Письма друзьям на родину 1994 год

Итак, совершилось! Поздравьте нас, люди…
Пишу вам из страшно далёкой дали –
Из штатовской сказки,
Из ютовских будней,
О жизни чужой, и - прекрасной земли.
Какие здесь горы! Снега – и цветенье,
Лесистые склоны, лоскутность полей…
А небо!.. Наверно, с момента рожденья
Земля не видала небес голубей.
А грозы какие! – с зарницами, с градом,
И прямо мне в окна ползут облака…
И горные реки спешат к водопадам…
Какие здесь люди не знаю пока.
Возможно нас мучат похожие мысли,
Вот только понять не дано ничего –
Они ни бельмеса по-русски не смыслят,
А я по–английски не боле того.
Проспекты все в зелени бритых газонов.
Дома небольшие, как наши сельпо.
И море цветов – клумбы, вазы, вазоны,
И прямо на ветках с цветами кошпо.
Дома украшают венки в виде сердца,
Нередко с бантами до самой земли…
От душной жары просто некуда деться –
Не в ад ли дороги меня завели?
Но день ото дня этот край к нам добрее.
Программу недавно увидела я
О жизни в Чикаго российских евреев –
Папаша, мамаша, сын, дочка – семья.
Ведут своё дело с завидною хваткой,
Из дела не делая громкий секрет,
И вроде у них всё окей, всё в порядке,
И всё же чего-то, мне кажется, нет.
По жизни проходят хозяйской походкой,
В жару кока-колу холодную пьют…
Но в праздник с друзьями за рюмкою водки
В полголоса русские песни поют.
В погоне за место под солнцем, за счастьем,
А гонки такие, что только держись,
Здесь русская песня душе как причастье,
Как дом, из которого выгнала жизнь.

А я в этой коротко стриженной Юте,
Где землю сжигает безудержный зной,
Мечтаю о тихом, прохладном уюте
Дремучей травы на поляне лесной.
О той, что коса никогда не косила,
О той, что пестра от цветущих цветов…
Какая же это великая сила –
Дремучие травы российских лесов!
Где воздух осино-малиново сладкий,
Где в каждой травинке живёт простота...
Где мы собирали грибы у палатки
И рвали малину губами с куста.
Где входишь в траву, словно в дом свой, не глядя,
Топча первозданную эту красу,
В которой на корточки только присядешь,
И вдруг затеряешься в этом лесу…
А здешняя прелесть пока не близка мне,
Я к ней присмотреться ещё не смогла.
В нагорных лесах только сосны да камни,
А травы жара иссушила дотла.
Гуляем, нигде притулиться не смея,
Девчонку к себе прижимая сильней,
Да смотрим – нет-нет да гремучие змеи
Мелькают как молнии между камней.
Такая невзрвчная серая малость –
На жарких камнях, меж камнями внизу…
Сначала я их больше смерти боялась –
Теперь ничего, жду, когда уползут.
Ещё!.. Я могу с кем угодно поспорить –
Куда бы ни ехать, куда б ни идти,
Но места прекрасней Можайского моря,
На всей неоглядной земле не найти.
Столетние сосны, плакучие ивы,
Со старенькой церквью подмытый откос,
Блестящая рябь полусонных заливов
С дрожащим в воде отраженьем берёз…
А ясною ночью махровые звёзды
Чуть слышно плескаются в сонной воде…
Такую спокойную, гордую роздаль,
Я знаю, не встретить мне больше нигде.
И сколько б по жизни меня не носило,
Какая б меня не ютила страна,
В душе моей будет с негаснущей силой
Плескаться Можайского моря волна.
И буду вздыхать я под здешние грозы
О чуде, однажды явившемся мне,
И будут кататься махровые звёзды
На чуть серебристой можайской волне.
Когда я сегодня грущу о России,
Я вижу волнами подмытый откос,
Заброшенный Храм, утопающий в сини,
С дрожащим в воде отраженьем берёз.
Наверное, память моя виновата –
Можайское море с собой привезла,
А всё остальное уплыло куда-то,
Как будто и не было боли и зла…

       Ххххххххххх
Мне хочется, чтоб знали вы отныне -
Среди пустынь бескрайних и полей,
Моя высокогорная пустыня
Всех горячей и выше на Земле.
Здесь жизнь течёт размереннее, тише...
Мечты?- Куда б укрыться от жары!
И если не включается кондишн,
Пиши пропал, усохнешь до поры.
Но люди приспособились - всё складно:
Два шага до машины, а потом
Два шага до работы, где прохладно,
Потом опять машина, stor и дом.
И пекла здесь совсем не замечают -
Ну что ж, жара - она и есть жара.
Она привычна, как стаканчик чая,
Глотаемый поспешно по утрам,
Она привычна, как зимою - грозы,
Как в летний зной - заснеженный пейзаж,
Как под окошком куст цветущей розы...
Грешит контрастом край рустынный наш.
Он ненавязчив. Просто предлагает:
"Я вот какой. Желаешь - принимай..."
И мы живём, к контрастам привыкая,
И значит, принимая этот край.

