Марк Виноградов. Верлибры. Сборник

Стихи Марка Виноградова, учителя физики - стихи,
написанные скромным учителем физики,
с его несчастной любовью...

________________
Михаил Микаэль

1)ПРИРОДА ЛЮБВИ

РОМАШКА

Нет предмета гадания «любит-не любит».
Нет предмета «Арифметика» для души.
Нет таблицы умножения для счастья.

Ну и что – учитель физики в школе?
Я не знаю законов сохранения тебя.

КАМЕНЬ

Мы только можем предположить
О чем думают камни.
Возможно о кристаллах, скажем
О посторонних кристаллах
В своей породе.
Возможно, они любят эти
Забредшие в них кристаллы.
Точно так же, как я люблю
Твои руки в своих волосах.
Точно так же, как в моем сердце
Есть холодная боль от
Твоего вечного холода.

ПЕСОК

Я всегда строил замки на песке.
А на чем другом?
На скале – не хватит терпения.
На земле – я не так богат.
В небесной сини – увольте,
Воздушные замки, это уж слишком
Даже для меня.

КРОТ

На солнце превратился в слепца.
Под землей - почернел.
Так и пройдет его жизнь -
в строительстве хода к свету.
В побеге к темной глубине.
Этот его лаз - словно маятник.
Словно биография Озириса.
Словно слово стихотворения,
что бежит от людей, ищет корни,
запирает ящики письменного стола,
Играет с автором в прятки.
Играет в прятки, прячется.
Чтобы не быть осмеянным навсегда.

ОЗЕРО

Ты хорошо знаешь свои границы?
Да, у тебя чистая душа.
Как вода?
Как вода.
Никаких сомнений,
Моя славная.
И даже, моя миленькая.
Никаких сомнений,
В чистоте твоих помыслов.
Но почему тогда ты озеро?
Не океан, не объем
Атмосферы
Ничем не ограниченный?
Ты сама назвала себя
Озером.
Ты лежала, такая спокойная.
Озеро, озеро,
Что же ты лижешь
грязный берег,
волной?

ТРАВА

Я вчера, жарким июнем
Лежал на траве
Имени Уолта Уитмена.
Как только я лег,
И мои губы приблизились
К земле в стебельках,
Кусочках земли,
Обломках коры,
Мусоре,
Косточках яблока,
И т.д.
Я
Сразу
Почувствовал запах
От которого закружилась голова.
Я сразу сделался маленьким мальчиком,
И увидел муравьишку, что полз вверх по травинке, с довольно
Воинственным и победоносным видом чемпиона по игре в казаки-разбойники,
Или победителя во всемуравьиных национальных играх доброй воли по перетаскиванию
Бревна.
Или…
Словом, я смотрел на ползущего вверх муравьишку и припоминал свою жизнь:
Куда я лез, и куда добрался, и отчего все это оказалось таким смехотворным.
Почему муравьишку бросила муравьиха, и уже дальше он полз один,
Отчего друзей раздавили люди, вовсе непохожие на индусов,
Зачем надо было перечитать горы книг, если их
Нельзя подставить под стебелек, и, тем самым,
Сразу оказаться почти у цели.
И зачем на самом верху травинки
Расположился бог муравьев,
(не муравьиный,
именно
бог муравьев)
Который
Скинул
Муравьишку
Вниз.
Как бы ветром.

ПТИЦА

Уселась на проводах,
По которым летят телеграммы?
Нет, теперь иначе,
Парит в воздухе, полном радиоволн,
Болтовни по мобильным телефонам.
Видишь, она устремилась в сторону,
Гонится за словами нашей любви.
Пытается их догнать,
Может быть, они ей по нраву.
И она хочет их рассмотреть,
Расслышать, чтобы пересказать
своей любимой.

ТИГР

Он выходит и смотрит,
Как шепчутся века,
Повторяясь полосами
На его шкуре.
Как будто годовые кольца
Могучих деревьев
Развернули и вновь
Свернули на тигриной спине,
Боках, животе.
Но он не стар,
Только полосы на шкуре
Путают дни
И сбивают с толка.

==================================

2) ЧАСЫ НА СЛОВАХ

МОРЕ

Бывают люди,
Которые не бывали на море.
Я из таких.
То есть я видел картины
Ивана Константиновича Айвазовского,
профессора живописи,
лучшего русского мариниста.
Но не видел бесконечных
Морских пространств,
Не стоял по щиколотку в прибое,
Не грыз яблоко, сидя
На каком-нибудь валуне,
Возле кромки морской воды.
Море вещей, которые я пропустил
Не имея возможности
Посетить с визитом море.
Только один раз,
Когда ты прилетела, то ли из Турции,
А может из Италии,
Я поцеловал тебя
И щека оказалась соленой.
Но больше моря
Досталось твоему мужу,
Который поцеловал тебя в губы.

