Почем нынче клюква

       Клюква ягода странная, ни кто достоверно
       не знает как она на болоте появилась.
 

Кричать благим матом на болоте нельзя, тем более без толку. Не потому, что это может кому-то надоесть, и он может подумать мысленно или сказать потихоньку про себя страшную для этих мест фразу – "чтоб ты провалился", а еще и потому, что живет на "Болоте" чудище – Бабаёз Третий Болотный.
Раньше, до него, Второй жил, а до этого, до Второго – Первый. Бабаёзы тогда моду такую взяли – ребятишек, что на Болоте кричат без толку, только из озорства одного – хватать и к себе в Болото утаскивать. Ладно бы только озорников, так они и хороших потом таскать намылились. Намылятся и тащат! |
Бабаёза понять надо. Он тварь ночная. Днем в Болоте спит. А тут кричат, спать мешают вот он и… Потому как – тварь! С виду-то он как человек, только тем и отличается, что под водой дышать может. Жабры у него есть. Ну и легкие конечно, чтобы посуху ходить. Когда Бабаёз под воду лезет у него жаберные щели открываются, а нос тут же специальными клапанами закрывается. Вот так и дышит, под водой жабрами, а на суше легкими.

Бабаёза Первого, "Три Никиты" извели. "Три Никиты", это три мужика, а не один как вы могли бы подумать. Старший - дед Никита, средний - сын деда Никиты, а младший - внук деда Никиты. И все трое Никиты.
У них в роду давно так повелось. Если родится мальчик, то обязательно Никитой – Микиткой, стало быть, называть. Ну, да у них окромя мальцов никто и не родился. Была правда у них одна девочка, но теперь никто толком и не знает где она. О ней и разговор особый будет.

Повелось это у них с пра - пра - прадеда. Он еще в "То Время" жил. Мужик он здоровый был, да у них никогда на здоровье никто не жаловался, а вот поди ж ты захворал и помер. Дело-то зимой было. Морозы тогда стояли такие, что и подпирать не надо было. Сами стояли. Дед в город поехал, а транспорт и в "То Время" плохо отапливался, то дров нет, то денег. Экономика и тогда была не лучше нынешней. Да и с чего ей хорошей-то быть. Она вместе с государством закладывается. Какое государство – такая и экономика. Вот из-за такой никудышной экономической ситуации и энергетического кризиса дед и застудился. Застудился, а потом и помер. Но до того как помереть успел как водится наказ потомкам дать. Чтобы всех мальцов непременно Никитами называли.

Мужики у них в роду, все как один, своевольные были. Неслухи. А тут как заколодило и даже помыслить, по-другому не смеют. Называют всех мальцов народившихся Никитами и все тут. Этому и еще одна причина была. В "Наших Местах" обычай такой есть. Давать имя еще не родившемуся ребенку. Без нелепостей конечно не обходилось. Представьте себе такое имя как Даздраперма. Растолковывается это так – ДАЗД-РАвствует ПЕРвый МАгазин. Ну и что с того, что магазин построили? Разве это повод что бы такое имя давать? Событие конечно приятное, но не до такой, же степени. Представляете, с таким именем, какое прозвище мальцу могут дать. Не дай бог никому.

Дед хоть голову и приморозил, но отморозком все-таки не стал. Догадался все же, чтобы какого ни будь, конфуза не случилось – лучше уж всех мальцов, которые народятся, одним именем называть. Так и повелось.
Конфуз не конфуз, но у среднего Никиты первый ребенок девкой уродился, а имя-то уже дали – Никита. Она, эта Никита, как и все в их роду с сумашедшенкой была. Пока была маленькой еще ничего, а как подросла чудить начала. На родителей обижаться стала. Зачем имя мужское дали. Уеду, говорит от вас. И уехала. За море уехала.

Суматоха она и за морем суматоха. Она и там чего-то учудила. Про нее многие теперь и у нас знают. По телевизору ее показывали. Кино еще про нее там сняли. "Ее звали Никита" – называется.

