Змей Горыныч - сказка в стихах

ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ
авторская сказка в стихах


Глава 1

1
В краю далёком и забытом
Течёт бурливая река,
В своём стремлении открытом
Несёт она издалека
Преданья старины глубокой.
Что стали сказкой наших дней
Для подрастающих детей.
– Они о той стране далёкой
Хотят всё больше лучше знать.
Читайте сказки неустанно
Всем детям. Если пропадать
Всё это будет, будет странно.
Преданья забывать нельзя:
Они – душа страны, народа,
В них научения природа,
Как жить: ведь там – враги, друзья
Нам путь по жизни указуют
И с нашим будущим связуют
Прошедшее, чем дорожить
Должны мы, чтобы правдой жить.

2
Как в Днепр впадает справа Припять,
Так в Припять справа же – Горынь.
Всю воду в этих реках выпить
Мог Змей один – ну, вточь, сарынь*.
Но та берёт своё толпою,
А этот… боязно сказать,
Как может он своё забрать
И не своё. Одной весною
Когда приятен был разлив,
Явился он в большой дубраве,
При этом еле-еле жив,
И показал себя во славе,
Что славой грешно называть:
Два дня лакал хрипасто воду,
Поганил запахом природу,
Горынь уж стала пропадать
За нею Припять обмельчала,
Днепру явилось то начало.
А люд в округе жил простой,
Бедою был им тот постой.

3
На третий день собрали вече.
Для битвы не было дружин,
И биться люду было нечем –
Сохой, мотыгой каждый жил.
Посланцев к Змею отобрали
И дали им простой наказ:
ЧтО хочет Змей от них сейчас,
Получше чтоб они узнали.
И в десять парубков* отряд
Выходит к той дубраве смело.
А с чем придут они назад?
И в чём у Змея его дело?
Шёл каждый с посохом в руках
Или с дубинкой, по-простому.
Несли с собой ещё икону
С молвою веры на губах –
Ведь невидаль такая всё же.
На крестный ход весьма похоже.
А вера их – Единый Бог
Среди всех жизненных дорог.

4
И вера эта помогает
Тому, кто крест судьбы несёт,
И сей отряд вперёд шагает,
А Змей Горыныч их не ждёт.
Да, это Он был – Змей Горыныч.
Ну а откуда – тО, Бог весть.
Он оказался прямо здесь,
Чтоб шли они вот так вот нынэч*.
Росла дубрава под горой,
А на горе пещера выше
Была. Змей оживал водой –
Был в ранах весь и весь в кровище.
Посланцы ближе подошли
И видят… это просто ужас:
Горыныч, весь собой потужась,
Лакает воду у земли.
Все тело в ранах змеевое,
Одно крыло да на другое,
Хребет дракона, голова…
Она же вовсе не одна…

5
А целых три главы у Змея,
На лапах когти, на крылах…
Посланцы, в ужасе немея,
О трёх друг другу головах
Сказать чтО шёпотом не смеют –
От страха можно помереть,
Чтоб на какую посмотреть.
И потому они немеют…
К какой же всё же голове
Им обратить себя печалью?
Тут средняя: “Пришли ко мне?
Но знайте, я не отвечаю
На заданный какой вопрос,
И задавать их не умею –
А, как положено мне, Змею, –
Беру всё в заданный хаос.
И задаю его, конечно,
Я сам. И служат безупречно
Мне люди все во всех мирах.
Я – ужас ваш и ваш я страх.

6
И потому повелеваю
Я вам – мне приводить коров:
Я каждый день по две съедаю.
За это будет вам любовь
Моя. И в реках вашу воду
Я постараюсь поберечь,
Пусть продолжает она течь,
Её пить буду понемногу”.
И левой головой кивнул,
А правой взглядом грозно зыркнул,
Середней широко зевнул
И ею в продолженье рыкнул:
“И что скажу – всё исполнять,
А если кто-то запротивит,
Тот в пламени сей мир покинет.
Огнём могу всё истреблять”.
Да как рыгнёт из глотки пламень,
Что испарился даже камень –
Огромный, под горой лежал.
“Ну, в общем, так – я всё сказал”.

7
И необъятным своим телом
Пополз Горыныч Змей к воде,
Крыла не мог занять он делом –
В большой недавно, знать, беде
Он побывал – и волочились
Они за ним. Вода была
Для ран его весьма нужна,
Ведь ею лишь они лечились.
И Змей Горыныч выживал,
Сильнее раны рубцевались.
Воды он меньше выпивал,
И реки снова наполнялись
Весенней влагой для людей;
Поля цвели от урожая.
А Змей, посланцев провожая,
Им говорил, что всех сильней
На свете он, и в этом месте
Он будет каждому известен,
И за пределами его
Известность будет у него.

8
Домой посланцы возвратились,
Всё рассказали – земляки
Услышанному удивились,
Но уровень Горынь реки
Стал вновь приподниматься выше.
Но отдавать им жаль коров.
Что сила им каких-то слов,
Чей в небе гром пока не слышен?
Коров пока что не дадим.
Семье корова – это дело.
А завтра будет – поглядим,
Что нам за это прогремело…
Эх, знать бы, что не гром один
Хозяйствам будет обеспечен,
То каждый не был бы беспечен,
Ведь Змей Горыныч – господин
Своим словам, и их напрасно
Не выдаёт. А месть ужасна
Для непослушных у него.
Ужасней нету ничего.

9
А завтра наступило завтра,
И зря еды Горыныч ждал.
Едой в дубраве только травка,
Её же есть он не желал.
А он поправился настолько,
Что мог уже взлетать под высь.
Ну, непослушные, держись –
Задаст вам в вечер с неба зорька…
И в небеса под высь взлетел
Он в наступивший тихий вечер.
Он делал все, что сам хотел,
Спастись кому-то было нечем.
Народ увидел: к ним летит
По небу явленное чудо –
Змея-дракон. Народ весь – грудой.
Ну и опасный в небе вид.
А Змей Горыныч, слов не тратя,
Огнём на землю стал плеваться
И всё подряд в округе жечь,
Да так, что и – не уберечь.

10
Пожёг поля и поселенья,
Забрал в лапищи двух коров
И без какого сожаленья
Всем прорычал: “Всегда готов
Вас проучить я. Передайте
Соседям всем на тыщу вёрст –
С покорными я очень прост,
А с непокорными – узнайте
Ещё мою возможность сил” –
Да как махнёт хвостом могучим,
Что лес верстою покосил,
Свалив деревья в одной куче.
Все стали дружно умолять
Его над ними не глумиться,
Все стали искренне виниться.
Змей не умел кого прощать,
Но здесь он вылил своё мщенье.
Пусть остальное как прощенье
Для этих будет горемык.
И он потише сделал рык:

11
“Меня теперь не раздражайте
И будьте мне не в прекословь,
В день двух коров мне доставляйте,
И будет вам моя любовь”.
Любовь Горыныча известна:
Для всех людей она – беда,
Но отвечают все: “Да-да…”,
Посколь горит всё повсеместно
Огонём, что сверху полыхнул
Горыныч Змей. Большое горе,
На всех он глоткой изрыгнул,
Никто не знал чего дотоле.
Была печаль, была беда,
Что меж людьми порой бывает –
Да разве кто того не знает?
Но вот такого – никогда.
Опять собрали сходом вече.
В одном сошлись людские речи,
Что Змеею надо угождать,
Чтоб худшего не ожидать.