КНИГА

Я давно не читаю книг.
Только гадаю по ним –
Раскрываю на случайной странице,
Тычу пальцем в случайную строчку,
Пробегаю глазами
Буквы,
От древних до ультрасовременных,
Из пластмассы.
И вот, какая странность –
Любая из строчек
О тебе.

СТИХИ

Я не пишу в рифму, избегаю их.
Мне кажется неумным
Приделывать справа от строчек
Шахматную доску.
Зачем пешки поедать пешками,
Искать созвучия кукол?
Стихи – они о реке, земле, воздухе, небе,
О жизни, любви и смерти.
Для чего здесь детские игры?
Я сказал об этом одному поэту.
Он плюнул, повернулся и ушел.
Но, заметьте,
Так и не произнес ни одного слова
В рифму.

КУПЮРА

Ко мне пришел приятель,
он гордился кредитной карточкой.
Говорил о достигнутом.
Я увидел его
На столе для массажа.
Нет, на больничной койке.
Некто ставил ему деньги –
На спину, на грудь.
Некто размачивал казначейские билеты,
Словно горчичники и прилеплял их
К его телу.
Он стал исчезать.
На месте каждого
казначейского билета
возникала купюра,
сделанная таинственным цензором.
Купюра на месте живота,
Ног, рук, сердца, печени.
Нет, слишком натуралистично,
Чтобы продолжать…
Так он исчез весь,
Невидимкой Уэллса.
Его не стало на самом деле.
Вот что интересно.

ЧАСЫ

Заломлены руки стрелок,
Они не найдут оправданья.
Не смогут понять
расставшихся.
Я провожал Вас,
И плиты перрона
Стали надгробными.
Я попросил директора
Вокзала,
Подарить мне эти часы.
Но он ответил, что умершим
Не нужны вещи.
Мол, я не царь, чтобы
Меня хоронить с женами,
И чайным сервизом
На двенадцать персон.
И нечего попрошайничать,
Просить эти часы.
«Зачем они Вам?»,
вот его слова
перед тем, как он меня
выгнал.

==================================
3)УРОКИ

АКСИОМЫ

Того и гляди не останется ничего,
Что можно разбирать,
Смотреть, как устроено:
Фотоаппаратов, бачков для проявки пленки,
Механических часов,
Радиоприемников на триодах,
Магнитофонов с бобинами,
Унитазов без электроники.
Чашки без анализатора слюны,
Презерватива
без измерителя потенции.
Весь мир попрячется в чипы –
Каждая вещь станет аксиомой
неподвластной разбору
и доказательству.
А теперь скажи –
Долго ли быть свободным человеку
В мире из одних постулатов
И аксиом?

ЛЮБОВЬ

Я рассказывал школьникам о Кавендише,
Какой он был странный.
И сколько денег потратил на то,
чтобы взвесить Землю
на крутильных весах.
Но урок закончился,
и я не успел сообщить –
в тот же год Корсиканец высадился,
в Александрии,
и Земля стала тяжелее.
Я бы сказал:
Ребята! Запишите в тетрадях и
обведите рамочкой –
Земля все время тяжелеет,
от горя и трупов.
Школяры ушли бы на переменку,
А я бы добавил:
Только невесомое
Имеет настоящий вес.
Скажем, любовь.

УРОКИ ФИЗИКИ

Кинематика.

Кто сказал - тебя нет в моей жизни?
Я нарисовал тебя белым на белом,
на крыле Ангела.
Лишил тебя массы ненужного –
полотенец, зубной щетки, помады,
и белым женихом, взял за руку,
летать во снах.


Статика.

Мы делали с тобой китайскую гимнастику,
с очень серьезными лицами,
упирались в стену ладонями,
и застывали на две вечности.
Твои пальцы пианистки
давили на неподвижную стену.
И мои, рядом, неподвижно
отодвигали ее,
словно беду.

Динамика.

Ты ударила меня по лицу.
Из-за любви? А бывают
иные причины?
Из-за любви. Из-за любви.
Такая обидная, хлесткая боль,
тяжелая рука.
Эти красные полосы, на щеке,
поверх французского
одеколона.

Гидравлика.

Наверное, о женских слезах.
Я не стану писать об этом.
Моя вина.
Только моя.
Меня одного.

