Чеслав милош записанное ранним утром

       Там, где красивые девушки ходят босыми, а юнцы длинноволосые бородой обрастают
       и лоб обвивают лентой как принято у краснокожих

       В Беркли на Телеграф авеню,
,
       в то время, когда до пылающего вплоть до Golden Gate залива ежедневно шли корабли
       с солдатами и напалмом,

       когда никто не верил ни мудрецам, ни проповедникам, а то, что пророки-еретики
       предсказывали - сбывалось, ибо сникла церковь христова, "вечная блудница",

       на одном, так называемом psychodelic posters сообщавшем о каком-то happening
       я прочитал слова:
       Mau the Baby Jesus
       shut your mouth
       and open your mind

       что значит:

       Пусть дитя Иисус
       закроет твои уста,
       и отворит твой разум.

       Потом, минуя ларьки с цветами и хиппи, присевших на корточки прямо на тротуаре

       В Cody Bookshop, листая альбомы рисунков Брейгеля и Рембрандта я наткнулся на книжицу
       с именем Бена Шаана.

       (Это известный художник, с которым когда-то я часто встречался родившийся в 1998
       in Kovno, Russia)

       И я открыл эту книжицу, которая состояла из выписанных большими буквами изречений
       о живописи, взятых у александрийского грека, по имени Максимус из Тира.

       И моё счастье певца всего того, что мы видим было так велико, что и я преписал слова
       этого грека из века второго A.D.

       Бог сам
       Отец
       и создатель
       всего сущего
       он
       старше солнца и неба
       больший
       чем время,
       вечность,
       и весь поток
       бытия,
       законоучитель
       не может
       имя его
       назвать,
       и ни один голос
       его
       не произнесёт,
       и ни одно око
       увидеть его
       не сможет.
       И мы,
       не с силах понять
       сути его
       пытаемся с помощью
       звуков,
       образов и имён,
       кованого золота,
       серебра
       и слоновой кости.
       растений
       и рек,
       горных вершин
       и потоков
       тоскуя по
       вести о нём
       и в нашей
       слабости
       дать названье всему,
       что на этом свете
       прекрасно
       согласно его
       природе -
       точно так, как это бывает
       с любовниками земными.
       Для них
       нет ничего
       прекрасней,
       чем
       черты лица
       возлюбленного,
       однако обрадует
       их
       любая вещица -
       лира,
       дротик,
       стул,
       беговая дорожка -
       всё
       что угодно на свете,
       что о любимом
       напоминает.
       Так зачем же мне
       размышщлять
       и судить
       об образах?
       Пусть люди знают,
       что божественно:
       всё,
       что приводит к мысли о Боге.
       Греку - искусство Фидия,
       египтянам -
       поклоненье животным,
       другому человеку
       река,
       кому-то другому
       огонь.
       Не злит меня
       их несогласье;
       лишь бы помнили,
       лишь бы знали,
       лишь бы любили.


       Кто-то задумается над тем стихи это или проза, и с чего это Милош случайные тексты сдаёт в печать

       Я же хотел, наконец, быть вне стихов и прозы, и вне намерений и доказательств.


       Беркли, 1967