12
Но, коль по честному признаться,
Неугомонна молодёжь
Была – хотела с Змеем драться.
Ух, не разумна холостёжь…
Нет если бы сперва прикинуть,
Чем Змею противостоять
Да чтоб самим не погибать.
Подумали и стали никнуть.
Есть сила – вон могуч Иван,
А вон – Никита… но оружий
Нет никаких, ряди: пропал,
Когда Горыныч обнаружит
Их на подходе – три главы
На страже бдят поочерёдно.
Так что решили принародно
Держаться мирной стороны.
Уж раз такое приключилось
И так судьба у них сложилась,
То надо Змею угождать,
Пока нельзя коль побеждать.

13
Стал Змей Горыныч жить в достатке:
Чиста вода ему для ран,
С едою тоже всё в порядке,
В коровах видный он гурман.
Вот раны крепко залечились,
На верх горы стал возлетать –
Пещеру Змей стал обживать.
А дни весны уж маем длились.
В день огородников* забот
У люда сельского немало,
Имеет каждый огород.
А змеи точат своё жало –
Змеиных свадеб хоровод
На Исаакия* кружится.
И этой радости лишиться
Не хочет Змей, ведь каждый год
В тридцатый день по маю свадьбу
Играет он, в свою усадьбу –
В пещеру на какой горе –
Невесту ищет в той поре.

14
Её не абы лишь какую,
А чтобы царских лишь кровей.
А где ему найти такую? –
Не средь крестьянских же полей.
На зорьке ранней по просторам
Страны, где жил, он полетел.
Большой дворец вдали узрел
И много раз окинул взором
Его не в спех со всех сторон.
Да: царский – будет на примете.
Царевна есть – заметил он.
Пожалуй, завтра на рассвете
Её и надо умыкнуть,
Пока дворец ещё спросонья.
Лишь стая закричит воронья,
Но то ему уже не суть –
Взмахнёт крылами и далёко
Он в небе скроется высоко
Кому ли там его догнать?
Он всё умеет умыкать.

15
А во дворце меж тем все слуги
В приготовленьях занятЫ.
Приглашены друзья, подруги,
Нарезаны в саду цветы –
Ведь у царевны день рожденья,
Что будут завтра отмечать.
И принято его встречать,
Чтоб было всё без осужденья.
Хотя, конечно, у царя
Не может что-то осуждаться,
Ведь лишь ему благодаря
Все гости могут нагуляться.
А кто же им не приглашён,
Тому до этого нет дела.
Гуляйте, пейте, гости, смело:
Царевны праздник подошёл!
Средь приглашённых был боярин –
Весёлый и красивый парень,
Высок, могуч, во всём силён;
В одном как будто дуб и клён.

16
В Большом Совете при царе
Его отец дела решает,
А он при царском при дворе
Царевну повстречать желает.
Она ни сколь не супротив,
Её сердечко бьётся нежно,
Смущение сокрыв прилежно,
При встрече взор свой обратив
На мОлодца, ему кивает.
А он вдруг пламенный ответ
В неё признанием бросает.
Известен всем двоих секрет.
Любовью скрыться невозможно –
Зардеют щечки, иль глаза
Засветятся, а то – слеза
Покатится неосторожно,
Иль губы тронула улыбка
И с них слова: “Ах… не ошибка…»
А тут, как будто на беду,
Царевна вечно на виду.

17
А фрейлины уже лопочут:
«Ах, тот Андрейка… чей отец… –
Между собой в делах хлопочут, –
Так, значит, скоро под венец
Царевне нашей собираться…»
А та задумчива в своём –
Себя представила вдвоём
С Андреем… Можно ль ошибаться,
Когда взаимностью сердец
Судьба расклад даёт желанно
И будет свадебный венец
В раскладе этом безобманно.
Но тО когда?.. об этом мы
Узнаем точно непременно,
И, пусть судьба попеременна,
Но если двое влюблены,
Всё им случится неизбежно –
У них сольются чувства нежно
В венчальном празднестве любви,
И будут вместе жить они.

18
Ну а пока же день рожденья
Царевне нашей настаёт.
Небес известное волненье –
Двадцатый год концом идёт.
Уже в дороге дальней гости,
Андрей же в поле на коне,
О завтрашнем мечтает дне
И о своём любимой тосте.
Речь приготовлена давно.
Он пожелает много счастья,
Увидит кружки славной дно,
И, может быть, ему удастся
Побыть с царевной где вдвоём –
В саду ли, где ли в уголочке
И на царевнином платочке
Оставить вовсе не тайком
Свой поцелуй – залог мечтаний,
И всех страстей и всех желаний,
Надежды всей. – Ему в ответ
Она не скажет слова “нет”.

19
Мечты, мечты… что вы даёте
И есть ли вам какой предел?
Куда вы нас собой ведёте,
А главное – какой удел
Нам ниспадёт? Но, зная это,
Мы перестали бы мечтать.
Прекрасно, не дано что знать
Нам это. Лишь строка поэта,
Возможно, что предвосхитит;
Но и на это – Божья воля.
Горыныч Змей уже летит,
И нет мечтам уж места боле.
Рассвет зарит, ещё все спят.
Выходит в сад с зарёй царевна.
Судьба – она попеременна.
Цветы ей что-то говорят –
Заметно им небес волненье.
Какое-то на миг затменье
Вдруг наступает; сверху – рык:
Горыныч медлить не привык.

20
Царевну он хватает слёту
И сразу – ввысь. Она кричит…
Но кто теперь её заботу
В заподнебесье различит?
Один Андрюша, сердцем бывший
В мечтах, увидел в небе вдруг,
Как Змей Горыныч чертит круг…
А крик царевны тише… тише….
Андрею же всё это – гром.
Он – на коня и скачет следом,
Но что они с конём вдвоём? –
Вот путь уже совсем неведом.
Но направление дано
Полётом Змея, туда гонит
Коня, где он свой долг исполнит –
И это в мыслях лишь одно.
А во дворце же кто-то видел,
Как Змей царевну в небо хитил*
И как её туда унёс.
Куда же?.. Сколько было слёз…


Глава 2

21
Печаль всех разом охватила,
Не знает царь, что и сказать.
С небес неведомая сила
Царевен стала похищать.
А гости едут к дню рожденья
И новость эту узнают.
Что могут сделать они тут,
Как выразить лишь сожаленья?
Так Змей Горыныч стал для всех
Известен в этом старом царстве,
Сопутствует ему успех,
Других оставивши в мытарстве.
И средь печалей и тревог
Одна надежда лишь на Бога,
Что подведёт когда дорога
Кому-то радостный итог:
Освободит храбрец царевну
Из новоявленного плену.
И есть уже такой храбрец –
Андрей наш – славный молодец.

22
А путь Андрею неизвестен,
Но небом задан ему знак,
В каком Горыныч скрылся месте.
У... этот злобный вурдалак.
Андрей наш силы богатырской,
И верный меч всегда при нём.
“Три головы им враз снесём
У этой гадины настырской*”
Чем дальше едет, тем сильней
Печаль у встречного народа –
Уж много как весенних дней
Их давит тяжкая невзгода:
Хозяйства стали в нищете,
Ведь две коровы в день – не шутка.
Не возмутишься – рыкнет жутко
Огнём Горыныч, в пустоте
Совсем окажешься. Что делать?
В народе есть, конечно, смелость,
Но остальное… – Где вожак,
И где на небе Божий знак?

