Виват, Маэстро!

Наконец-то! После «Целуй меня, Кэт!» и «Любви в стиле барокко» Борис Мартынов снова на своём коньке. 11 и 12 октября 2008 года на сцене Украинского театра блистала Её Величество Комедия. Это стало той счастливой удачей, когда возможности театра использованы почти по максимуму. Опера, балет, драма, водевиль, комедия и маскарад – всё сплелось и спаялось воедино, образовав мюзикл «Звёздный час».
Как хочется, чтобы стал он звёздным для всех, кто принимал участие в постановке этого спектакля. Чтобы подвигнул всех к желанию: расти, развиваться, совершенствовать своё мастерство.
И всё же нельзя писать хвалебных рецензий там, где есть ещё место для того, чтобы совершенствоваться.
Критика – это не ложка дёгтя, как считают многие - это сито для того, чтобы разглядеть в общей массе отдельные компоненты. Полезные, бесполезные, вредные… Сито, для того, чтобы убрать всё ненужное, оставив самое лучшее.
Говорят, что реплика, услышанная один раз – личное мнение одного обывателя, а услышанная дважды – уже общественное мнение.
Первое, что сказали об этом спектакле: «Мы почти не смеялись»…
Сыграть комедию, чтобы не рассмешить, для этого нужно очень постараться. Это всё равно, что не смешно рассказать анекдот. Ведь каждый выход артиста в комедии – это рассказ анекдота. И уходить актёр в комедии должен не под топот собственных каблуков, а под аплодисменты и искренний смех.
Уже то, что в названии театра есть слова: «драмы и музыкальной комедии», - подразумевает, что все артисты в нём: 1) умеют растрогать до слёз, 2) умеют прекрасно петь, 3) умеют смешить.
Это задекларировано в названии. Это как бы само собой разумеющееся.
Но, почему на затрапезной комедии Пальчиковского в драмтеатре, где на сцене всего три старухи, - зал смеётся, а в театре комедии – нет?
Скорее всего, это оттого, что в украинском театре никогда не было режиссёра-диктатора, такого, как в русском, где всегда было так: «Не умеешь – сиди дома!!!»
Русский театр избаловал зрителей лёгким смехом и незамысловатыми сюжетами. Избаловало их и телевидение с фильмами, где не просто не нужно ни о чём думать, а не нужно даже смеяться, потому, что даже смеются за тебя за экраном. Люди привыкли смеяться над пустым, и таких поистине искушённых зрителей трудно теперь рассмешить не пустым произведением…
Да, умение рассмешить – это особый талант. В этом театре мог рассмешить зрителей Александр Шарай в роли Рахмета из «Севастопольского вальса», когда зал разражался аплодисментами при одном его появлении на сцене и лица расцвечивались улыбками, предвкушая неизбежный восторг. Актёрам было у кого учиться, когда зал замирал в ожидании того, что подвластно только истинному мастеру.
Могла в этом театре рассмешить зрителей и Юлия Катулина в роли Натуси, выход на сцену которой, тоже встречали овациями; может это и Ольга Котляренко в «Моей прекрасной леди», когда идёт, как на баррикады, с лозунгом: «Дуллитла - в пэры!»; может рассмешить Николай Андрусенко  своим бегающим цыплёнком; может это и Валерий Лукьянов в роли Кочкарёва; а ещё мог рассмешить Лёша Бегас в «Нелегалке», когда на вопрос Чезаре: «Почему у вас такие хмурые лица?», - он всего лишь поворачивал голову, осматривал зал, и зал хохотал от одного его выражения лица с застывшей непроницаемой серьёзной миной. А когда он отвечал: «Мы думаем!», - смех в зале обретал второе дыхание.
Артисты – это вечные дети, потому, что им по должности предписано – играть! Они - обязаны импровизировать. На сцене должен играть каждый их жест, каждый шаг, каждый взгляд. Актёр может использовать даже свои собственные оговорки, вплетая их в сюжет, делая речь живой и непринуждённой. Зрителю нужно, чтобы было что вспомнить, было что рассказать друзьям после спектакля.
Сколько у человека мышц? Если в балете каждая из них должна помочь танцору выразить главную мысль произведения, то в комедии – каждая должна быть использована, чтобы рассмешить. Как в театре Станиславского – где всё, появившееся на сцене, должно найти применение; как в театре Леся Курбаса – где человеческое тело считалось главным инструментом актёра. Актёр, по Курбасу, должен не просто уметь играть на этом инструменте, а обязан играть – виртуозно!
