музыкальный инструмент.
       КЕНТАВР - лесной демон.
       АИД - владыка царства мёртвых, брат Зевса, муж Персефоны, также на-
       зывали и само подземное царство.
       ПЕРСЕФОНА - жена Аида, единственная дочь Деметры, богини плодородия
       и Зевса. Часто сливается с культом богини Коры. Аид тайно увёз её.
       Мать вымолила у Зевса, чтобы Персефона полгода жила с мужем, а
       полгода с матерью (олицетворения зерна).
       АФРОДИТА (ПАНДЕМОС) - богиня чувственной любви.
     

       ЛЕВКАДА

       САФО (САПФО) - знаменитая поэтесса, жившая в 7 в. до н.э. Возглав-
       ляла на острове Лесбосе одну из музыкально-поэтических школ. По
       одному из преданий покончила с собой от несчастной любви, бро-
       сившись в море с Белой скалы (ЛЕВКАДЫ).
       СПОЛА - женская одежда, приходьбе прикркплялась к щиколотке.
       РАПСОД - певец, поэт.
       ПИНД - горный хребет, владение Аполлона, в переносном смысле - поэзия.
       ГЕЛИКОН - гора, где обитали музы.
       САФИЧЕСКАЯ СТРОФА - излюбленный размер стихотворений Сафо, её напи-
       сан Гимн Афродите. Гимн Аполлону написан спондеем.
       АПОЛЛОН - один из важнейших богов олимпийской религии. Сын Зевса,
       Греки считали Аполлона противником любви. (См. ниже подробнее).
       ЛЕВКАДА - скала, находящаяся на острове. У левкадцев существует
       обычай, по которому ежегодно в жертву Аполлону одного из престу-
       пников бросали с высоты для отвращения гнева бога. К жертве при-
       крепляли перья, давали в руки птиц, чтобы облегчить прыжок, а
       внизу его принимали лица в лодках и охраняли от всяких опас-
       ностей, после чего удаляли из страны.
       Самоубийство влюблённых считалось угодным Аполлону. Левкада
       помещалась по преданию у входа в Аид и была пределом земной жиз-
       ни. Т.о. свержение с неё в море символизировало схождение в Аид.
       Аполлон в этом случае оказывался связан с жизнью и смертью.
       Море (вода вообще) область жизни, но прыжок с Левкады был символом
       погружения человека из области своего индивидуального состояния,
       изолированности в область, где жизнь и смерть кипели в одном веч-
       ном водовороте, что свидетельствовало о былом синтезе этих двух
       состояний, которыми наполнялся весь мир, вечно гибнущий и вечно
       возникающий. Левкада - синтез жизни и смерти.

     

       РАКОВИНА

       ДЕДАЛ - легендарный афинский строитель и художник. По одной из
       версий - сын Гефеста. Изобрёл столярные инструменты, обучил свое-
       му мастерсту племянника, который его превзошёл. Из зависти убил
       ученика и был вынужден бежать на остров Крит к царю Миносу. По
       одной из версий построил там лабиринт, где скрывали Минотавра,
       дал Ариадне клубок, чтобы можно было выбраться из лабиринта.
       По другой версии построил орхестру - площадку для танцев, на
       которой были нанесены лабиринтальные линии, облегчающие исполне-
       ние ритуального танца "Журавль", и обучил Ариадну этому танцу.
       Танец имитировал движение небесных светил. Выкопал Лабиринт, но
       не смог самостоятельно из него выбраться. Слепил себе и сыну
       Икару крылья из воска и перьев, чтобы улететь от Миноса. Икар
       поднялся слишком высоко и солнце расплавило воск. Икар упал в
       море. Дедал считается законодателем классического зодчества.
       Канонизировал позу статуй.
       ГИДРИН - сосуд для воды.
       МОЙРЫ - богини человеческой судьбы.
       БЫК - божество, олицетворяющее на Крите Солнце.
       ЗВЁЗДЧАТЫЙ САПФИР - драгоценный камень чёрного цвета с пересекаю-
       щимися в центре лучами, символизирующими Веру, Надежду и Любовь.
       МЕАНДР - орнамент в виде изогнутых и пересекающихся под прямыми
       углами линий.
       ЛАКИФ - сосуд для воды и вина.
       АКРОПОЛЬ - укреплённая часть античного греческого города, располо-
       женная на холме.
       АРЕОПАГ - верховный суд в Греции.
       Согласно Гомеру есть двое ворот для бессильных снов. Одни
       из слоновой кости и сквозь них идут обманчивые сны, ничего не
       приносящие душе. Душа спит, зарывшись в тело. Из-за пресыщения и
       наполнения телесным она едва воспринимает действительность и та-
       ким душам сны приходят через первые врата. Только чистым и трезвым
       душам сновидения являются через вторые, роговые, ворота, это дос-
       товерные сны, ясные и близкие к истине.
     

