Господин Дождь

По сотням крыш старинного квартала,
Где в день весенний крики, смех и ругань,
Дробь барабанная тревожно простучала, -
Великого Дождя примчались слуги, -

Они в усердье капельном природном
Нещадно хлещут головы и спины, -
В единый миг все улицы свободны, -
Проторена дорога господину.

В уютный дом судья сбежал суровый,
Страшась за хвост почетных одеяний,
Укрылся в храм монах круглоголовый,
Оставив чашу для нечастых подаяний,

Спасая лиц искусные белила,
Забились гейши под навес как куры:
Жаль, что клиентов похотливых смыло, -
Во влажном шелке явственней фигуры.

Под козырьками крыш собрались в гроздья,
Зеваки, рикши, бедный и богатый…
Идет Великий Дождь – всесильный, грозный
В сиянье струй закованный как в латы.

Идет стремительно, в презрении не глядя
На жалкий трепет улицы пугливой,
Но у моста вдруг задержался ради
В испуге замершей изящной юной сливы.

Застигнутая в радостном цветенье
Едва проснувшейся такой апрельской плоти,
Она цветки раскрыла в изумленье
Как розовый девичий нежный ротик.

Смотрела слива в дождь, дрожа невольно,
Уже - служанка и еще – принцесса,
А тот, смеясь, укрыл ее довольно
Блестящих капель плотною завесой.

И только в ночь опять открылось небо,
И только в ночь квартал притихший ожил, -
Привычно крыши поправляли гребень,
И улицы дышали гладкой кожей,

В монашеской водою полной чашке
Луна блестела мелкою монетой,
А слива, изумленная бедняжка,
В слезах стояла над побитым цветом.