23
Знак знаку – рознь. Знак у Андрея
Пропущен в небе как стрела.
А у других глаза темнее,
Какие ж могут быть дела
У них твориться при всём этом?
“А ну-ка не темните глаз,
Беда такая ведь у нас,
Мы все сейчас перед ответом
За то, что с нами может быть.
Одно настанет разоренье,
Коль мы покорно станем жить,
И от потомства лишь презренье
На нас падёт” – всем говорит
Боярин на своей дороге.
Не думает он о подмоге,
Но сердце у него горит
Не только за одну царевну.
“Народ ведь надобно из плену,
Эх, тоже выручать сейчас,
Не то не будет просто нас.

24
Коров всех съест, и что же дальше? –
Да за людей, наверняка,
Змей примется без всякой фальши.
И до какого же “пока”
Всё это будет продолжаться?” –
Никита думает. Народ
Его воззвания лишь ждёт,
Чтоб сообща на бой подняться.
Тогда Андрей бросает клич:
“А ну-ка, кто силён и молод,
Кого не стукнул паралич
И кто в отказ не ищет повод, –
Берите вилы, топоры
Да и за мной в поход вставайте,
Себя врагу не отдавайте;
Не ждите просто так поры
В надежде, всё что обойдётся.
Свобода просто не даётся,
Её напрасно ожидать,
Свободу надо воевать”.

25
Народ в порыв души, без веча
Встал за Андреем и в поход
Толпой пошёл. Так будет вечно:
За вожаком идёт народ.
И правда: люду натерпелось.
Им было только попервой,
Что каждый был сам за собой;
Слаба же в одиночку смелость.
Но сколько дней уже прошло –
Почти что сто, а будто годы
Тянулись гнётом ни за что.
Ведь в ощущенье несвободы
Жизнь тянет медленно себя:
Минуты – днём, а дни же – годом;
И в ощущенье несвободном
Живёшь, судьбу свою губя.
Но настаёт тот миг подъёма,
Когда, что было тихо, ровно,
Вдруг забурлит да как рванёт! –
Народ всегда такого ждёт.

26
Идёт Андрея ополченье.
Решимость одолеет всё.
У всех единое влеченье,
Оно лишь Родину спасёт,
Андрею же – ещё невесту
(Пусть это только лишь в мечтах).
У всех единое в устах:
“Идём к Горыни, к тому месту,
Где насмерть будем воевать,
Где победим в бою злодея,
Ведь если дальше продолжать,
Как было, – то в плену у Змея
Придётся нам себя влачить
Всю жизнь. А разве это дело?
Идём на бой с ним дружно, смело!
Мы Змея сможем победить!”
И вера укрепляет силы,
И грозно топоры и вилы
Ввысь поднимаются, звеня.
…Эх, жаль – там не было меня…

27
Но не в количестве лишь сила,
И не в порыве лишь итог.
В те времена судьбой носило
Людей различных средь дорог.
Средь них – и странники лихие,
И путники с одной клюкой,
И старый там и молодой,
Гусляр, работник… и другие.
Средь них кому-то в судный час
Встречались благостные старцы.
Они, конечно же, для нас
Небес возвестные посланцы.
Тому, кто повстречает их,
Вся будущность такой предстанет,
Что он идти к ней не устанет
И поведёт собой других.
Дорога пешему продлится,
Пока на ней чтО не случится.
Идёт Андрей, идёт народ,
Над ними неба звёздный свод.

28
Под ними – Родина землёю.
Один – за всех, за одного –
Все вместе. Утренней зарёю
Душе приятно и легко,
Коль исполняешь ты задачу,
Что предназначена тебе.
Так в небесах и на земле,
И в горе так и так в удачу.
А старец – вот он: весь седой,
Подходит медленно к Андрею,
Его склоняет пред собой
И ладанку ему на шею
Да надевает в притчу слов,
Перекрестив его три раза;
И заключительная фраза:
“Идите, Божья вам любовь”.
Молитва – небом, а землёю –
Здесь ладанка; она с тобою,
Достойный сын своей страны,
И все, идущие с ним, вы.

29
На всех – молитва, чтоб без рабства
Была им жизнь, а одному –
Та ладанка залогом счастья,
Что предназначено ему.
ЧтО предназначено – случится,
Но не покойно ожидать
Того, боясь тревожить тать* –
За счастье надо с татью биться.
Поправил ладанку Андрей,
Три раза старцу поклонился.
Теперь он будет всех сильней.
И в том никто не усомнился.
Идти осталось день-другой.
И ратью стало ополченье.
Все понимают назначенье
Своё пред общею судьбой.
Страна просторами привольно
Лежит пред ними. Змей, довольно
На воле той людей глумить
И кровушку свободы пить.

30
Андрей, конечно, понимает,
Что надо организовать
Людей своих и разбивает
На три отряда свою рать.
В отряде каждом воеводой –
Себя кто людям показал
И раньше кто повоевал,
Кто дорожил людской свободой.
Отряд центральный – там Ефим,
В отряде правом же – Василий,
А в левом – богатырь Трофим.
И каждый равен в своей силе.
Река Горынь… на ней гора…
А на горе же той пещера…
Судьбой отмеряется мера
Там каждому. Пора! Пора!..
Ведь скоро месяц кончит числа,
А что тридцатого случится?
Ах, месяц милый, месяц май,
Всех от Горыныча спасай!

31
А, межу тем, Горыныч весел,
Ведь в той пещере с ним она,
Да с кем тридцатого он песней
Весь май проводит во вчера.
ЧтО тридцать первое? – похмелье
В нём незаметным днём пройдёт.
Так что, Горыныч свадьбы ждёт
Где будет он в одном веселье.
А что царевна? – что она?
В душе её что происходит?
Каких забот она полна?..
– К чему вопросы? – она бродит
Одна в пещере по углам,
Углы же все собой округлы,
И всё сильней белеют губы,
Потом синеют… Как бы вам
Та ситуация казалась,
В какой царевна оказалась,
Когда в пещере лишь одна
Со Змеем в ужасе она?

32
А Змей по-своему к ней ласков –
Когтистой лапой по спине
Погладит. Тело сразу тряской
У бедной, как в холодном сне.
Прижмёт к себе, точнее, к пузу –
Бррр… неприятна же как слизь.
Как можно быть с таким ей близь*?..
Как можно быть у них союзу?
А кратковременная связь…
“О Боже, мне не дай такого!…
Я ведь на свете родилась
Совсем, конечно, для другого. –
Принцесса думает. – Где он?
Где мой Андрей, моя надежда?
А этот… мне постыл, невежда…”
Змей – не невежда: он влюблён
Под эти дни. В кого – не важно,
Лишь захватить её отважно
(Пусть хитростью) к себе в полон,
И – чтоб царевна. В этом – он.

33
А Змей её пытает имя –
Он должен, должен знать его,
Ведь для него она – “богиня”,
А здесь главнее же всего,
Чтоб ею всею насладиться.
И ею чтоб повелевать,
Её он имя должен знать,
А то куда же он годится?
Меж тем, он – сильный чародей,
Из злых, но всё же для владенья
Душой захваченных людей
И в чувствах для повиновенья
Он должен имя знать того,
Кем хочет полно насладиться,
Под именем каким родиться
Тот смог до плена до его.
Ведь имя каждого – святое,
Дают по святцам, – не любое;
И в том – Божественность небес,
И никому нет счастья без.

