Сюрр-дца

Стихи не пускают, коль душу испачкал:
на страже, как Цербер, стоит пустота,
и падают в голос за пачкою пачка,
а строчка за строчкой – не та, да не та.

И плоско ступают сюжет за сюжетом:
банальная рифма о нёбо саднит:
песочные домики хмурого лета
и даты рождений входящих в зенит.

Им так неулыбчив рассвет октябриный,
что хочется плакать до первой звезды,
которая носит безвестное имя
и падает мертвым на край борозды.

Скрипит под ногами узор совершенства,
круж(ш)атся миры, от которых светло…
А там, на болотах, прощаются с детством
крылатые братья, ступив на крыло.

Еще не забыта дорожка к оврагу,
где дух ежевичный стекает в бокал…
Но зАплесневЕвшую к вечеру брагу
сольет кто-то третий, бранясь, что устал.

И двум, переполненным болью тревоги,
и этим, сместившим орбиты планет,
останется только брести по дороге
не к поиску лета, а к памяти лет.

Коснусь опереньем рассветного млека,
распутаю бытности тонкую нить
и с первым заходом дневных кукареков
нырну в неизвестность – учиться любить.