Шистое июня любова года

       Прикинь, братишк, аказываитси, сиводня весь прастой руский нарот празнуит день раждения какова та знаминитава древнева лётчика!
Так и гаварят фсе: выпйим за здаровйичко асса Пу Жкина!
       Хароший был мужик, нежлобистый – даже бабе сваей, Натажке, фсё время дарил икс промты, гаваря ей при этом ласкава: «Шо ж ты прёсси, Ната, з бала фся паддата?».
       Но стерва Натажка сабрала вакрух сибя мужиков пабольше и давай падалом махать, а Пу Жкин абидилси и гаварит няньке сваей: «Де крушка-то мая, систрёнка няня? Хряпну па-християнски, и на серце висилей будит!» – и выпил крушку вотки прям перет палётом, а патом заснул за рулём, каторый у них, ассав, штырь-валом называицца – и самалёт его врезалси ф какую та бальшую железнаю канструкцийу, каторую англиец учёный Ник О’ Ла вместе са сваей любимай памошницай Тесс Лой строили, што бы за иликтричиство не плотить никаму.
Самалёт загарелси, упал в речку и утанул нафсигда.
Пу Жкин же вылис ис речки и упал ф сугроп, патамушта была зима.
       И када на ево наканетс наехала коретта скорой помосчи, он уш ни ф сибе был сафсем и фсё пафтарял жалобно так: «ма, рожки мне, ма, рожки!» - и фсе ево радные росствиники сматрели на Натажку с асуждениим, а ана плакала, патамушта васпаление лёхких тада личить ниумели, а хата у них была ведамственая, для лётнава састава Иго Виличиства Главнава Царя.
       И Натажке пришлося съехать с хаты и искать какова-нить щщастья, а с дитьми от Пу Жкина иё никто замуш брать ни хател, пака адин гинирал ни сагласилси – ито иво Главный Царь папрасил сильна ласкава.
       И вот на речку ту, хде самалёт-та упал, все и ходют теперь летом – хочут, ёлы, самалёт найти и здать как цвитной митал, штобы паминуть здаровье братишки нашива, каторый, как не крути, прапал из-за прастой бабы.
       Речку же с той пары называют чёрнай, патамушта пака лёт не стаил, вакрух визде сажа была и салярка!