34
А чтО от неба и от Бога,
То никакому волшебству
Не подчинимо, коль дорога
По имени шла твоему –
Коль соответствие в том было,
Коль имени не открывал
Ты чародеям, их не знал.
О том не каждому вестимо*.
А как царевну нашу звать,
В конце, конечно же, мы скажем,
Ну а пока его скрывать
Должны мы. И она однажды
У сказки слышала про то,
Что имя колдунам не надо
(И это – истинная правда)
Произносить – ну ни за что.
Добро когда идёт от сказок,
Не будет в жизни неувязок.
Полезны сказки, хороши,
Они любому – для души.

35
И потому царевна имя
Своей подруги назвала –
Что, мол, зовут ее “Мария”.
И начал Змей свои дела
На имя это с вожделеньем
И силой всею направлять,
Царевной чтоб повелевать
С его врождённым несомненьем:
Берёт коровью требуху,
Костры пещерные разводит
И, как кому-то на духу,
Свои желания низводит
Да из себя, да в те костры.
Огонь как пламенем взыграет!
Ох, что же Змей себе желает…
Хоть постыдился бы горы…
Принцессе это неизвестно,
И ей совсем неинтересно
Про те желанья что-то знать,
“Бу-бу” драконье понимать.

36
А надо бы. Чему учиться
Совсем не зря. Восприменять,
Быть может, что-то не годится.
Но что плохого это знать? –
Возможно, на тебя направлен
Когда-то будет чуждый рок,
И хорошо, что если смог,
Да сам собою, быть исправлен
Ты от него. Но Бог хранит
Невинное. А здесь невинной
Была царевна. Змей же тщит*
Себя надеждою “умильной”,
Что вновь он явит торжество,
Ведь всё всегда в его лишь власти.
…Когда ли кто-то будет в счастье,
В себе лишь видя “божество”?
А Змей Горыныч только это
В себе пестует тенью света –
Когда в пещере сумрак дней
И он становится сильней.

37
Но сила тО – чему вначале
Возможно лишь торжествовать.
Молчали люди, погибали,
Но им дано протестовать,
Когда пройдёт волна насилья
И дух народа обретёт,
Что он всегда от жизни ждёт –
Не будет в нём уже бессилья.
И даже если одинок
Собой кто в этом заточенье,
Ему назначен тоже срок
Своё окончить заключенье.
Себя невинностью храни,
Душа, которая под Богом,
И всё окажется итогом,
В котором звёздные огни
Наполнят чью-то жизнь небесно…
Мне это подлинно известно.
Царевна это сохранит,
И будет звёздным ей зенит.

38
А Змей Горыныч всё бормочет –
Бу-бу, бу-бу… да рык-рык-рык…
Царевну в жёны себе хочет,
К сопротивленью не привык.
Велит себе готовить ужин,
А завтрак был чтобы к утру.
По своему он всё нутру
Соизмеряет. Перегружен,
Конечно, он своим нутром:
На ужин, завтрак – по корове.
Царевне верится с трудом.
Но что ли знает она, кроме
Красивых комнат во дворце
(На кухне даже не бывала),
Где в счастье нежном возрастала
При матери и при отце.
Но что винить её за это –
В любом краю земного света
В то время было так. И вот
Ей множество иных забот.

39
Подумала, что ей готовить
Придётся в мисках, чугунах;
Нет толку Змею прекословить.
Он при своих ещё делах –
В кострах затухших ковыряет
И что-то рыком в угольки…
Царевна лёгкостью руки
Себе причёску поправляет.
Движенье Змея отвлекло,
К царевне подползает снова
И говорит: “Недалеко
Стоит здесь рядышком корова –
Иди, её ко мне веди,
Корова эта мне на ужин.
Сегодня я с тобою дружен,
А утро будет впереди”.
Пошла царевна на мычанье.
А Змей всё думал про венчанье,
Но про змеиное – своё…
Царевна ж… Видели б её…

40
С опасливой оглядкой тихо
Она к корове подошла,
А у коровы очень лихо
Жевала челюсть. Не нашла
За что вести её принцесса…
Коров не видела вблизи.
А рык Горыныча: “Веди!..”
…Да… надо больше интереса
К хозяйству, быту направлять,
Неважно, что везде есть слуги,
Коль ты принцесса. Управлять –
В том нет какой большой заслуги,
А вот корову подоить
Иль отогнать её куда-то…
Да… впечатленьями богата
Принцесса здесь. Но что винить,
Как только что мы говорили…
И не виним мы, не винили.
Но чаще надобно вникать
В дела земные, чтоб их знать.


Глава 3

41
А что же дальше? – ТО известно.
Горыныч Змей сам подошёл
И ужин свой, царевны вместо,
В свой угол сумрачный привёл.
И там корова замолчала
Да навсегда. Доволен Змей.
А что царевна? Что же с ней?
Царевне ж всё опять сначала:
К ней снова с “лаской” этот Змей,
Ей снова мерзость ласки зверя,
И среди сумрачных теней
Дрожит она, судьбе не веря.
Ей предсказатели всегда
Конец хороший толковали.
Наверное, они не знали,
Какая будет с ней беда.
Но как же так? – они же маги.
Она уже от смерти в шаге.
А ей когда-то звездочёт
Сказал… А впрочем, то не в счёт.

42
А Змей ей про своё талдычит –
Про свадьбу через пару дней,
Она же – в обморок; Змей рЫчит,
Что скоро будет мужем ей.
Царевну обморок уводит
Куда-то ввысь, куда-то вдаль,
Понятно что-то ей едва ль;
А Змей во сне её находит
Ещё прекрасней, поцелуй
От трёх голов – на лоб, на щёки.
“Поспи, царевна, не тоскуй
И не бросай в меня упрёки.
Тридцатого моей женой
Ты станешь. Будет снова праздник,
Пусть кто-то скажет мне – “проказник”
Или – “злодей”, а я с тобой
В любви змеиной буду нежен”
(Но знаем мы, как он небрежен
И груб, жесток. Его когтей
Не испытать когда бы ей).

43
Бледна царевна, без сознанья,
На обморок приходит сон;
Во сне же видит: испытанья
Вокруг неё со всех сторон.
Вот первое: так чтО же делать
Ей завтра сразу после сна,
Ведь одинёшенька она.
ЧтО ей назначено изведать?
А во-вторых: как день продлить
Без всяких новых происшествий?
Как Змею в день тот угодить
И не накликать новых бедствий?
А в–третьих: ведь другая ночь
Ей предстоит со страшным Змеем.
(Ей что-то подсказать не смеем –
Законы жанра). “Прочь, прочь, прочь!..” –
Доносит ветер отголосок.
Мелькание цветных полосок
И точек… Так, закрыв глаза
Небес ты видишь образа…

44
Но утро ночи мудренее,
Как говорят. Наоборот
Бывает, может быть, вернее –
Когда во сне нам тО придёт,
ЧтО выручит нас из неволи
Желаний, мыслей или дел.
Такой у сна для всех удел.
И нет чего нужнее боле.
Дневные тайны бытия
Нам сон поведает – подскажет,
ЧтО делать, и нужны ль сватья,
Пусть для змеиной свадьбы даже.
А это сон ей подсказал –
Потребовать, чтоб были сваты,
Да одеяньями богаты,
Как Змей на это б ни рычал.
Теперь, конечно, всех важнее,
Чтоб утро выдалась свежее,
Чтоб сон царевне не забыть
И Змею тем женой не быть.

