Созревшая в лодке

Врастала лодка в кружево воды,
В ковер кувшинок, в отсветы закатов,
И дотлевало огниво звезды
В древесный холод древний свет запрятав.
А под водой копилась тишина,
Густая ночь клубилась над пролеском,
И полотно развернутое сна
Раскинулось над миром мутным блеском.
Сносило лодку в илистый камыш,
Где спали утки, головы попрятав,
А небо было – выше звездных крыш,
И был туман – и жемчуга, и мята.
Ничьи глаза смотрели в эту явь,
Ничья душа парила в этих соснах,
Ничьи тела пускались – рыбы – вплавь,
И исчезали в будущего веснах.
И в эту ночь, и в этой чистоте
Незрим был Бог, незрим был Дьявол вечный,
Лишь три луны мерцали в высоте,
И жил туман – клубящийся и млечный.
Я эту ночь забрал в свои глаза,
Я эту свежесть вплавил в поцелуи,
И поутру в ней грянула гроза,
И потекли серебряные струи.
Я нарисую тысячи картин,
И этих красок буйство не остынет,
Ведь я стою на берегу – один,
И ничего с моей души не схлынет.
Есть у меня задумчивый алмаз,
В нем пар клубится будущих событий,
Он мутно-зорок, верный этот глаз, -
Как череда божественных соитий –
Огня и тьмы, и ладана в дымах,
Креста с рогами, жала с горней негой,
Добра и зла в нехоженых умах;
Открытье альфы гневною омегой.
В древесной лодке вызреет звезда,
Тяжелая, горяче-роковая,
И озарит как солнце города,
И свет, и мрак в единое свивая.
 31 января-1 февраля 2005 года; 0:41