Проплывая по бесконечным солнечным эманациям...

Проплывая по бесконечным солнечным эманациям
Впрочем, назовем их – просто лучами
Скользя под желающими добра солнечными радиациями
Кожу аккуратно загорая, насыщаясь витаминами и мелкими прыщами


А потом вдруг - проплывая под теплым недомраком затмения
Затмения, которое все пропустили, понятное дело
Хотя оно будет только лет через шестьдесят, ну, или менее
Да даже если и более – признаться, только делаем вид, что интересует ваше небесное тело


Скользя ненавязчиво дальше и чувствуя, что мир – толстяк улыбчивый
При всей его мужественности гор и громов
Он разный, но сейчас, наверно, ласково-скромный, ясный, и немного забывчивый
Забывчивый к испуганному смеху, чувствам какого-нибудь несчастного убийцы
       И бесстрастным коробкам патронов


Шагаю, не прикладывая к этому усилий, не оставляя в живых ни одного из физических правил
Не позволяя себе анализировать столь святое ощущение прикосновения к миру
Поднимаю себя все выше; воздуха – вдосталь, мороза нет - наврали
В поднебесье – я сам поднебесье, стратосфера – всего лишь проветренная квартира


Спускаюсь теперь внезапно – так захотелось, с этим ничего не попишешь
К изгибам, не озаренным патетичным картинно-масляным закатом волн
Полусонно грустными улыбками катятся – зуд пароходов здесь не слышишь
Множество тонн живого воздуха и растопленной в воду жизни множество тонн


Вижу младенцев двух, надевают-смывают одежду песочную
Нет, не олицетворяют род они людской, просто бегают, радуясь бегу
Мертвые рыбы под воду уходят здесь, мертвые птицы – прочь, вверх, в небо жизнь здесь прочная
Нет острых веток, нет мелкой, ранящей гальки, здесь на земле – так же, как в небе


Дальше, и ниже, и дальше. Скитаясь в поисках темных субстанций бреющим полетом.
Сверху глядя – люди стреляют, и не страшно, а вовсе красиво даже.
Лицо, искаженное складкой сварливой, а ведь женское - спектр зудящих эмоций налетом
Комично - кинематограф, сценарий, и смех – ведь этого не существует, люди скажут.


Проплывая по бесконечным солнечным эманациям, стойкая непосредственность
Напиваясь до тошноты и рвоты меда, налитого толстяком улыбчивым
Едва заметная, но теперь очевидная неестественность!
Полет лишь по эманациям солнечным, сквозь добряка, лицемерно забывчивого?!


Полет, скольжение и улыбка добряку ожиревшему, добрость, толстость и радость?
А где же мертвые рыбы и птицы, где разбитое об острую гальку колено малыша больное?
Видеть все, слышать все, дышать всем вопреки эманациям солнечным, и не падать
Додумайтесь и согласитесь, что это свобода. И я не понимаю, зачем - все остальное.



       14 августа 2008