45
Свежеет… Утренней зарёю
Пещеры сумрак посветлел.
Царевна думает: “Открою
Глаза, а Змей…” – А Змей храпел
И дёргал чуть своим хвостищем,
Расслабив когти – ведь покой
В пещере, и всего с одной
Царевной здесь он. А когтищи…
Длинны, остры. “О Боже мой!.. –
Представила себя в объятьях
Таких царевна. – Что со мной
Он может сделать?..” Ведь в понятьях
С объятьями – лишь нежность ласк.
А тут – такое… истязанье,
Душе и телу наказанье,
И множество других опаск*.
Горюнится в зарю царевна,
А за зарёю днём напевно
Сон исчезает… Боже!.. сон!..
Мне подсказал, чтО делать, он!

46
А Змей храпит. Но тО не знала
Царевна, что одной главой
Не спит он. А глава молчала,
Других двух стерегла покой.
Царевна же опасным делом
Не занималась, чтобы Змей
Встревожился; спокоен с ней
Он был душой своей и телом.
Но тоже он вставал с зарёй,
Кого-то чтобы беспокоить.
Чтоб всё ему его стезёй
Сходилось, должен он устроить
Переполох какой-то где-то
Таков природою своей
Горыныч этот, злобный змей
Для всех, кому как дом планета.
Но вот когда конец у мая,
Его мечта совсем другая.
О ней вы знаете уже.
Другого нет ему важней.

47
Проснулся… Снова с разговором
К царевне. Та уже смелей.
С его про свадьбу уговором
Почти согласна, только ей
Всё быть должно здесь чин по чину:
Чтоб сваты были – и без слов!
Иначе что же за любовь?
Змей не похож на дурачину,
Но видит ли какой подвох? –
Ведь у людей всё так бывает.
А сроки? – сватовства – ох, ох…
А срок почти что истекает.
Царевна: “Нет, пусть день – за гОд”,
И пусть венчанье лишь условно,
Без сватов же всё незаконно.
Горыныч полон стал забот.
(Венчанье в свадьбе – то небесный
Закон, чтО каждому известный,
И потому не хочет в нём
Со Змеем быть она вдвоём.)

48
В три головы свои все думы
Перебирает Змей: так… так…
Признать, конечно, надо – умный
Горыныч, только вот никак
Не может он понять, где сватов
Ему найти – в том силы нет.
Куда идти искать ответ?
Ох, не понятно… не понятно…
Но если день за год, то в день
Последний сватов этих можно
Найти ему – “Вот дребедень!…” –
“Эй, Змей Горыныч, осторожно!
Не суетись и не шуми,
А день сегодняшний подумай
Своею внешностью угрюмой,
Без сожаления пойми,
Что брачных связей нет без сватов” –
Царевна тихо. Безвозвратно
Роняется вот так судьба,
Кому-то – та, кому – не та.

49
Теперь Горыныч в горьких думах:
“Среди зверей не подойдёт
Никто – там нет разумных
По человеку, не несёт
Там кто-то на себе одежды –
А сват в одежде должен быть.
Кто может в этом удружить? –
Не человек же. Нет надежды:
Людей не просто огорчил
Своими сделал их рабами,
И вот за это получил –
Они его за всё ругали
И ненавидели. А сват
Наполнен должен быть любовью
И в деле заодно с тобою
Он должен быть. А тут? – нет, нет…
Ну что же, может быть, мне ночью
Ответ во сне придёт воочью?
Во сне решаются дела…
Эх, только б ночь не подвела.

50
А чтобы было всё успешней,
Пусть сразу головы все спят.
В том непорядок есть, конешно,
Но три ведь лучше углядят,
ЧтО сны назначенно покажут.
И не забыть бы всё с утра,
А то окажется всё зря.
…Так чтО же сны про это скажут?”
Три головы себе приказ
Отдали, чтоб не просыпаться,
В закрытость чешуистых глаз,
Во сне увидеть постараться,
Чем завтра день в судьбе грядёт
И где найти тех самых сватов,
Одеждою своей богатых;
Кто этой цели подойдёт.
Ну что же, ночь, открой все тайны,
Они всегда необычайны.
Царевна только пусть не спит,
В своей всё в памяти хранит.

51
Царевна помнит, что в начале
Сон подсказал ей – Прочь! прочь! прочь!..
Не стало больше чтоб печали,
Ей убежать бы в эту ночь.
Три головы уснули сразу,
И Змей её не сторожит,
Она, конечно, убежит
По этому ночному часу.
Царевне страшно – так темно.
Но иль сейчас иль бесконечно
Ей продолжением одно.
А свадьба завтра, и – навечно
Она останется в плену
У змея в этой вот пещере.
Всю жизнь женою быть при звере! –
Нет! – не получит он жену –
Её! ведь знак её рожденья
По силе Божьего веленья
Начертан был на небесах
Она Арина в святцах. …Ах…

52
Стремленье к личностной свободе
Всё пересилило, она –
Ко входу-выходу. Всё, вроде,
Спокойно. Светлая луна
На небе тайной небосвода,
С горы дорога до реки
(Змей ползал – когти глубоки).
Свобода!.. впереди свобода!
И без раздумий она вниз
По той дороге припустилась.
Спасёт свою, быть может, жизнь.
О Боже, сделай это в милость.
По бережку Горынь-реки
Она пошла, дрожа от страха,
Без стона лишнего, без аха,
Стучат о камни башмаки –
Ночные, в сад тогда одела,
Когда гуляла так… – без дела.
А вот сейчас дел много ей –
Убраться дальше поскорей.

53
И где бы место для ночёвки
Найти и там дождаться дня.
Хотя б у мышки-камышовки
Иль у какого журавля.
Нет, к журавлю ей не добраться –
Гнездо его так высоко…
…Бежит царевна далеко…
Ей надо очень постараться
Как можно дальше убежать
И Змея больше бы не видеть,
Ведь рядом с ним одно – дрожать
И всё на свете ненавидеть.
Не хочет быть она такой,
Ей всё казалось чистым, нежным…
А тут… Что было неизбежным,
Чуть отступило. Над собой
Принцесса сделал усилье.
Мерцали звёзды так красиво…
Перед царевной путь лежал,
Идти к свободе предлагал.

54
А Змей Горыныч спал трёхглаво,
И снилось разное ему.
Одной главе – как вёл он “славно”
С народом странную войну,
Как бил хвостом речную воду,
Тем затоплял в посев поля,
Чтоб труд людской пропал зазря,
Его злорадству чтО в угоду;
Как пламень с неба изрыгал
И жёг деревни и селенья,
Всех в горе смертное ввергал
Для своего же наслажденья;
Как похищал чужих невест –
Как только что одну царевну –
И не хотел, чтоб в перемену
Вдруг было что-нибудь окрест.
И всё кончается победой
И несомненною надеждой,
Что так всё будет хорошо,
Что надо воевать ещё.

