Дэнилидиса - непутевый герой. Глава 9

Глава 9.
Последующие два дня я отлеживался и приходил в себя под присмотром моих новых приятелей и жизнерадостной чернявенькой Миры – помощницы хозяина той самой таверны «Дубовые листья»…. Эээ! Вы же не подумали ничего такого?
Я получил годовалую дозу массажей, меня буквально мариновали какими-то примочками, обертываниями и натираниями…. Да, по совести сказать – я оклемался уже буквально через полдня, что было удивительно и для меня самого, но так приятно было урвать лоскуток тепла и заботы в этой сумасшедшей круговерти страха, боли и неопределённости.
Мои новоприобретенные друзья не покидали меня, я находился буквально под круглосуточным присмотром. И благородный Лангедок, превозмогая давящее чувство вины и неловкости, пытался всячески поддержать меня, выказывая различного рода учтивые знаки внимания – то отвар заварит, то Мире поможет тряпицу выжать.
 - Илидис! – в очередной раз Гримир завалился ко мне на исходе первого дня моего оправданного безделья. – А ты не забыл, что мы изгнаны из этого славного городишки? Чтоб ему пусто было…
 - Нет! Это ж надо! – В очередной раз начинал возмущаться он, в остервенении начиная жевать свою бороду. – Всякие огрызки могут безнаказанно грабить, убивать, охальничать! А стоит только честным, законопослушным странникам показать, что они против такого…. Так их сразу того… Из города… Да еще и пиво разбавленное наливают… Да что там – наливают. Недоливают!
Не знаю кому как, а мне было просто приятно от того, что этот искренне-резковатый гном в сопровождении приятелей или чаще всего в одиночку без обиняков врывался в мою импровизированную палату и начинал разглагольствовать о вселенской несправедливости и дрянном пиве. И я знал, что он, как и остальные буквально испарятся, если я выкажу усталость, либо неудовлетворенность. Я знал и не делал этого.
Во второй половине второго дня моего блаженного бездействия я был удостоен посещения Начальником гарнизона Порубежска и прилегающих земель Приграничья. Гириос пришел один в замызганном сером плаще и в стоптанных, покрытых дорожной грязью сапогах. Видок у него был, конечно. Мать моя в подобных случаях говорила – «С креста краше снимают».
 - Илидис. – Без всяких предисловий и приветствий начал он. – Надеюсь, что ваше физическое и душевное состояние пришло в подобающий вид. Ибо я настоятельно прошу. Заметьте – прошу! В течение трех часов обеспечить спокойствие нашего города.
Если честно, то я был ошарашен таким причудливым словооборотом при построении вышеприведенной тирады. Фантазия сразу же угодливо нарисовала бравого Шерифа, наделенного полномочиями и вооруженного до зубов, сеющего Закон и Справедливость и пресекающего любые попытки непослушания…. Однако всё оказалось намного тривиальнее.
Продолжая свою речь и, одновременно, отвечая на мой недоуменно-немой вопрос, Гириос продолжал всё тем же бесцветным голосом:
 - Тем, что совместно со всей своей честнОй компанией через те самые три часа вы будете уже довольно далеко от Порубежска и не появитесь ни в нем, ни в его округах в ближайший год.
Сидя в мягкой постели в чистой холщовой рубахе, я невольно почувствовал себя довольно неловко, ощущая всю серьезность политической ситуации местного масштаба. В то время как я позволил себе роскошь двухдневного беззаботного бездействия. Не вникая и не разбираясь в хитросплетениях регионального положения вещей, я всё-таки смог понять, как непросто приходится Гириосу в глухом уголке на отшибе великой Империи, где влияние Высокого Престола не так сильно, как хотелось бы центральной власти и как, я думаю, его преподносят в кулуарах и коридорах столичных императорских дворцов.
Благородный Гириос удостоил меня лишь пристальным взглядом, коротко кивнул и, резко поднявшись со стула, исчез за обшарпанной дверью.
В груди невольно зашевелилось что-то мерзко-холодное, отчего льющийся в окна солнечный свет превратился вдруг в тягучий тяжелый поток желтой субстанции, а легкомысленное щебетание птиц – в раздражающее колебание воздуха.
Я вскочил с постели, путаясь в тяжелых простынях, по ходу опрокинув с приставного столика плошки с какой-то жидкостью, матерясь и чертыхаясь, начал натягивать джинсы и рубашку.
