Металось, жглось ее дыханье

Металось, жглось ее дыханье,

И не один десяток дней.

И замутненное сознанье

Все реже возвращалось к ней.



Я знал: надежде легкокрылой

Врачи отрезали пути.

Сказали:"Сердцу не под силу

На операцию идти.



И пусть живет, как Бог отмерит.

На то уже не наша власть".

И боль ее терзала зверем

И ею тешилася всласть.



И потемневшая от боли,

Глотая огненный комок,

Она шептала: "Здравствуй, Коля.

Спасибо, что пришел, внучок".



А я стоял над нею тенью,

И горькой думою своей

Желал ей скорых избавлений,

Желал ей быстротечных дней.



Но слышал я минутой позже –

Ее сухой и тонкий рот

Взмолился жадно: "Боже, Боже,

Дай мне пожить хотя бы год".



И замер я в оцепенении,

Не понимая этих слов.

Она молила о продлении

Ужасных мук и страшных снов.



Неужто жизнь так несравненно,

Так беспредельно хороша,

Что и в страданиях о смерти

Молить не думает душа.



И все надеется, что будет

Все ж выигран с судьбою спор,

И за чертою бледных будней

Иной откроется простор.