Теплота.

Мы легли на разных постелях,
в первый раз,
если не считать ангин.
Холод забрался ко мне,
под одеяло,
и я обладал только им.
А тобой обладал
твой холод.
Мы изменили друг другу
в первый раз.

Электричество.

Ты собирала вещи,
складывала в чемодан,
хоронила любовь
в маленьком гробу
с колесами и ручкой.
Я так хотел,
чтобы все эти тряпки
оказались одного знака с жизнью.
Вылетели обратно,
оказались разбросанными
по стульям и полу,
как перед нашей близостью.
Но они потянулись
друг к другу,
замки щелкнули,
и ты ушла.

Оптика.

Это седьмой, последний, урок,
в счет цветов радуги.
Я рисовал тебя черным углем,
а вспоминал о синем, и желтом,
и красно-прекрасном,
имеющем к нам отношение..
Но все эти рисунки
приносили боль.
Я взял белой гуаши,
и нарисовал тебя белым,
в подвенечном платье,
на ангельском крыле,
с ангельской улыбкой
на тысячу раз
целованных губах.

ИСТИНА

Мне снилось, что я раздеваю тебя,
стаскиваю свитер, джинсы,
но под ними блузка и юбка.
А когда их срываешь -
другие одежды.
И снова одета -
и снова.
Так что я не дождался твоей наготы,
как и наяву,
при наших встречах.
Итак – я отправился к другой.
Ее надо было раздевать? Нет.
Она разделась заранее.
И я познал ее,
и был счастлив,
как Фарадей
при опытах с электричеством.
Но вскоре я заметил –
душа моей подружки в пеньюаре,
и, чуть позднее, в черном платье,
и, еще позже - в пальто до пят.
Что получается? Выходит
я ничего не знаю о тебе,
и этой, нагой.

Теперь я один – среди ночи.

ДЕНЬ

Я хочу тебе рассказать,
что было в тот день,
когда ты бросила меня.
Город, знаешь ли, развалился
на куски.
И фотоаппарат – ты помнишь,
ты его подарила,
сам по себе стал отщелкивать руины.
И вот, получились такие снимки,
фасеточными глазами,
как у насекомых:
мусорные баки,
грязные лужи,
бомжи,
жестяные листья
на деревьях,
вырезанные
из консервных банок,
и ни одной улыбки,
ни в одном окне.
==================================

4) РАСКОПКИ НЫНЕШНЕГО

С ТОБОЙ

Ты сказала, что двигатель мужчины –
честолюбие.
Нет, милая, неправда.
Двигатель – любовь
к женщине,
такой, как ты.
Вечное движение,
перпетуум мобиле,
двигатель внутреннего сгорания сердца.
Теперь ты говоришь -
вечных двигателей не бывает.
Иногда бывают.
Но это слишком тонкая материя
для нынешнего вечера.

Иди сюда.

СЧАСТЬЕ

Возможно,
где-то в подсознании стоит город,
античный, или средневековый,
или восточный, под палящим солнцем,
с тем, или иным государственным устройством –
какая разница,
если в том городе живет женщина,
запечатленная в моих генах чередой молекул,
как две капли крови похожая на тебя.
И еще в наличии мужчина,
такой, как я,
со всеми вредными привычками –
он курит, подсмеивается над ближними, сочиняет стихи,
надолго уходит из дома и бродит по улицам,
бросает вещи, где попало,
встает среди ночи,
ест мясо с ножа.
У него всего одна счастливая привычка –
он любит тебя, никогда не привыкнув любить
в городе, где нам никто не мешает.

НАТУРЩИЦА

Жаль – я не художник,
у меня нет мастерской, с плиткой
на которой я варю кофе,
и тюбиков, и кистей,
в банке с растворителем,
и нет учеников, которых я учу
в какой-нибудь художественной школе.
Я бы привел тебя к ним,
чтобы ты разделась – натурщицей,
и они впились бы в тебя взглядами,
сходили с ума от твоих бедер,
груди, скажем стыдливо – лона,
и целовали, мысленно, шею,
и не знали бы, куда себя деть, от изгиба твоей спины.
Чтобы они поняли, наконец -
кто она, женщина? Что такое жизнь, которую дает?
Насколько можно быть богатым
в потертом, как у меня, свитере,
и не самых престижных ботинках?
Но я не рисую – пишу стихи.
Вот и прочитаю их утром, в постели,
тебе одной. И всем.