Меч и прочие вещи обнаружились на стуле с противоположной стороны кровати, причем все они были аккуратно завернуты в отстиранный заштопанный плащ. Перстень же всё это время покоился на безымянном пальце правой руки, причем я уже почти смирился с тем, что он буквально стал продолжением моей плоти и кожи. Мне почудилось, что металл приобрел смугло-розоватый оттенок.
Кое-как одевшись и, нацепив так и не подогнанную перевязь, я в запальной спешке буквально пролетел второй этаж, два пролета лестницы, огромный, заполненный дурманящими запахами и сладким дымком холл и выпал на улицу.
Прозрачный холодный воздух осени чуть отрезвил мою горячую голову, вернув способность соображать и принимать решения.
Высокий изогнутый купол неба зачаровывал своей белесой синевой, неся в своих необозримых ладонях пригревающее ласковое солнышко, редкие стайки пушистых облаков, клинья печально курлычущих птиц….
Вокруг будничной суетой жил небольшой приграничный городок, врывался в мозг скрипом телег, далеким стуком кузнечного молота, криком женщины, отчитывающей непутевое дитя, грубоватым смехом компании плотников, ставящих новый сруб….
Я вздохнул поглубже, вбирая этот свежий, слегка пьянящий воздух. Задержал подольше, так, чтобы обожгло легкие, и выдохнул весь без остатка. Голова стала ясной, мысли потекли трезво.
Так, ну и что я всполошился? Да, впороли мне ремня за плохое поведение, но так ведь не вздернули, что намного хуже. Попросили вежливо дрыснуть из города – ну так что ж, дрыснем, раз просют… Мы, ежи бобруйские, птицы не гордые – не верьте молве!
Гримир и Торгвин отыскались довольно быстро, буквально выпрыгнув из-за угла пресловутой таверны, в которой мы малость пошалили и в которой я балдел последние два дня. По их хмурым лицам сразу становилось понятно, что Гириос успел уже вежливо попросить благородных, пахнущих пивным перегаром гномов и честь знать.
 - Вот так, Илидис – обиженно пробасил раскрасневшийся Гримир, - выгоняют нас… Словно мошенников каких. Тьфу ты, итить оно всё налево через дышло к верх ногами! – С досадой сплюнул он, засовывая большие пальцы рук за широкий кожаный кушак.
 - Пошли уж, чего горевать. – Хмуро буркнул Торгвин, решительно направляясь к гостеприимно распахнутым дверям таверны.
 - Да, - крякнул я, с облегчением осознавая, что ничего никому объяснять не надо, осталось лишь собрать немногочисленные шмотки-пожитки и рвать когти из этого города.
Через полчаса, к нам, рассевшимся за пустующим столом и успевшим опорожнить по одной – две кружки янтарного эля, присоединились и Дрольд с Лангедоком, такие же хмурые и собранные.
Еще через час мы уже выезжали за городские ворота, сопровождаемые внимательными и, как мне показалось, чуть виноватыми взглядами стражей.
Во всех фэнтезийных книгах, повестях, романах и прочая, которые я успел прочитать до сего дня, гномы чурались верховой езды (Перумов не в счет, у него вообще всё с ног на голову, с его боевыми хоббитами), предпочитая пешим ходом покрывать любые расстояния, обвешавшись огромными тюками, котелками, оружием, бряцая кольчугами и бесконечно горланя бойкие походные песни.
К моему безмолвному удивлению, Торгвин и Гримир довольно уверенно правили невысокими длинногривыми лошадками; сидели в седлах бездоспешными (разве что Торгвин нахлобучил съехавший на затылок рогатый шлем). Ехали они молча, иногда хмуро перебрасываясь между собой фразами на непонятном гортанном языке. Одно совпадало – лошадки были нагружены довольно не хило – у каждой на крупе красовалось по несколько свернутых объемистых тюков с присобаченными висюльками в виде котелков, крюков, топоров и еще хрен-пойми-чего.
Красота увядающей зелени с вкраплениями сумасшедше-насыщенных красным и желтым цветом взрывов кленов, с почти черными пиками елей и сосен, с призрачно-истончившимися рощами, балками и прочими «лесными» образованиями захватывала, радовала глаз и почти примиряла со сложившимся положением вещей.
- А что? – спросил после долгого тягостного молчания непривычно хмурый Дрольд. – Ваша с графом миссия как-то связана с делами Чрезвычайной Императорской Службы?