хххххххххх

Жили мы очень скромно,
но вдруг прилетели
В мир бессчётных вещей
и бессчётных машин,
В мир побритых газонов
и постриженных елей,
В мир палящего солнца
и снежных вершин.
Он нас встретил как друг,
но как трудно порою
Нам вживаться в него
навсегда и всерьёз!..
Этот мир… он совсем
по другому устроен –
В нём спокойно до грусти,
одиноко до слёз.
Ну а мы навсегда
от покоя отвыкли –
Не родился покой
на Великой Руси.
Этот мир так спокоен,
только мы попривыкли
Жить на вечном пределе
и нервов и сил.
Мы несём не плечах
груз разлук и печалей,
В нас российская боль
в каждом нерве дрожит,
И нам долго ещё
просыпаться ночами
От того непокоя,
что живёт в нас всю жизнь.

       Ххххххххх

Здесь Жизнь меня зовёт со всех сторон,
Искрится, словно брызги из фонтана.
А всё что было - просто страшный сон,
Приснившийся негаданно - нежданно.
И о себе писать неловко мне,
Поскольку всё прекрасно понимая,
Вы и сейчас живёте в этом сне,
Нелёгкой жизнью это называя.
А я смотрю, уже издалека,
Бессильная жестокий сон разрушить,
Как многомиллионная тоска
Гнетёт Руси истерзанную душу.
Как ни с чего рекою льётся кровь,
Как в пустоте сгорает, как и прежде,
И многомиллионная любовь,
И многомиллионные надежды,
И даже вера нынче нетого -
Качается, как пьяный возле лужи...
Гремит, гремит абсурда торжество,
Калеча человеческие души!
О, Боже! За какие же грехи,
Скажи мне, за провинности какие
Ты сделался незрячим и глухим
К моей усталой, песенной России?
Как ты позволил, чтобы без помех
Терзала душу её Твоя Немилость?
Как отмолить её свой неясный грех,
Когда она молиться разучилась?
Листает Время листья: день за днём,
И день за днём небрежно обрывает...
И всё страшней в Отечестве моём,
Хотя страшнее просто не бывает.
И чёрной безысходности печать
Ложится мне на сердце болью колкой,
И от бессилья хочется кричать,
Или завыть, как ночью воют волки.
Закрыть глазва,не видеть, как дрожит
От ужаса земля моя родная...
Но я молчу, вживаясь в эту жизнь,
Которой я пока ещё не знаю.

ххххххххх


Всё, не могу, хочу общенья я,
Так нужного под нашим общим солнцем.
Привет, мои далёкие друзья,
Знакомые, родные, незнакомцы.
У вас сейчас абсурда торжество,
У вас нередко дни чернее ночи –
А мы живём не слыша ничего,
Как в сытой и надёжной одиночке.
У вас сейчас разруха и война,
И время смуту чёрную разводит –
А здесь висит такая тишина –
Ну ничего совсем не происходит.
Когда в России страшно было мне,
Когда душа от ужаса стонала,
Мечтала я об этой тишине…
Но Боже мой! Ведь я ж её не знала!
Я б никогда подумать не могла,
Какая в ней таится злая сила! –
Она меня готовно объняла,
Как липкая тягучая трясина.
Она легла удавкой по плечам,
Всё туже обжимая мою шею…
Она мне спать мешает по ночам,
И я её разрушить не умею.
И каждый звук гремит в ней, словно взрыв,
Впустую наши души сотрясая,
Она всё время ноет, как нарыв,
Снегами непорочными блистая.
В ней не найдёшь ромашковых полей –
Всё косят люди и жара сметает.
Ей не хватает голосов друзей,
Сердечного тепла ей не хватает.
Привыкнув с детства к углекислоте,
И кислородом можно отравиться…
Она совсем другая, чем в мечте –
С улыбкою негреющей на лицах,
Она поёт мне песни горных рек,
Вершинами, как жемчугом, сверкает…
Но видно так устроен человек –
И от больного с болью отвыкает.
Проходят дни, промчатся сотни дней,
Похожих, без волнений, без открытий,
И нам привыкнуть к этой тишине,
Не легче, чем к мельканию событий.

