Первый стих пятерицы

1
Мой стих, по построенью своему,
Приятен должен быть, легко читаем,
Доступен сердцу так же, как уму,
От пошлости, вранья предохраняем,
Он должен быть наполнен до краёв,
Мечтателен, и нежен, и суров
Он должен с первых строк уже, заране,
Понравиться Бредихиной Татьяне!
2
Теперь, с таким вступлением – вперёд!
«Я к Вам пишу…» Вы слышите, Татьяна?
Пусть этот стих в актив судьба зачтёт,
Хоть он, как в мире всё, не без изъяна.
Зачем, ты спросишь, я тебе пишу?
По дружбе старой, и принять прошу
Моих трудов итоги благосклонно
И их прочесть. Хотя б зевая сонно.
3
Я, в общем, цели ясной не имел,
Когда, раскрыв тетрадь посередине
И чистый лист увидев, захотел
Писать о чём-нибудь. О небе синем,
О солнце, о кудрявых облаках,
И непременно, всё это – в стихах,
Затем решил, что должен быть читатель:
Приятельница, или же, приятель.
4
Хотя друзей давно порастерял,
Но, слава Богу, есть ещё Татьяна!
Ты словно средь угрюмых, диких скал,
Ручьёв полна, цветущая поляна.
Тогда лишь больше ценим мы друзей,
Когда, средь равнодушия людей,
Осознаём вдруг ясно и глубоко,
Насколько нам живётся одиноко…
5
Но правда, что, когда друзей полно,
То это уж не дружба, а веселье,
И как бы не сладило жизнь вино,
Черёд приходит тяжкому похмелью!
И, чем сильнее был недавно пьян,
Чем чаще наполнялся твой стакан,
Тем муторнее будет пробужденье
И о вине конкретнее сужденье.
6
С годами мы всё замкнутей в себе
И на людях (как странно), нелюдимы.
Не в городе – в лесу живём, в избе,
И нам покой и тишь необходимы.
Обходим боль чужую стороной,
Да и своей не тешим суд людской,
Чем более достаток, тем мы злее
И ближнему, чем хуже, тем милее…
7
А этот вот! Улитка! Жаба! Грязь!
Кто с нами говорить-то недостоин,
Шагнул по головам – и вот уж князь!
Пузат, нахохлен, глуп, зато – спокоен.
Наверно, так устроен человек,
Что, мучась чепухою целый век,
О преступленье! Он не замечает,
Как жизнь его неотвратимо тает.
8
Всё уже, уже интересов круг,
Всё глубже в сплетнях, склоках увязаем,
Нежданно стал соперником твой друг,
Коль скоро на работе уважаем.
И злобой наполняется душа,
И вот мы сочиняем, не спеша,
При помощи чего, какой газеты,
Подмочим мы его авторитеты.
9
К чему всё это? Жизнь вокруг – кипит!
Мильоны «Я» в ней дурно ищут счастья,
И каждый, в точь такого же теснит,
Когда нужнее было бы участье!
Жизнь изумляет нас своим добром,
Уже прекрасно то, что мы – живём!
Пред нами даль манящая Искусства,
К науке ли, труду, влекут нас чувства,
10
Мы силам приложение найти,
С собою не входя в противоречье,
Обязаны для ровного пути
В классическом, житейском, междуречье.
До дней конца, между добром и злом
Мы, спотыкаясь, ощупью бредём.
Но если цель дорогу освещает,
Дорогу нашу это облегчает.
11
Но, как себе маршруты не готовь,
До цели ты своей дойдёшь едва ли,
Забыв, иль потеряв, свою любовь,
Иль заперев её в сыром подвале.
И, без оглядки, двинешься вперёд,
Но, понемногу, стянет сердце лёд,
На полпути скалой закоченеешь
И никуда, несчастный, не успеешь!
12
Поэтому: Да здравствует ЛЮБОВЬ!
Бесценный дар, сокровище, святыня,
С которой, что ни день – то счастья новь,
И без которой я живу поныне…
И хватит. Точка. Надо закруглять,
Ведь не поэму, право ж, сочинять!
Вначале же хотел, на забавленье,
Татьяне написать стихотворенье,
13
И на вот! Разогнался не шутя.
Теперь уж нелегко остановиться.
Сейчас я, как наивное дитя
Хочу с тобой мечтами поделиться:
Какой ОНА является во сне…
Но как же трудно, трудно будет мне
Пытаться передать с оригинала
Любимый образ Девы – идеала…
14
Глаза – большие. Волосы – черны.
Смугла, стройна, легка, но крепко сбита,
И говор, как мажорный звон струны,
И настежь для добра душа открыта.
Обширный ум. Весёлый, лёгкий нрав,
Влиянье на себе чьё испытав,
Вздохнёшь раскрепощено и счастливо,
И молвишь удивлённо: «Вот так диво!»
15
Такой её рисую я себе.
Но мне она ещё не повстречалась…
Душой я одинок в своей судьбе,
И нежности в ней места не осталось.
В ней накипи всё больше, черноты,
Зловещей и холодной пустоты,
Всё меньше жажды жизни и горенья,
Но больше всё нытья и сожаленья…
16
И всё ж я, Таня, верую в судьбу!
В добро, в людей, в своё предначертанье,
Без веры я бы был уже в гробу
И это б не писал тебе посланье.
Быть может, я неправильно живу,
Не те цветы, не в той долине, рву,
Иду, быть может, я, не той дорогой,
Но я, в конце концов, не так уж много
17
На этом свете прожил. И могу,
Имею право в чём-то заблуждаться.
Но, знаю твёрдо, на чужом брегу,
Не буду я подолгу оставаться.
Я знаю, где-то будет берег мой!
Цветущий и укутанный листвой,
Где я из родника смогу напиться
И сказочно, как и мечтал, влюбиться…
Май, 1984 г.