Кому-то это удаётся, кому-то - нет.
В «Звёздном часе» на аплодисментах вышел Валерий Карпов. Его узнали! А ещё на аплодисментах вышли Мария и Джулия, но зал в этом случае аплодировали художнику по костюмам – Генриетте Петкевич.
Падение посыльного навзничь, скорее пугает, чем смешит. Это – уже трюк, это - верх мастерства. Но, иногда можно обойтись и чем-то попроще, так, как использовала Ляля Соколова свои формы в сцене знакомства. И это тоже – смешно. И нельзя не отметить, как здорово подыграл ей Владислав Черников.
Умение поддержать шутку партнёра, умение обыграть её – именно в этом проявляется талант комедийного актёра.
Да, одной из главных способностей актёра должно быть умение нравиться. Но, ещё более главным должно быть умение зажигать зал своими идеями, выражать общие чаяния, произносить вслух потаённые мысли… Это могла Лилия Шилова в трагическом монологе нелегалки. Мог это Борис Мартынов в монологе режиссёра Распятова. Могла Валентина Бойко в «Целуй меня, Кэт!» Мог Алексей Бегас в монологе Ивана, попытавшегося вырастить хлеб в этой стране…
Повести за собой – это сверхсложно. Рассмешить – гораздо проще. Так почему зал не смеётся? Чаще всего из-за того, что темп в спектакле такой, что смеяться зрителям просто некогда. События сменяются так молниеносно, что смеяться зрители начинают уже после спектакля, вспоминая и делясь впечатлениями со своими друзьями. Но случается и наоборот, когда актёры снижают темп, как говорится "садят" сцену, и зрители - засыпают...
Да, театр – вещь жестокая. Стоит упустить какую-то мелочь и впечатление от всего увиденного – теряется, угасает. Эта мелочь (Вернее, её отсутствие) – становится важнее всего. 
Но, театр – это намного большее, чем место для смеха. «Звёздный час» - спектакль в первую очередь о любви, о мечте, о таланте. Они должны быть на первом месте. За смехом можно и не разглядеть главного…
Я не призываю заполнять спектакли режиссёрскими фишками, как делается это киевской компанией Бенюк-Хостикоев. Когда выход каждого актёра сродни выходу клоуна. Каждый обязан рассмешить публику до коликов, и при этом все методы оказываются хороши. Порой эта гонка за зрительским смехом доходит до эпатажа и даже до абсурда, когда один актёр справляет малую нужду в ночной горшок прямо на сцене, а другой – выплёскивает содержимое в лицо третьему, обдавая брызгами первые ряды партера. Нет, конечно же, нет! Всё должно иметь свою меру. Такого – не нужно, но хотя бы чуть-чуть…
Ведь умение зажигать зал, оставляя после себя: великолепное настроение, радость и даже восторг, - возвращается к актёру – признательностью! Признанием его таланта, его необходимости, его незаменимости. Делает славу его театру, его городу, его стране. Актёра должны узнавать в городе, должны просить у него автографы.
Герои пьесы: Тито Мерелли и Макс даже в их ужасном гриме Отелло смогли привлечь массу поклонников своим обаянием, своим мастерством. Кинулся ли кто-либо из зрителей за автографом к нашим артистам? А ведь должен был кинуться! Материал заслуживал этого… Может быть, зрители действительно стали равнодушными?

И следующее: почему об украинском театре многие говорят, что здесь всего один артист?
Кажется, что артисты здесь потеряли вкус к истинному успеху, к славе. А может быть, никогда его и не знали?
Так как же актёрам добиться этого вожделенного успеха? Как научиться нравиться?
Рецепт один: нужно просто захотеть. Всем до единого: захотеть быть звёздами!
Нужно перестать думать о своём, о личном. Не застывать на сцене с непроницаемыми лицами. Зарплату актёрам в прошлом году повысили, и на три часа вполне можно отключиться от своих забот, и вжиться в образы своих героев.
Актёры не могут передать любви к зрителям, объясняясь им прямо со сцены. Актёры могут только: вдохновить, удивить, восхитить, вызвать сильные чувства, заставить задуматься. Настоящие актёры способны понять и полюбить своих героев так, чтобы зрители тоже полюбили этих героев, а вместе с ними и актёров, за их любовь к своим героям, а значит, за любовь к зрителям, ведь играют они таких же людей, которые сидят в зале.
Экспериментальный революционный театр Мейерхольда, когда актёр был обезличен, а текст проговаривался абсолютно без эмоций, - не прижился. Пора прекращать подобные эксперименты, обозначив их, как неудачные.