       ЗЕРКАЛО ГЕФЕСТА

       ГЕФЕСТ - бог огня и кузнечного ремесла. Его культ тесно связан с
       культом АфИНЫ - богини неба, покровительницы мирного труда. Она
       покровительствовала также наукам и стояла на страже порядка, счи-
       талась богиней мудрости. Для культа ГЕФЕСТА характерен горящий
       факел. Он родился слабым и некрасивым, Зевс за это сбросил его
       с Олимпа и Гефест остался хромым. Внутри горы Этны помещалась
       мастерская Гефеста, где он мастерил разные чудесные предметы.
       Был мужем Афродиты.
       ГЕРА - жена Зевса, мать Гефеста.
       ОЙНОС - вино. Божественный напиток.
       ЗАГРЕЙ - одно из имён Диониса у орфиков. Прадионис. Великий Ловчий.
       Предмет женского оргиастического поклонения, способен к принятию
       детского обличия. По орфической традиции сын змея Зевса и змеи
       Коры (здесь Кора не отождествляется с Персефоной, это два различ-
       ных божества, хотя в классической мифологии они суть - одно и тоже)
       Орфический синтез жизни и смерти как другой жизни связан с палинге-
       несией - воплощением душ. Он вождь по пути вверх и по пути вниз.Это
       оргиастический аспект Диониса. Бог страдающий. Он пожран титанами.
       Наивысший среди богов. Загрей - имя титанического Диониса, извест-
       ного только посвящённым. Это сыновий лик подземного - хтонического
       Зевса. По наущению ревнивой Геры Загрей был растерзан титанами на 7
       частей. Афина, сестра Загрея, спасла его сердце от растерзания.
       Это первичная монада, от которой пошло деление.Сердце по греческой
       традиции средоточие ума, и оно осталось неделимым. Таким образом,
       момент творения начинается со смерти. Смерть - начало жизни. Второе
       рождение Дионис получил от земной женщины Семелы.
       Загрей - беспредельно делимое множество. Части тела сварили в
       треножнике. Умозрительная сущность спасена от деления. Душа и тело
       способны к порождению. Душа простирается по Всему. Ей свойственны
       принципы делимости и созерцания (eidos). Седьмицу души и тела пе-
       редали Аполлону как держащему вместе все согласования. Страсти ти-
       танически пытаются растерзать её. Над ней разум, который афински
       подъемлет её от склонения вниз, от погружения в материю. Загрей
       родоначальник смерти. Титаны то, что в нас неразумно, нестройно,
       насильственно, небожественно, демонически, т.е. заслуживает нака-
       зания. Дионис - последовательность божественных поколений, при-
       нуждает всё, что возникает выходить наружу из двереей. Тело наше
       дионисично. Зевс испепелил титанов, но из копоти и дыма произошли
       люди. Души людей, увидившие своё отражение (в чувственном) как
       бы в зеркале, получают там своё происхъождение, как и Дионис, уви-
       див себя, последовал за своим отражением, т.о. расчленился на Всё.
       Демиург чувственных творений, и в этой связи присутствие
       Гефеста с его атрибутами бога кузнечного дела (зеркало, котлы,
       хромота), есть символы творчества в чувствительной области. Зер-
       кало издавна усвоено как символ годности для умозрительного объ-
       яснения Всего. Отразившись в зеркале, бог эманировал во всецелую