55
Второй главе другое снится:
Что год окончен – настаёт
Зима, и осень серебрится,
Как серебрилась прошлый год,
Пока лишь в самом всё начале,
И половина сентября –
Точней, двенадцатого дня –
Ложится отзвуком печали
На сердце Змею – Артамон*
На них в тот день, как раз, выходит.
И все в леса стремятся вон,
Вертепы* там себе находят.
Горыныч Змей – не просто змей –
Дракон: ему не волноваться,
Он может на зиму остаться
В пещере, где ему милей.
Но всё ж щемится отголосок,
Собою он хотя не бросок,
Но в нём какая-то печаль…
Не понимает. Что ж – не жаль.

56
А третья голова – по центру –
Она, пожалуй, всем глава.
В ней мыслей – враз по кубометру,
Хотя она бы и спала.
И чтО она во сне том видит?
А видит тоже смертный бой.
И он ей вовсе не судьбой,
Точней, судьбой, но ненавидит
Такие судьбы Змей, ведь в ней
Находит он свою погибель –
Народ теперь над ним сильней;
Повёрнут ветром его флигель.
И курс судьбы совсем не тот,
Что он себе бы предназначил.
А судьбы он свои иначил
Без лишних для себя забот.
И что теперь! – опять иначить?
Ему себя чем озадачить?
“Ну что же – утром посмотрю,
ЧтО будет в новую зарю”.

57
Такая вот неразбериха,
Когда три сразу головы.
Когда в бою – так это лихо,
Когда во сне – то, каковы
Наступят в будущем событья,
Не сразу можно угадать.
Одно трём головам не знать.
А может сбыться что, не сбыться –
Пустой об этом разговор.
А сваты? что же эти сваты?
Не разрешён об этом спор.
Так что теперь? – уснуть обратно?
Задумчив Змей. …А где она –
Что в будущем ему женою
Должна бы стать, и безо сна? –
Как каждою ему весною.
Змей вертит всеми головами,
Те ничего же не сказали.
Что могут тут они сказать? –
Смогла царевна убежать.

58
Догнать беглянку Змею мало –
Её так надо наказать,
Чтоб больше уж не убегала.
Не будет сватов он искать,
А так поженится, без сватов,
И нечего крутить мозги.
…Царевна, далеко беги,
А то вернёт тебя обратно
Сей плотоядный господин,
И будешь ты его женою.
Жена ему – на год один,
А на другой же он с другою.
И о какой иной любви
Упоминать здесь лишь напрасно.
Со Змей Горынычем всё ясно.
Царевна, дальше же беги!
Конечно, Змей её догонит –
В нём преимущество погони:
Крыла в размах и в высь небес.
(А что бы мог Змей этот без?)

59
И потому он не торопит
Себя в погоню. А зачем?
Ведь свадьбы час ещё не пробит.
Не опечален он ничем.
Ну, убежала – убежала,
Догнать её ему – пустяк,
Ведь он Горыныч, как-никак.
И всё бы если понимала
Царевна это, убегать
Не стала б – с неба обозреет
Он сразу всё. Да что сказать –
Поймать её всегда сумеет.
Сейчас позавтракает он,
Потом потянется всем телом,
Да и займётся этим делом.
Своей судьбе он сам закон.
Ну, где корова? – “…Худовата… –
Живут, наверно, бедновато.
ТО – дело их, а мне коров
Будь каждый день подать готов!”

60
Так думал Змей, жуя корову.
Судьба же всем – всегда судьбой.
В чём видел Змей судьбы основу
Своею каждой головой –
То одному ему известно.
Но каждому его судьба,
Пусть та она или не та,
Своё находит в мире место.
И вот сейчас из всех тех мест
Судьба свелася воедино.
Змей слышит: гул пошёл окрест…
И как-то он неодолимо
Всё заполняет, даже слух
Как будто Змею заложило…
Так чтО такое это было?
Злой применяет острый нюх:
Людское что-то… как скопленье…
Что это вдруг за наважденье?
Змей из пещеры выполз, и –
“О очи ясные мои…” –


Глава 4
       
61
Промолвил Змей лишь удивлённо:
Огромно войско под горой.
Ужель склонится посрамлённо
Своей он каждой головой?
Да не бывать такому – только
Он переварит завтрак свой
И снова станет сам собой.
Не забоялся он нисколько.
Всё ж воевать – не жён любить,
Царевна в этом позабыта;
Спокойно могут и убить,
В бою коль тело не закрыто.
Своим же телом Змей – дракон.
Непробиваем панцирь Змея,
И воевать, такой имея,
Не страшно. Не боится он.
Но есть на всё рука лихая,
А с верой же она такая,
Что всё побьёт своим мечом,
Наддав уверенно плечом.

62
А это всё есть у Андрея –
Рука и вера, сила плеч,
И жил он, при себе имея
Всегда свой верный острый меч.
Отряды воевать готовы.
Все помнили, как Змей пожёг
Впервые их, тому итог
Был подведён – защитой нОвы
Они теперь: поверх голов
Решётки сплетены из ивы
С калёной глиной. Способ нов,
В итоге что они постигли.
Ту глину пламя не пробьёт,
Когда рыгнёт его Змей с неба.
Кому достанется победа,
И пораженье кого ждёт –
Покажут время и сраженье.
А быть должно и береженье
В бою – не только сила плеч.
Без трусости себя беречь.

63
Стоят отряды напряжённо.
Трофим, Василий и Ефим
Так сплочены вооружённо,
Что всё сейчас по силе им.
Андрей советуется с ними,
Как лучше к бою приступить
И Змея разом победить;
Со всеми также он другими
О том открыто говорит.
Трофим велик в своём геройстве –
Уж больно он силён на вид.
“Сойдуся я в единоборстве
Со Змеем этим!” – он сказал.
Извека было так в сраженьях –
Кто будет после на коленях,
Сей поединок и решал.
Андрей в ответ, что в поединке
Таком он должен без заминки
На бой идти и бить врага –
Ему ведь цель-то дорога.

64
Но сотоварищи решают,
Что он – их вождь, и пусть Трофим
Сразиться. С делом поспешают…
Договориться надо с ним –
Со Змеем этим, что в пещере.
Слать надо им туда гонца.
Шлют удалого молодца,
В себе что полностью уверен.
Доставил вызов тот гонец
И на словах и на бумаге,
Чуть дёрнулся хвоста конец
У Змея от такой отваги,
Но молодца он опустил,
В три головы лишь усмехнувшись
И, телом длинным потянувшись,
Крылами в небо сразу взвил.
Своим излюбленным приёмом
Хотел в желании он скором
И храбреца и всех пожечь,
Не допуская битву-сечь.

65
Как изрыгнёт из неба пламя!..
Но… глина так закаленА,
Что – вскользь огонь, её не плавя,
И рать вся ею спасена.
Опять рыгнул – опять всё то же.
Не помогает здесь огонь…
Змей на земле хоть и не конь,
Но – лапы, когти, хвост же тоже,
Да три зубастых головы….
Змей опускается на землю
Напротив рати, им: “Эй, вы!..
Хотите получить по кемлю*?
Сейчас задам…” – Ему они:
“Сначала бейся в поединке
С Трофимом, вон он – по старинке
Перед тобой стоит. – БорИ!..”
Не внять Горынычу не гоже.
Что этот гном ему. Похоже
Он хочет биться. Что ж, вперёд!
Лишь одного победа ждёт.