Всё, что я смог, это лишь в немом удивлении воззриться на него.
- Какой службы? – Переспросил я для верности. Хотя и так было понятно, что что-то серьезное скрывалось за этим незатейливым названием.
- Ну сероплащники. – Просто пояснил Дрольд, будто данное слово должно было всё прояснить.
Однако по известным причинам мне это не сказало ровным счетом ни-че-го. Сероплащники были для меня такими же таинственными и неизвестными фигурами, как и красноносочники, и желтотрусочники, и фиолтеовопуговочники вместе с коричневокарманниками – буде такие на самом деле.
- Позвольте, сударь… - Вдруг встрял доселе молчавший Лангедок, который всем видом показывал насколько он скорбит и сожалеет об имевших место быть недомолвках и зуботычинах персонально между нами. – Вы обмолвились о Серой Гвардии Его Императорского Величества?
- Ну да. – Недоуменно и немного сконфуженно пробормотал Дрольд. – Меня сегодня, буквально два часа назад встретила парочка в сером. По повадкам и манерам сразу видно, кто такие. А уж когда они рты свои открыли и стали вопросы задавать, ну вот тут-то я понял – кто они на самом деле….
- И что же они спрашивали? – Подобрался Лангедок.
- Да. – Встрял я. – Что там кто-то про нас спрашивал… И вообще, кто это?
- Илидис! – Удивленно чуть ли не прокричал душка Дрольд. – Да с какого же ты медвежьего угла явился? Прости уж за вопрос…
- Издалека. – Бросил я, обуреваемый беспокойным любопытством. – Да неважно! Так что там эти серые? Кто это и чё хотели-то?
Пресекая возможные и одновременно ненужные удивленно-негативные сентенции, услужливый граф пояснил:
- Это одни из лучших бойцов и служителей Пресветлой Империи. Их долг – внутренняя разведка в пределах государства с возможным пресечением государственной измены в самом ее зародыше. Они занимаются делами повышенной важности и секретности. Они оберегают покой и стабильность внутри Империи. Порой высший Имперский Суд или даже напрямую сам Император наделяет их чрезвычайными полномочиями для скорого и справедливого решения задач особой важности.
«Понятно. – Протянул я про себя. – Фсбшников нам только не хватало. Вот жеж, жизнь нескучная!»
- И что же они хотят? – Спросил я, поворачиваясь к Дрольду. – Чего спрашивают?
- Хех! – Глядя на меня, хитро прищурился Дрольд. – А ты, Илидис, сразу видно – не из простых обитателей. Ловишь на лету. И вопросы правильно задаешь. В самом деле, не «хотели», а «хотят». И причем, хотят пока что от меня и от вон тех любезных и приятных во всех отношениях гномов. – Дрольд кивнул за спину.
Я невольно оглянулся, натыкаясь взглядом на мрачные бородатые рожи, что смотрят на меня прямо и в то же время вопросительно.
- И всё же? – Сварливо напомнил я о своем вопросе.
Лангедок буквально впился взглядом в лицо криво ухмылявшегося следопыта.
- Да что там может быть нового? – Усмехнулся Дрольд. – Буквально перед тем, как напомнил о себе Гириос, встретили меня на рынке двое. Все такие в сером: плащи, одежда, даже сапоги и ножны. Ну, я как-то сразу понял по их гаденьким ухмылочкам и неподвижным рожам, кто они такие. Да они и сами себя назвали, мол, Чрезвычайная Императорская Служба по внутренним делам. Жетонами своими позолоченными махали, будто я воришка-первогодка какой. Предложили в кабак ближайший пройти, посидеть, поговорить за кружечкой доброго эля. А чего б ни пойти? Тем более за их счет.
Мы невольно придержали коней, перестук копыт по сухой дороге, казалось, выбивал какой-то определенный барабанный ритм. Мы ехали по неприветливой местности, лишенной какой бы то ни было особенности, за которую обычно цепляется взгляд: ни поселений, ни холмов, ни башен на них, на холмах, то есть. Вокруг было тоскливо-пусто, лишь реденькие перелески окаймляли дорогу, держась от нее на почтительном расстоянии.
- Так вот. – Продолжал между тем Дрольд. – Заходим, значит, с ними в какой-то кабак… «Меч и наковальня» что ли? Да, неважно. Заходим и прямиком к столу, что на другом конце от входа находился, аккуратненько в тени. Подходим мы к нему и – ба! – кого я вижу? Сидят вперемешку еще трое сероплащников и хмурые, как коровы без отела, длиннобородые наши!