ЛОЛИТА

Некоторые мужчины любят Лолит.
Вот и я любил такую.
Можно говорить? Можно.
Срок давности истек.
Я закрываю глаза и вспоминаю:
Щуплый подросток, с бесенятами в глазах.
Ах, какие бесенята!
Пухлые губки, распутные, нагие...
Нет. В одеждах -
школьных фартучках.
Это я о бесенятах.
О самой Лолите могу вспомнить куда больше,
скажем, о ее возрасте -
она была на десять лет старше меня,
в то лето ей исполнилось двадцать семь.

АРХЕОЛОГИЯ

Я не люблю копаться в себе,
к чему эти раскопки?
Черепки разбитых надежд,
зеркальце, в котором пусто,
бусы – из ушедших дней,
на перетертой нитке.
Зачем все это искать,
перебирать пальцами,
обметать пыль кисточкой,
вносить в реестр,
выставлять в музейных витринах?
В этот зал не придем
даже мы с тобой.

МАНДОЛИНА

_______________Посвящается
_______________Елене Забавской
_______________http://www.youtube.com/watch?v=YF40RXEQDEw

Девушка играла на мандолине –
на низкой сцене,
с полом из некрашеных досок.
Играла так,
что можно было бы распустить
симфонический оркестр –
который, впрочем, не предусматривался.
Для чего он?
Если свет, то пианиссимо, то крещендо лился в окна,
чтобы следить за пальцами на струнах...
Когда ты полюбила меня, все обстояло также -
только ты сама была музыкой,
а деревья, небо, дома
обратились в улыбки, смех
и нежность.
Зто замечательно,
только скажи об одном -
где теперь жить нашей любви?
Она бездомная.
Может, разве что, зябнет в домишке,
где-то,
«…the other side»?
Вполне вероятно.
Мне, иногда, слышится –
там играет мандолина,
расшивает музыкой невидимое полотно
печали,
чтобы набросить его,
на бесцветные сны.

ФУТБОЛ

_________Простите невежество мне,
_________Простите, что больше не знаю старинной игры
_________стихотворной….
___________________Аполлинер.


Мои мечты о тебе –
поле, где сознание и подсознание
весело гоняют мяч,
причем стараются поразить одни ворота.
Судья – строгий моралист,
разомлел на пригорке, и спит.
Зрители сорвали одежды,
самозабвенно отдаются друг другу
на травке,
мешая играющим.
Языческое солнце улыбается в лучи,
священник говорит о любви,
но «не в том смысле»,
а совсем в другом.
Затем является буддист,
чтобы сообщить о полномочиях бесстрастия -
его желтое одеяние прикрывает
восставшую против тезиса плоть…
Ты улыбнулась?
Значит, матч не проигран.

ВЛЮБЛЕННЫЕ

Я слышал, есть город умирающих от любви.
Странное место,
где повсюду продают подставки для фотографий.
И вот – на всех улицах стоят на коленях
несчастные влюбленные
и молятся на изображения возлюбленных.
Хватаются за сердце,
стонут, рыдают, заламывают руки,
все, как один, тощие – отказались от еды.
Удивительно, но в этом печальном городе
имеется табель о рангах –
первые полосы газет,
а также места в органах самоуправления –
для самых тощих и слезливых,
и с переломами рук,
важен и стаж чувства...
Что еще? Весьма многое.
Скажем, особенно примечательно местное кладбище –
на памятниках портреты женщин,
по чьей вине скончались мужчины.
Кого только не увидишь – полных и тонких,
блондинок и брюнеток,
тех, кто хорош лицом, и страшных,
как сама смерть.
В предвечерний час изображения на плитах меняются,
сами по себе,
и становятся такими, будто мы видим этих женщин
глазами умерших.
Все они прекрасны, тела манят и улыбки добры.
А еще говорят, что ночью
дамы сердца оживают и оплакивают кавалеров,
проклинают свою жестокость,
обязуются быть верными после смерти,
а также поститься и ходить в черном при жизни,
во всем черном, вплоть до белья.

Вот так, дорогая.
Не ищи меня, когда к тебе вернется совесть.
Я уезжаю в тот край.