       Ххххххххххх

Это очень некрасиво,
Что не с вами я сейчас,
Но пишу, вдали от взрывов,
И от полных боли глаз?
Что всё время возвращааюсь
Я тому что так болит –
Если память не прощает,
Сердце тоже не простит.
Но любой сегодня смело
Меня может обвинить –
Мол, сбежала, не стерпела,
Значит песенку смени.
Что ж мне делать если песня
В сердце прежняя звенит,
Что ж мне делать, сердце если
Болью прежнею болит?
Я всё та же, не другая –
Всем незрячим и глухим
Вновь нескромно предлагаю
Свои скромные стихи.
Хоть я слышала нередко
Что нельзя дружить со мной,
Что английская разведка
За моей стоит спиной,
Что пишу я, не иначе,
По заказу вражьих сил,
Что таким, как я, горячим,
Нету места на Руси,
Что вообще приврать я склонна,
И что, Родину продав,
Я скрываю миллионв
В банках вражеских держав…
Ах, такие-рассякие,
Горе – рыцари на час,
Благодетели России,
В супер-гипер матерь вас!
Как земля-то вас носила
С лишнис семь десятков лет?!.
Непроспавшийся насильник
Вас пустил на белый свет.
Бросил в жизнь по пьяной страсти -
Бей!.. Дави!.. Круши и рушь!..
Вас вознёс на гребень власти
Тощий разум нищих душ.
А потом – лишь кровь да стоны…
Оглянитесь – позади
Миллионы – миллионы!!
Не доживших до седин.
Не-ет! Надумать бы такого
Я б вовеки не смогла…
Я листаю снова, снова
Ваши чёрные дела…
Всё, что в жизни вы творили,
Не приснится в страшных снах…
Здесь - не сказочные были –
Здесь - гнетущий души страх…
Здесь любой неправды мало,
Хоть неведомо какой…
Сколько б я не привирала,
Мне до правды далеко…
И пришла я к ней не сразу –
Горы бед разворошив!..
А пишу я по заказу
Горько плачущей души…
Как кому, а мне-то с вами
Пообщаться довелось…
Я горючими словами
Исхлещу вас вкривь и вкось!!!
За насилие Отчизны,
Нет которому конца!!!
За поруганные жизни!!!
За разбитые сердца!!!
За всю ложь, которой люди
Опивались до пьяна…
Что с тобою дальше будет,
Сероглазая страна?..

ххххххххххх
Дни первые особенно длинны -
Я первые недели снова, снова,
Писала и знакомым и родным,
В ответ не получая ни пол-слова.
И вот тогда - свидетель небеса,
Я для себя решила очень твёрдо,
Бесповоротно - больше не писать!
Не надо - так не надо! Буду гордой!
Я силою характера грешу,
Уж сколько слов сама себе давала -
И снова письма долгие пишу,
О том, что так нечаянно узнала.
Как нелегко, как горько было всем,
Кто, как и я, когда-то стал изгоем,
Что жизнь здесь непохожая совсем,
И хочется завыть звериным воем.
Что, затаившись, долгие года,
Пока созреют ценности другие,
Живут здесь боль, обида и беда,
И горькая, как перец, ностальгия.
Здесь правит бал недобрым духом страх,
Почти совсем невидимый вначале.
Что здесь живут, укрыв в своих домах,
Надежды, боль, обиды и печали.
На улицах не слышен детский смех,
А  самый скромный домик у дороги
Стоит, как крепость, пряча ото всех
Свои проблемы, беды и тревоги.
И в каждом доме двери - на замок,
Соседей часто имени не знают...
Здесь каждый бесконечно одинок,
И каждый в одиночестве страдает...

Здесь жизнь не хороша, и не плоха...
Она другая. Странного в ней много.
Но... что ни шаг - то Церковь, то Кирха,
То Минарет, а рядом - Синагога.


И не грустить - вживаться надо тут,
Хотя общенья нужно до отчаянья.
Но из России письма не идут...
Не пишут. Не хотят. Не отвечают.
Я понимаю, что у всех дела,
Что времени и денег не хватает,
Что на сердцах лежит такая мгла,
Что и с рассветом в душах не светает.
Что эта мгла всё гуще и темнеё...
Но надо жить, не подавая виду...
И я клянусь, что нет в душе моей
Ни капельки намёка на обиду.
Я эту неподъёмную беду
Несу со всеми - так же нелегко мне...
И всё-таки я жду, упрямо жду,
Что кто-то обо мне случайно вспомнит.