       делимую демиургию. Зеркало - образ становления в инакобытии в
       подражание первообразу. В силу совершенства даров, Диониса назы-
       вают Ойносом - вином. Люди жмут из винограда вино - это повторе-
       ние мистерии. Делимая демиургия целиком зависот от дионисийской
       монады - отсюда божественный Ойнос. Это разделение умов в Космосе
       при участии общего ума и множества душ с участием единой души,
       появление всех видов при участии цельности. Ойнос в телах мастерит
       в согласии с мнением и ложным представлением, а в умозрительном -
       согласно с умом. Сердце же - лишённая частей сущность ума. В новых
       богов демиург вложил изначальную смертность (причину палингенесии -
       воплощения душ). Творение мира завершилось в следствии присоеди-
       нения к нему смертных сущностей. В людях потенции богов и титанов.
       От последних - смертность и подверженность року. Дионис - бог
       напряжённой человеческой субъективности. Он многообразен: игра
       гордость, неистовство, рвение, спутанность.
       КОРА - девушка. Мать Загрея.
       ТИТАНЫ - дети Кроноса и Геи.
       МОНАДА - первичная, неделимая, бессмертная духовная единица, бого-
       рождённая либо богосотворённая. Мироздание являет собой неисчисли-
       мое множество монад и многообразные виды материальностей, создава-
       емых ими.
       ГЕБДОМАДА - семерица, седьмица.
     


       ЛИРА ГЕРМЕСА

       ГЕРМЕС - сын Зевса и Майи. Олицетворял могучие силы природы. Покро-
       витель пастухов. Со временем становится вестником богов, глашатаем
       Зевса.
       АВЛОС - флейта. Может быть с несколькоми стволами (многодульцовая).
       МУЗЫ - созвучия Мира.
       МУСАГЕТ - Аполлон, водитель Муз.
       ВОЗНИЧИЙ УНИВЕРСА - Аполлон. Универс - Космос.
       АПОЛЛОН - (ФЕБ) бог, изливающий свет, сын Зевса, брат Диониса. В Дель
       фах имеется храм Аполлона. Солнце в верхней, дневной полусфере - Феб,
       в нижней, ночной - Дионис. Аполлон - носитель очистительной функции
       Он обладает блестящим ударом - солнечным светом. Космос - лира из
       семи струн. Аполлон выводит свет на гармонический путь из хаоса. В
       благозвучном слиянии всех сфер - суть мировой гармонии. Оформле-
       ние бытия и всего космоса - мировая симфония по законам Аполлона.
       Он воспламеняет всё в огненную природу, уподобляя Всё Всему. Это
       нестареющий, вечно юный бог. Феб - правильность, упорядоченность,
       стремление к несмешению. Единый мировой принцип, называемый огнём -
       тончайшая материя, переходящая в становление, связующая диони-
       сийскую раздробленность в одно целое. Он держатель седьмицы Диони-
       са, оформитель и организатор Универса. Орфей ставил монаду Аполлона
       над Дионисом, как отвращающую от нисхождения в титаническую сущ-
       ность. Это единый огонь. Аполлон распорядитель времён и мгновений.
       ветров, дождей, многозвёздной ночи, зари, бессмертный огонь. Его
       число единица, столбовое число, т.е. неделимое, не имеющее части
       числа, это единая, неделимая монада. Слова - дети Аполлона. Его
       функции: музыкальная, врачебная, мантическая (пророческая), эфир-
       ная (световая). Аполлон и Дионис - Дельфийские братья.
     