66
Трофим – могучий в битве ратник
И крепок на своём коне,
И скажет тО любой соратник.
Но на войне как на войне:
А здесь… насмешливо сравненье –
Трофим пред Змеем словно клоп,
А тот пред ним же как циклоп,
Ползущий по земле в сраженье.
Ну что же, Змей, ползи… ползи…
Трофим – в разгон коня… несётся…
Копьё вперёд… его вонзит
Он в Змея. Тот себе смеётся…
Хвостом взмахнул, коня и сшиб.
Трофим с коня упал на землю.
“Нет, я такого не приемлю, –
Он прохрипел. – Не шибко-шиб
Спеши, Горыныч, веселиться…” –
Бросок копья!.. сейчас вонзится
Оно в Горыныча. – Прям в глаз
Оно вонзилось в этот раз.

67
Не ожидал Змей этой прыти –
Его ведь только что он сбил.
А что же может дальше выйти?
Пока никто не победил.
Глава же правая поникла,
Вошло копьё которой в глаз –
Погибшая она сейчас,
Но – две ещё. А рать от крика
Вся изошлась. Змей заревел,
Пришёл в неистовую ярость;
Трофим же – меч, и с ним он смел
В свою ещё совсем не старость.
Коня - в рыврк, тот - на дыбки
И тоже рвётся под Трофимом
В своём прыжке неукротимом.
Глядят Андрей и мужики:
К земле Горыныч припластался,
Готовый прыгнуть – не боялся;
А на коне с мечом Трофим
Навстреч – готов сразиться с ним.

68
Здесь всё решается лишь мигом,
И кто на миг опередил
В умении своём счастливом,
То он врага и победил.
Трофим коня – в уздцы и шпоры
Ему условленно в бока!
…Конечно, выше – облака,
Но долго будут разговоры
Вестись о том, что был прыжок
Коня Трофимова до неба…
На миг ведь тоже даден срок.
Кто впереди? Кому победа?..
Хотел Змей прыгнуть, но на миг
Его Трофим опережает,
И – левая глава слетает.
Змей, что положено, постиг:
Нет левой головы, а справа
Висит мертва. Трофиму – слава!
Но до конца Змей не побит –
Вот чуть и прочь он улетит.

69
Но то в бою недопустимо.
Повадки зная беглеца
И помня, век что не простимо,
Народ стал биться до конца.
Здесь всё в одно перемешалось –
Змей полностью был окружён,
Андрей вёл рать со всех сторон.
Сама земля с врагом сражалась.
Колами, копьями к земле
Крыла у Змея придавили
И оба намертво прибили,
Ведь на войне как на войне.
А чтобы всё наверняка –
Хвост длинный тоже растянули
И голову к земле пригнули –
Одна осталась. И пока
В таком Горыныч положенье,
Он будет к людям в уваженье –
Кто лишь силён и без мозгов,
Проявит к силе лишь любовь.

70
Пусть не любви, а уваженья
Добились люди – победив
Они достигли положенья,
Когда, кто был им супротив,
Теперь не будет бряцать силой.
В предсмертный час – хорош урок.
Пойдёт и Змею, может, впрок,
Что жизнь должна быть всем красивой.
А впрочем, слово “красота”
Для каждого – своё понятье.
Кому-то – в небе высота,
Кому-то – на земле проклятье.
Проклятьями питался Змей.
Сейчас народ своей победой
И радостью совсем не бедной
Вгонял его сильней, верней
В тоску-печаль и ослабленье;
Не мог Змей проявить веленье.
И впал ментально в сон иной,
Как будто бы порой ночной…

71
Царевна видела всё это.
Когда, услышав утром шум,
Она по лучику рассвета
Перебрала себе на ум,
ЧтО здесь могло бы приключиться,
Тихонько взобралась на холм –
…О Боже!.. рать стоит кругом,
И Змей… Хотят наверно, биться.
Действительно, случился бой.
Мы описали его выше.
И, награждённая судьбой,
Она заплакала, но тише –
Ведь рядом с нею был Андрей –
Он после боя огляделся:
На холмике платок белелся,
Что был на ней – на ней!.. на ней!..
О эта радостная встреча…
Ни в чём друг другу не переча,
Они взаимно обнялись…
О Боже!.. продолжайся, жизнь!

72
Жизнь продолжалась. Молодые
Наговориться не могли.
Эх… годы были их такие…
В каких двоим всё по любви.
А ополченье стало дружным,
Кто пеший, кто-то на коне –
Боеспособные вполне.
Такое царству очень нужно.
Конечно, если не для смут,
А биться с внешними врагами.
Ефим, Трофим, Василий тут
Отряды к этому слагали;
Чтоб – дисциплина, и в бою
Все дружно сообща сражались,
От страшного не уклонялись,
Честь берегли при том свою.
Такое войско заприметит
Сам царь, и воинов приветит,
Тем более, царевна здесь
Со Змеем бой расскажет весь –

73
Как был Трофим в бою героем,
Как был героем и Андрей,
Что каждый почести достоин,
Кто в битве был ужасной сей.
Без них она бы запропала,
Горыныч бы её извёл,
Презренный гадостный кобёл*,
А так… и ведь не ожидала,
Что так окончится ей плен.
“Всё хорошо, спасибо, люди,
За вас поставлю я молебн;
И вам путь тоже счастье будет” –
Произнесла царевна так,
Все обо всём закончив думы.
Играйте, гусли! бейте, бубны!
Рассеян над землёю мрак.
Все живы; заимел кто раны,
Те будут битвы ветераны,
И им показывать пример,
Как может быть бит изувер.
 
74
Угомонилась радость битвы.
Идти бы надо по домам.
Теперь дни жизни всем открыты
По их назначенным делам.
А что же делать им со Змеем?
Решили посмотреть его.
На месте том же – ничего!
А это вовсе – не весельем.
Вот – колья, копья втык в земле,
Вот путы – сети и верёвки;
Всё сохранилось здесь вполне.
Вот углубленье от лежовки*.
И не сломал и не порвал
Змей ничего, а всё же – нету…
Так по какому же секрету
Он из плененья убежал?
Всё отнесли к нечистой силе,
Что бережёт его в могиле.
Поскольку нет здесь – значит, там.
Все разошлися по домам.

74
А между тем в ином Змей мире
Себя по новой оживлял.
Ведь чтО вокруг, тО много шире –
Не так, как каждый представлял.
Других есть много измерений,
Есть параллельные миры,
Где тоже есть и я и ты,
Где разных времени течений
Нам не понять (ну, ну… – пока;
Кто подрастёт, тот разберётся;
Кто видит в небе облака,
Тому всё в жизни удаётся:)
У Змея снова три главы –
Их по ментальным очертаньям
Да со злодейским пожеланьем
Восстановил он. Две – новы;
Послабже, нежели как прежде,
Но с ними снова он в надежде
Вернуться к людям, отомстить.
Иначе что ему за жисть!

76
Андрей с царевной и друзьями
(Трофим, Василий и Ефим)
Домой знакомыми путями
Совместно скачут, надо им
К царю, царице возвратиться
И дочь целёхоньку вернуть.
…Эх, лёгок как домой-то путь…
ЧтО может им ещё случиться?
А может… может – Змей живой
Свои залечивает раны.
Не этот мир, так мир иной
Ему сгодится, тоже страны
В нём есть, как в нашем тоже есть.
Но в Змее копошится гордость
(Точнее ежели, то – злобность),
Его мечта – землянам месть.
Змей проявил свою живучесть
И чувств отмщения кипучесть –
За пару дней так оживел,
Что в небо возлетать умел.