Длительное отсутствие в театре главного режиссёра и эксперименты с приглашёнными режиссёрами, для которых главным в искусстве был - гонорар, сделали своё дело. С артистами долгие годы никто не работал, не ставил перед ними творческих задач, а даже наоборот принуждал строго придерживаться заскорузлой формы.
Я была на репетиции спектакля «Учитель танцев», когда приглашённый режиссёр строго-настрого предупреждал, что на сцене не должно быть никакой импровизации!
И была я на другой репетиции, когда другой режиссёр проговаривал вслух то, что должно быть в мыслях каждого персонажа в каждую секунду пребывания на сцене. Он подсказывал актёрам, каким должно быть выражение лица после каждой реплики партнёра. Ведь лица – отражают наши мысли, а когда лица на протяжении всего спектакля имеют одно и то же фотографическое выражение, сразу становится заметным это отсутствие разнообразия мыслей…
Лица - должны играть!!! Играть – непрестанно.
Ненастойчивый режиссёр смиряется с тем, что задание, данное актёру – не выполняется. Ведь это - профессиональный театр. Обязанность режиссёра развести актёров по углам и поставить перед ними определённую задачу! И если актёр в профессиональном театре не может выполнить её, значит – не может! Не стоит и настаивать… Театр – не ликбез в него приходят уже с образованием и навыками.
Способности - это личное качество каждого. Их нельзя подарить или взять взаймы. Их можно только развивать ежедневным кропотливым трудом. Каждый актёр - делает себя сам! Кто-то – хочет расти, кто-то – нет…
А ещё я помню, как после великолепного режиссёрского показа прозвучала реплика ассистента: «Вы не слушайте, что говорит вам он. Его показ – ничего не значит. Слушайте, что говорю вам я!», - и все науки – тут же забылись, вместо того, чтобы закрепиться и усовершенствоваться… Что ж, значит: это тоже здесь кому-то было нужно…
А тем, в ком всё-таки проснётся желание расти, стоит рискнуть и попросить провести репетицию с фишками.  Вот сколькими способами каждый актёр может показать жестом слово «нет» или «он мне нравится», или «хорошо»? А ведь их должны быть - сотни! Чтобы все спектакли были разными и оригинальными. Умение владеть азбукой жестов – это целая наука. Но, очень полезная для актёра. Ею постоянно нужно заниматься. Не нужно бояться просить и спрашивать, глупо надеяться только на себя. В этом театре есть кому учить. Нужно только проявить инициативу, заняться этим серьёзно, каждому предложить что-то своё, оригинальное, не бояться импровизировать, как не боится импровизировать Валерий Карпов, и тогда в театре будет не один актёр, а каждый – будет Актёром. Каждого будут узнавать, каждым будут восхищаться, у каждого будут просить автограф.
Этот спектакль нужен был, прежде всего, самому театру, чтобы воспрять, поверить в свои силы, поверить в режиссёра, который никогда не пожелает актёрам зла.
И ещё хочется верить, что это - всего лишь начало, которое сломает сложившиеся стереотипы. А дальше - всё пойдёт как по маслу. Нужно только – захотеть!

И нельзя не сказать об исполнителе роли Макса. Все знают, что есть на свете люди с абсолютным слухом, есть правильно поставленные голоса, различные диапазоны и тембры, а есть голоса – красивые. Их нельзя ни измерить, ни обозначить математически. Это, как скрипки. Ведь все они одинаковые: гриф, смычок, 4 струны… Близнецы-братья. А есть среди них неподражаемые скрипки Страдивари. У Черникова – красивый голос. Таких нет даже в столице.
Умение использовать то, что досталось тебе от природы – это тоже талант. Как важно не загубить свой дар, не разменять его по мелочам. Ведь голос Черникова принадлежит не только ему самому, он принадлежит театру, нашему городу, стране и всему человечеству. Он должен служить людям, должен служить Искусству.
Великолепные дуэты Владислава Черникова и Николая Бондаревского – завораживают. И это трепетное молчание зала во время пения  и взрывы аплодисментов – знак высшего восхищения их искусством.
Амплитуда эмоций зрителей на этом спектакле настолько велика и так непривычна, что они просто не успевают реагировать. Забывают смеяться, аплодировать, а иногда и дышать. Они просто – удивляются… Как когда-то удивлялись первым спектаклям на Малой сцене. Когда непревзойдённый Маэстро - Борис Мартынов - возрождал в нашем городе Любовь к Театру.