       ТРОЙНАЯ ГЕКАТА

       ГЕКАТА - дочь титанов, владычица земли, моря и неба, позднее ста-
       новитсябогиней призраков, ночных кошмаров, волшебства, заклинаний
       повелительницей теней в подземном царстве, в ней черты лунного
       божества. Её священное животное собака. Её изображали трёхголовой
       и называли отсюда Тригией. У неё шесть рук, вооружённых мечом,
       копьём и факелом. Часто - символ Луны.
       ОМФАЛ - пуп Земли, предполагаемая гробница Диониса-Загрея. Священ-
       ный камень, находящийся в Дельфах. Зевс с запада и с востока од-
       новременно выпускал двух орлов, которые встретились на этом месте
       что и символизировало центр земли. Его ежедневно поливали аромат-
       ным маслом, на праздники на него возлагали некрученную шерсть.
       МЕНАДЫ, ВАКХАНКИ - служительницы культа Диониса, участницы оргий
       в его честь. Во главе оргии стоит предводительница, это посвя-
       щённая менада, преемственно продолжающая родовое (по женской линии)
       служение, её окружают замужние горожанки, активно учавствующие в
       ритуале, девушки же составляют сопутствующий хор. Оргия строго ор-
       ганижована и недоступна мужчинам. Эринии во многом подобны менадам,
       и имеют вероятно общие корни в прадионисийской релиии.
       ОРГИИ - тайные религиозные обряды, происходящие, как правило,
       ночью, в горах или лесных долинах, сопровождались музыкой, факель-
       ными шествиями и иступлёнными плясками, иногда кровавыми жертво-
       приношениями животных или людей.
       ГРИФЫ - хищные птицы, по одному из преданий, всегда женского рода,
       не имеющие коррелята.
       ФРАКИЯ - горная страна к северу от Греции.
       ИЕРОФАНТ - верховный жрец.
       ФУРИИ - демоны подземного царства.
       МЕТАНОЙЯ - перерождение.
       АПЕЙРОН - беспредельное.
     

       ТЕСМОФОРА

       ТЕСМОФОРА - законодательница, эпиклеса Персефоны и Деметры, счи-
       тавшихся учредительницами брака и гражданского правопорядка, по-
       кровительницами земледелия и плодородия.
       ФИАЛ - бокал.
       АНЕМОНЫ - первоцветы.
       ВЕНЕЦ АРИАДНЫ - корона, которую она получила от Ор и Афродиты
       через Диониса.По преданию - изделие Гефеста.
       АЛКИОНСКОЕ ОЗЕРО - озеро, через которое осуществлялся вход в Аид.
       ЗЕМНОРОДНЫЕ - титаны.
       ГЕКАТОНХЕЙРЫ - сторукие и пятидесятиглавые великаны, олицетворе-
       ние подземных сил, стерегут в Аиде низверженных титанов.
       ЦЕРБЕР - трёхглавый пёс, охраняющий Аид.
       ХАРИТЫ - божества плодородия, красоты, радости, олицетворение
       женской прелести.По разным источникам от двух до четырёх.
     

       МАЛЫЕ ЭЛЕВСИНСКИЕ МИСТЕРИИ

       ЭЛЕВСИИ - аграрные праздненства в честь Деметры и Персефоны, свя-
       занные с посвящениями и таинственными обрядами, проводились в го-
       роде Элевсине близ Афин. Здесь же чевствовали и Диониса. Малые
       мистерии проводились каждую весну. К участию в них допускались
       только посвящённые после ряда испытаний и очищений, кроме рабов,
       "варваров" и преступников.
       МИСТАГОГ - руководитель при посвящении из числа афинских граж-
       дан, непременно уже получивший посвящение. Неофиты - вновь по-
       свящаемые - очищались водой из реки Илисса и ночью вступали в храм
       Деметры.Участники давали клятву о молчании, по-этому об борядах
       сведения крайне скупы.
       РАРИЙСКАЯ ДОЛИНА - одно из самых хлебородных мест под Элевсином.
       Храм строился, как правило, в тополиной роще.
       "ЭВОХЭ" - возглас всех посвящённых.
       ЭВМОЛПИДЫ - наследственное родовое имя жрецов в храме Элевсин-
       ской Деметры.
       КАДУЦЕЙ - жезл Гермеса.
       ЭРИНИИ - богини мщения, обитающие в Аиде.
       ЭМАНАЦИИ - мистическое истечение творческой или психической энергии
     


