Бегство в никогда, или Другим в уста

"...да не усну в смерть."
Из молитвы святого Макария Великого

1.
В лабиринтах чёрных лет –
в городских не райских кущах
всё теснее от бегущих
а куда? – ответа нет.

Это бегство от себя –
пренелепейшая штука!
Ты зайди к себе без стука,
сердце гордое скрепя.

На минуточку зайди,
посиди, как «на дорогу»:
не забыл ли что-то – Богу,
не тревожно ли в груди?

Что оставил, что нашёл?
И за что, какой ценою
платишь царскою казною –
собственной своей душой?

Там, куда ты держишь бег,
трубы медные сбирая,
там – ни Радости, ни Рая,
заплутавший человек.

Как бежим мы от себя! –
от грехов своих смердящих,
не надеясь, не любя,
не дожив до настоящих –

до подобий-образов
тех, в которых – Лик Господний;
всё бежим-бежим на зов
преисподней.

2.
Попробуй сбежать в «никогда»
и гребень забвения бросить!
Но памяти горькая проседь
настигнет тебя и тогда.

И лунной ночною тоской,
когда отступает гордыня,
восходит заветное Имя
и слово растёт под рукой.

3.
Все слова незрячие,
все слова обманные,
если не горячие,
и – не покаянные.

Ты расти, родимое,
лунное да млечное,
так необходимое
милому-сердечному!

Сколько нам отмерено
Божией десницею?
Сколько перемелено
соли под ресницами?
Всё с любимых спросится,
всё к любви относится.

4.
Мне осенняя пела вода,
пели листья в ожогах заката:
Эта боль не пройдёт никогда,
даже там – за чертой невозврата.

Даже там, где кончаемся мы
с нашей горькою вольною волей,
остаются, как тернии, сны –
отпечатки Божественной Боли.

5.
Мы больно делаем друг другу –
мы Богу боли добавляем.
По адовому ходим кругу
и не подобия являем,

а поклоняемся другому –
исконному врагу ЖивоГо,
в духовную впадая кому,
отпав от Любящего Бога.

И все побеги в «никогда»
душе – как мёртвая вода,
и гулок топот мёртвых ног,
и всяк бегущий – одинок.

6.
В «никогда» сбежать легко,
дело, в общем-то, привычки,
и, любовь послав в кавычки,
жить спокойно и легко.

Роковой замётан след,
и в судьбе – сплошная «пруха»,
а души твоей разруха –
запертый в шкафу скелет.

Под недремлющий контроль
взяты сны и отпечатки,
а с былого взятки – гладки
и отыграны, как роль.

Только что-то выдаёт
неприкаянность обмана,
и спокойствие, как рана,
и скелет в шкафу – поёт.

Расцарапанная суть –
нераскаянная память.
Как легко навеки ранить,
прошептав: «Не обезсудь!»

И укрыться в «никогда»,
словно в домике без крыши,
где, как мысли, бродят мыши,
серые грызут года.

Но домокловым мечом
полнолунный сон наточен.
Будет больно – очень-очень,
даже если – нипочём!

Даже если «никогда»
проросло чертополохом,
я – в тебе – тяжёлым вздохом
и молчаньем – навсегда.

И его не превозмочь,
не избыть, и не нарушить,
не спасти, как наши души,
в ту – потерянную ночь,

от которой – семь кругов –
горьких лет на водах Леты,
от которой милость эта –
ТАК любить своих врагов,

чтоб покоем – их удел,
чтобы тот – в шкафу – сидел
тихо-тихо, не дыша,
как прощённая душа.

7.
Стиха неровное дыханье –
запутанный узор судьбы,
и – привыканье, привыканье
к короткому глаголу «был».

Был... Это всё-таки ни «не был».
Был – это много-много неба!
А от него не убежишь:
оно – как жизнь.

Ты не беги, ты отдохни!
Сосчитаны все наши дни.
Из никогда по тонким снам –
дорога к нам…

8.
Отмоем сны, как души наши,
до тонкости, до просветленья!
Отмоем от греховной сажи,
подобно смерти промедленье!

Пока не сбЫлось Откровенье,
пока душа в плену у тела,
как ценно каждое мгновенье
для слова Божьего и дела!

Остановись, бегущий в гибель!
Сорви оковы потребленья!
Какая в суициде прибыль – 
в духовном самоистребленье?

Спасаться, каяться, молиться
спеши, на волоске висящий!
Пусть Божий Свет омоет лица,
Свет невечерний – настоящий!

Лишь Он позволит нам очнуться,
узреть грехи и – ужаснуться!
И, выплакав глаза и сердце,
уснуть блаженным сном младенца.

Уснуть ни в смерть, ни в муки ада,
а в Радость Любящего Взгляда,
Того, Кто нас ведёт сквозь боль –
сквозь испытанья – за Собой,
вослед Страдающей Любви.
И наша кровь в Его Крови
очистившись, течёт с Креста –
другим – в уста…


10-21.10.08