Между прочим, в "Наших Местах" женщинам доставались и другие мужские имена. Например: Василиса - от Василия; Сашенька - от Александра; Антонина - от Антона; Валерия, Серафима, да и мало ли их ещё. Их и теперь немало, а мода на такие имена из "Наших Мест" пошла.

Так вот, когда мужики наши, Никиты, а у нас их просто Микитками звали, Бебаёза Первого поймали и в Болоте топить стали, смикитили, что он чем-то под водой дышит. Слово это – "Смикитили" от Микиток наших и пошло. Смикитили – догадались, значит! Смикитили они, пригляделись и нашли у него жаберные щели. У Никиты – у внучка, в кармане рулончик скотча нашелся – лента такая липучая. Этой лентой и заклеили Бабаёзу жабры и с головой в Болото сунули. Там он и задохнулся, и утонул. Со Вторым проще поступили. Его в зоопарк сдали. Говорят, он там директором стал. Все может статься. Фамилия-то у директора – Бабаёзов....

Сначала все радовались, что от Бабаёз избавились, а потом поняли – с Бабаёзами худо, а без них и того хуже. Роднички, что Болото водой питают, без Бабаёз заиливаются и Болото высыхать начинает и клюква на нем родится перестает. Ну а потом и реки мелеют, и рыба в них пропадает... В общем, куда ни кинь, всюду клин.

Первые Бабаёзы хоть и злыдни были, станешь тут злыднем, когда спать мешают, а этот «Третий» вообще зверь. Детишек, которых в Болото утащили, по ночам по Болоту гоняет, и кочки днем потоптанные править заставляет. Правят детишки эти кочки и горючими слезами заливаются, а из каждой слезинки ягодка – клюквинка потом родится. Горе людское ее родит!

Замечено уж, что чем больше горя у народа, тем больше клюквы на «Болоте» родится. В хорошие времена ее и в продаже-то не бывает. А если горя много, то и на рынке клюква дешевле. Бабаёзы этим горем и питаются. Горе оно горе и есть. У народа нашего этого добра всегда хватало. Мода даже тогда такая была – горе ложками хлебать. Вот Бабаёз к нему и пристрастился. Неизвестно, как и с чем он его ест, но те, кто его видел, говорят, что он довольно упитанный.

В "Те Времена" в народе поверье появилось. Чем больше клюквы наберешь, тем у тебя горя меньше будет. С тех пор и ездит народ горемычный на "Болото" за клюквой – ягодой. У кого горя больше, тот и ездит чаще. Кому ехать не на чем, сбрасываются и нанимают водителя автомобиля. Чаще легкового.
Некоторые утверждают, что правильно, это когда говорят - скидываются или складываются. Неправильно. Правильно говорить – сбрасываются. Скидываться или складываться можно тогда, когда время есть, а тут не до того. Будешь складываться или скидываться без тебя уедут, а ты дома останешься. Складывайся тогда.

Сбрасываются, чтобы купить бензина, литров двадцать – тридцать для автомобиля и водителю пол-литра. И едут. Верст за сто едут. И все потому, что Бабаёзы ближе не живут и клюква, стало быть, не родится.
И все бы ничего, если бы Бабаёз Третий, злыдень поганый, на ягоду заклятье не наложил. Чтобы у него горе не переводилось, и он чего доброго не похудел, сделал так... Теперь, чтобы ягод набрать, нужно каждой ягодке в пояс поклониться, а еще лучше на колени встать. Иначе ни одной ягодки не возьмешь. Не дается она. В «Те Времена» она сама в лукошко запрыгивала. А теперь вот мается народ, кланяется до лютой боли в спине, Бабаёз же, тварь болотная, горе пригоршнями собирает и радуется, что зимой голодать не будет.

Вот поэтому кричать благим матом на Болоте нельзя, а натуральным тем более, особенно без толку. Потому как неприятности могут быть. Или Бабаёз утащит, или клюквы меньше наберешь. Зимой без нее... горе!

КОНЕЦ