       ВЕЛИКИЕ ЭЛЕВСИНСКИЕ МИСТЕРИИ

       ВЕЛИКИЕ МИСТЕРИИ праздновались раз в пять лет, осенью, между сбо-
       ром урожая и посевом озимых. Праздник длился девять дней. Не ранее
       чем через год посвящённый допускался к Великим мистериям. Они со-
       провождались жертвоприношениями, омовениями, факельными шествиями
       к морю и т.п. (см. текст).
       ВЕЯЛКА или СИТО - непременный атрибут очищения.
       ЖИВИЦА - смола.
       АДИТОН - доступная только жрецам часть храма.
       ХТОНИЧЕСКИЕ БОЖЕСТВА - божества подземного мира.
       НЕБРАДА - свободная накидка из оленьей шкуры.
       ИЕРОКЕРИКИ - лица, исполняющие священные гимны.
       КАЛИПСО - нимфа, которая в течении сорока лет прятала Одиссея у
       себя в печени.
       ТИМПАНЫ, СИРИНГИ, КИМВАЛЫ - музыкальные инструменты.
       ЗОЛОТАЯ ВЕТВЬ - символ посвящения.

     

       СВЯЩЕННЫЙ БРАК

       СВЯЩЕННЫЙ БРАК - обряд бракосочетания между женой или дочерью
       царя и Дионисом, свойственный островному культу,именуемому буколиком.
       Буколионом называли царский двор, скорее всего именно Кносс и был
       таким буколионом.
       КРИТ - остров в Эгейском море, где правил Минос.
       КНОСС - дворцовая постройка на Крите.
       ЭТИОКРИТЯНЕ - исконные жители Крита.
       ЗА ГЕРКУЛЕСОВЫ СТОЛБЫ - намёк на Атлантиду.
       ЦИРЦЕЯ (КИРКА) - сестра жены Миноса Пасифаи, дочь Гелиоса (Солнца)
       волшебница, превратившая спутников Одиссея в свиней, а его самого
       удерживала на своём острове и родила ему сына.
       ПАСИФАЯ - царица Крита. По легенде родила от волшебного быка сына,
       которого называли Минотавров и прятали в лабиринте. Есть и другие
       легенды по поводу Минитавра. Его убил ударом кулака Тесей.
       ПОСЕЙДОН - бог морей.
       ЭКЗАРХ - верховный жрец.
     

       АСТЕРИЙ

       МАРПЕССКИЙ МРАМОР - сорт мрамора.
       ТАНАГРЫ - глиняные статуэтки.
       СТЕРОП, БРОНТ, АРГ - коклопы, мифические одноглазые великаны.
       КИБЕЛА (РЕЯ) - Великая Мать, мать богов и всего живущего на земле.
       КИФЕРЕЯ - эпиклеса Афродиты.
       ДОДОН - Зевс.
       ЭРЕБ - самая мрачная часть подземного царства.
       САКРАЛЬНЫЙ - тайный, скрытый.
       АНДРОГИН - мужская и женская ипостась одновременно.
       АБЕРРАЦИЯ - (здесь) отклонение от нормы.
       КОРРЕЛЯТ - пара по половому признаку.
       ДВОЙНОЙ ТОПОР - один из основных культовый предметов дионисийской
       религии. Раскопки на Крите показали, сколь большое место отводи-
       лось лабрису. В Кносском дворце был зал для хранения двойных
       топоров, почти по всему дворцу можно обнаружить их присутствие.
       Вся дионисийская религия пронизана учением о пафосе и катарсисе.