- Хм! – Удивленно хмыкнул я. – И дальше?...
- А дальше мы эль пили да беседовали мирно. Точнее, они так мирно вопросы задавали, а мы так мирно пытались отвечать.
Тут Дрольд внезапно расхохотался.
- Да предложили нам поработать на благо Пресветлой Империи и Его Императорского Величества.
Лангедок буквально взвился в седле, конь под ним испуганно заржал и рванул в сторону.
- Извольте пояснить! – Вскричал граф, совладав с конем. – О какой работе идет речь?
Ничем не выказывавшие себя до того гномы, подстегнув своих лошадок, разом поравнялись с нашей дискутирующей троицей.
- Да знамо какой! – Зычно проворчал Гримир. – Следить за вами двоими, да доносы строчить – чё да как. Об чем болтаете, чё жрёте, чем подтираетесь. Особливо о тебе, Илидис. Вот на твой счет нас особливо и очень настойчиво просили. Уж так просили, так просили….
Он картинно сокрушенно покачал головой и сожалеюще развел руки в стороны.
- И что? – Просипел я, словно воздух стал вдруг густым и на выдохе застрял в горле.
- А что? – Словно в удивлении выпучил глаза Гримир. – Знамо что. Послали их куда поглубже, вот и всё. Делов то. – Фыркнул он и стегнул лошадку, вырываясь чуть вперед.
Я видел, как округлились глаза и отвисла челюсть у Лангедока. Он смотрел на вечно бодрую и неунывающую троицу словно в суеверном благоговении (если, конечно, такое есть).
Мимо меня, также подстегнув коней и искренне смеясь, рванули и Торгвин с Дрольдом, нагоняя Гримира. Теперь мы с Лангедоком плелись в конце – задумчивые и ошарашенные. Вернее – я задумчивый, а он – ошарашенный…
Через минуту невольного молчания я поинтересовался:
- Что вас смущает, граф?
Лангедок повернулся ко мне, однако мыслями он был где-то далеко. Где-то, но уж точно не здесь…
- Что? – Переспросил он и тут же спохватился. – Ах да.
И после короткой паузы:
- Видите ли…. У меня просто вылетело из головы, что происшествия подобного рода могут заинтересовать определенные круги и определенные службы Империи. Да мы и не скрывались вовсе, а даже наоборот – насколько возможно открыто славили ваш подвиг. И немудрено, что нас нашли… Да притом так быстро. Кроме всего прочего еще один аспект смущает меня в этой неслучайной встрече – то, что воины Чрезвычайной Императорской Службы по внутренним делам вовсе даже не таились, показывая себя во всей красе, но показывая лишь тем, кому хотели показать.
Граф умолк, вновь погрузившись в свои раздумья. Я уже подумал было, что это всё и хотел пришпорить коня, как он продолжил:
- Им интересны вы, как чужак в этом мире, Да-да и не делайте такое удивленное лицо. Ибо, если я смог определить, что вы в том месте под старым дубом появились ниоткуда, причем в буквальном смысле этого слова, то следопыты Серого Отряда поняли это гораздо лучше и быстрее меня. И потому вами очень сильно заинтересовались: чужаком, который завладел мощным артефактом – Перстнем Бордвика. И пока, судя по всему, дан приказ наблюдать за вами и собирать данные. Приказ на ликвидацию поступит намного позже…
От осознания последних слов меня словно пригвоздило к седлу, я, по-моему, даже почувствовал вылезшее у меня из задницы стальное остриё, что вонзилось в твердую кожу седла. Как же мне всё это дорого…
- А он должен поступить? – Нервно улыбаясь, попытался пошутить я. – Приказ этот?
- Ну как вам сказать… - Промямлил Лангедок. – Не обязательно, конечно. Однако, случай в самом деле непростой, даже в масштабах Империи. Я бы такой приказ отдал бы и, причем, немедля.
- Граф! – Выдохнул я с чувством. – Слава Богу, что вы неуполномочены отдавать такие приказы!
И, подстегнув коня, я нагнал постоянно над чем-то ржущую троицу. Эти хоть не унывают и другим унывать не дадут в любой ситуации.
К исходу дня мы въехали, словно окунулись, в негустой предлесок и плутали по нему до того момента, пока по левую руку не заполыхали багровым низкие тучи, а мир не опустился в мягкие объятия сгущающихся сумерек…