==================================
5) ПЛАЧ ПО ИЕГУДЕ АМИХАЮ

________Ирине Гончаровой


Ты, Иегуда, был Людвигом,
И что же случилось с
бар-мицвой*) в Вюрцбурге?
Тебя не было там
на совершеннолетие.
Людвиг, Людвиг,
если бы небо было прозрачным,
отец подарил бы тебе
золотые часы на цепочке,
золотые часы,
чтобы ты оказался
невольником времени,
и сгорел неподалеку,
неподалеку
от своей Баварии.
Но ты стал Иегудой, сыном Иакова,
стал Львом,
Иегудой Амихаем -
твой отец не позволил
навсегда остаться беззащитным. **)
Вот его подарок -
бар-мицва,
бар-мицва в Иерусалиме,
где старенькие часы
снова пошли.
Что я хочу сказать, Иегуда?
Иегуда, Иегуда Амихай.
Я хочу сказать –
твои стихи хороши,
как лица женщин,
как лицо Суламифи.
Они очень хороши,
эти стихи,
они - террасы,
насыпные террасы
на склонах гор.
Они стоили трудов, Иегуда.
А потом ты умер,
и приложился,
приложился к народу своему,
как сказано в Книге,
умер
в день числа букв иврита,
22–го, осенью, после жатвы. ***)
Ты умер у стихов плача?
Нет, у стихов любви.
Приложился ко всем,
словами для всех,
Иегуда Амихай.

Видел ли ты свой Вюрцберг
во снах, перед смертью?
Видел ли ты маленькую девочку,
первую, которую полюбил,
еще несовершеннолетним?

*) Бар-мицва – праздник совершеннолетия у иудеев, празднуется,
       когда мальчику исполняется 13 лет. Иегуда Амихай (Людвиг
       Пфейфер) – род. 3 мая 1924 г., был вывезен из Германии 12 –ти лет,
       в 1936 г.
**) «Молодой лев Иуда» Бытие, 49-9.
***) В языке Книги 22 буквы, от «алеф» до «тав»,

==================================

6) БИБЛЕЙСКИЕ СЮЖЕТЫ

ЖЕРТВА

Когда Авраам вел Исаака,
чтобы принести в жертву,
о чем он думал, на горной тропе?
Ни о чем.
Авраам запоминал:
стену до небес - слева,
обрыв – справа,
горный ручеек – внизу,
тот плакал, стекая с камня.
Еще он запоминал Исаака.
А больше всего ему хотелось
броситься с обрыва вниз,
туда, к плачущему ручейку.
Когда я приносил в жертву любовь,
мне было не легче.
Мог ли Господь заменить
эту жертву агнцем?
Нет, любовь нельзя заменить
ничем.

ИЗГНАНИЕ. ЭДЕМ.

Что же произошло в Эдеме?
Почему эта парочка была изгнана,
Точнее – для чего, какова цель Всевышнего,
В нашем случае?
Помнишь, как мы говорили о моих стихах –
всегда оказывалось - они сходны с чужими:
Возьмут строку, и переложат.
На мои словечки, на чужое дыхание.
Стихи, они утаскивают, перетаскивают, забавляются формами,
Точно любовники в постели,
Точно при инцесте,
Чтобы надышаться друг другом до смерти,
И родить ребенка – мертворожденного.
«Идите!» - сказал Господь.
«Будьте собой!» - сказал Он.
«Вы продолжение, а не копия – идите! Ваш мир».
Вот, что Творец сказал в Эдеме,
В Саду Книг,
Что насадил для нас.
«Вы прочитали – идите,
сшейте из листьев, оберните кожей свою книгу,
пишите на пергаменте».

ТАБЛИЦА 1

В этой Таблице десять имен.
Первый – Адам. Ной – десятый.
Я говорю тебе – у нас на дворе десятичная система счисления.
Но ты не слушаешь, ты смотришь в мои глаза.
На мои руки.
Хорошо, я сдался, руки вверх!
Видишь – десять пальцев.
А не шестьдесят, милая моя. Для этого существуют иные предметы –
Смотри на вавилонские циферблаты, сколько угодно.
Там, на циферблатах – шумеры, и все Междуречье -
Вечно идут кругами, по своей таблице умножения 60х60.
Играют в прятки между минутной и часовой стрелками…
Но, продолжим… только оставь в покое мою руку. Сбиваешь с мысли.
Итак – Ной десятый, новый Адам.
Кто же седьмой? Енох.
Он взят – Всемогущим. А не так себе просто – умер.
Взят на небеса? Тебе интересно? Надо же!
Как только я интересуюсь тобой, ты занята высокими материями.
Ладно, скажу, какая ты любопытная!
Енох взят в Сад, небеса здесь не при чем.
Взят новым садовником, вместо Адама.
Ему как раз исполнилось 365 лет, по числу дней в году, и ему
Досталась эта должность…
Что, еще?
Нет, на сегодня все. Обольстила?
Куда от тебя денешься.

_______________ ________________