Время остановилось

Серые галки перелетали с сирени на макушку, а он всё смотрел и дрожал. Было лето. Была зима. Ей не нравилось его пальто и то, как он топтался под окнами с веником из бесцветных хризантем. Такой одинокий и жалкий. Мокрая облезшая скамейка ругалась, когда он сидел на ней часами, нервно курил и поглядывал на дверь её подъезда.
Она пряталась от него за малиновой шторой. Но однажды он всё-таки её заметил – вскочил, скамейка охнула, он заметался, не зная, что делать. Она скрылась в комнате. Хризантемы пожухли и уже не радовали даже таксу бабы Маши, которая проходила мимо него ровно в 5 часов пополудни, здоровалась и оглядывала его так, словно хочет приобрести в бессрочное пользование. Таксу звали Борис, его пузо волочилось по асфальту, как метла местного дворника.
Он больше не мог так жить. Продавщица в цветочном ларьке уже открыто над ним потешалась, называла рымантиком. Именно так, не через о – романтик, а через ы.. Он сжимался и убегал с блёклыми цветами под мышкой.
Прошли годы. Много лет. Разных и одинаковых. Быстрых и не очень. Счастливых и неудачных. Она вышла из подъезда с ребенком на руках, девочкой лет трех, краснощекой и смеющейся. На улице шел дождь. Он вспомнила, что оставила зонтик на столике возле двери. Но возвращаться - плохая примета. Орала сигнализация красных жигулей соседа дяди Вити. Прошлепала по луже мокрокосая девчонка, хлюпая носом, выкинула в синюю урну обертку от эскимо. Она стояла под козырьком, вдыхая запах мокрого асфальта и тополиного пуха. Белый пушистый кот спрыгнул со скамейки и мигом влез в форточку на первом этаже по старому клену. Скамейка недовольно пробормотала что-то невнятное. Она видела, что на скамейке кто-то сидит. Почему-то его пальто казалось ей знакомым. Она на минуту задумалась, но так и не могла понять, откуда же у неё возникло такое странное чувство. Он поднялся. Белые хризантемы зашелестели блестящей оберткой и сникли. Он шел к ней. Она замерла. Его зонтик-трость проскрипел и раскрылся, радуясь неожиданно свалившейся на него работе. Он дрожал. Она смотрела в его лицо и думала о том, что он похож на доброго волшебника из сказки, но только одинокого и жалкого. Жалкого и одинокого. Открылась дверь. «Машенька, ты забыла зонт». «Спасибо, Вить. Я уже хотела было возвращаться». Крепкий усатый мужчина поцеловал её руку и поправил синюю шапчонку на девочке. А он стоял и смотрел, не дойдя пары шагов до той, кого ждал. Всегда ждал. Она опустила ребенка вниз, раскрыла зонт и пошла в сторону метро. Он видел, как из-под желтого платка выбивались её светлые локоны. Скамейка вздохнула. Клен что-то прошептал ветру. Белые хризантемы таяли на глазах. Время остановилось.
«Вчера на перекрестке Жукова и Новомостовой скончался от сердечного приступа мужчина… В руках у него был букет белых хризантем… Несчастный умер, сидя на скамейке….. Приносим свои соболезнования родственникам……Далее – прогноз погоды».
Обрывки фраз из телевизора долетали до кухни, где она мешала манную кашу. Он. Скамейка. Хризантемы. Она выронила ложку. Села на стул. Задумалась. «Машенька, я голоден, как волк». «Да, Витечка, я сейчас».
Время стояло. Оно не хотело идти. Да и зачем идти? А главное, куда?..