77
На третий день он провалился
Опять в наш мир; пещеры той
Теперь уже он сторонился –
Запомнил опыт боевой.
Повыше в небо… видит – пылью
От скачущих заметен след.
Э-эх!.. давно не делал бед…
Вчерашнее никчёмной былью
Теперь для Змея. …Зря… зря… зря… –
Не извлекать себе уроки,
Не делать вывод для себя
И коротить свои тем сроки…
Змей помнил бой, его урок –
Подальше быть от той пещеры,
Но сделать вывод… Для химеры
Своей он вывод сделать смог:
Царевне не близка дорога;
Пусть на конях, но ехать долго,
Сумеет он вполне нагнать.
А там… ну, будет она знать…

78
Не угасает вожделенье.
Болеет Змей, а всё о том…
Его такое поколенье.
Инстинктом злобным тО зовём.
Из рода в род передаётся
Драконий нрав, чтО людям – яд.
Недаром в мире говорят:
“Коль плачет кто – дракон смеётся”.
А Змей Горыныч – тот дракон,
Который этому подвластен.
И для него один закон:
Я счастлив, если кто несчастен.
Есть мир добра, а есть мир зла –
И всё в одном же измеренье.
Желает Змей, чтоб повторенье
Ему судьба преподнесла.
Но повторенье – быть пленённой
Царевне снова; затаенной
Мечтой такой себя терзал
Горыныч Змей и тем страдал.

79
Страданья эти же успеха
Выздоровленью не несли.
Поменьше бы в таком огреха,
Да приказав себе: «Поспи».
А Змей не спит, его страданья
Совсем не те, что у людей:
Они не в сердце – меж когтей,
Они все – мести воздаянья.
И потому две головы
Никак себя не полнят силой,
ЧтО висла – той глаза сонны,
А отросла чтО – некрасивой
Какой-то стала; лишь одна –
Середняя осталась прежней,
И на неё лишь Змей в надежде.
И главная ему она
Всегда была, и есть, и будет.
“Ух, эти прОклятые люди…
Ух, этот… как его?.. – Андрей…”
Других имён не знает Змей.

80
Ему к чему они? – Мария –
Вот это имя для него.
Она сама ведь говорила
Ему то имя. И всего
Сильнее было Змею жженье,
Что так свербило меж когтей,
И этот, как его… Андрей,
И тот… что выхватил мгновенье;
И на царевну он точил
Всё те же когти, ведь не сердцем
Он по весне девиц любил,
Не мог своим он сердцем греться.
Не то – Андрей и кто другой,
Кто из людей любовью светел;
Когда любимую он встретил,
Он сердцем знает – дорогой
Она ему навеки вечно.
Любовь у сердца бесконечна.
Андрей с Ариной на пути,
Которым вместе им идти.


Глава 5

81
Поправил ладанку на шее
Андрей. Арина рядом с ним.
Шум ветра в небе всё слышнее…
Но чтО бояться четверым? –
Нет впереди каких препятствий,
Родная матушка-земля
Им под ногами, их храня
От возникающих несчастий;
Над головами – высь небес
Своей признательностью думам.
И был собой в том каждый весь
И песню ветра сердцем слушал.
Но чтО-то отзвуком несёт
Тот ветер в душу беспокойно,
Все смотрят в небеса невольно –
ЧтО им оттуда ниспадёт?
Ах, что-то очень уж знакомо –
Да это Змей! Все сразу ровно
Собою стали в плотный строй,
Царевну скрыв, готовы в бой.

82
Строй четверых в бою основа,
Они совсем ведь не одни,
А вчетвером! – их рать готова
Во имя биться той любви,
Что для Андрея и царевны
Смысл жизни, смысл же бытия
(Не философствую здесь я –
Все эти смыслы непременны,
Взаимны двое коль в любви).
А Змей уже огнём рыгает.
Его повадки каждый знает.
И укрываются они
В крутой обрывистый овраг.
Их Змей достать никак не может,
А месть его всё гложет, гложет…
Друзьям же враг всегда есть враг,
Так значит, надо с ним сразиться.
Кричат ему: “Боишься биться?!..”,
Тем вынуждают, чтобы Змей
Предстал им внешностью своей.

83
С тремя Змей снова головами!
И четверых друзей мечи
Из ножен вылетают сами.
Ну что же, Змей, давай рычи,
Не увернёшься в битве смелой
(Змей в небе только мог рыгать
Огнём своим). А побеждать
Друзья умеют, им не впЕрвой;
И кони вёрткостью умны;
Звенят мечи в драконий панцирь,
Но не пробьют его они,
А Змей хвостом, когтями – в нАстырь*.
Андрея ладанка хранит
И прибавляет в битве силы,
Мечи в бою – совсем не вилы.
Друзей других отважен вид.
Они чЕм тоже ведь хранимы,
И души пусть у них ранимы,
Тела же – крепостью сильны
В опасности такой войны.

84
Да… не угнаться за такими…
А поединок не на жизнь,
Он – насмерть, и навряд ли с ними
Змей справится. “Эгей, держись!” –
Прикрыл Андрей плечом Трофима,
Ну а Василий и Ефим
Поддакнули: “На том стоим”.
Да четверым – всей рати сила!
Змей коготь уж другой сломал,
Звенят мечи, не умолкая,
Один чуть в шею не попал.
“Напасть откуда мне такая, –
Змей думает, – ведь мне всегда
Успехом счастье только было.
А тут…” Да, Змею привалило
Здесь счастье – прям таки беда.
Царевна ж страсть подогревает,
ЧтО Змея всё обуревает,
Но понимает всё же он,
Что и ему здесь есть закон.

85
Не всё ж одно лишь беззаконье.
Теснил людей – держи ответ.
Напал сейчас – так своеволье
Твоё совсем сведут на нет.
Не веришь? – вот мечом по средней
Андрей – чуть-чуть… эх… только вскользь…
А две другие как-то врозь –
Не отживали, цветом бледно
Покрылись, видя блеск меча.
Змей думает, что он напрасно
Сюда вернулся сгоряча,
И было бы совсем прекрасно
Ему вернуться в мир иной.
И он взмолился: «Люди, будем
Друг к другу вежливы, забудем,
Что было раньше вам со мной».
“Нет, Змей, – друзья же отвечают, –
Мечи дорогу очищают.
Вот ты зачем пришёл назад?
Тебе тут кто-то разве рад?

86
А приходить к кому-то можно
Лишь с радостью, а не с бедой –
Уразуметь не так уж сложно,
Натужь-ка ум трёхглавый свой”.
А Змей: “Но всё ж договоримся
Вничью закончить этот бой,
А я же навсегда с Землёй
Пораспрощаюсь” …Ветер вился
Промеж Андреевых кудрей…
Трофим, Ефим, а вслед Василий:
“А как поверим в тО, Андрей?
Как закрепить бы это в силе?” –
“А вот как! – меч Андрея враз
Ещё один срубает коготь –
Силён и ловок его локоть, –
Частицей будет Змей у нас.
С его согласья. Змей, согласен?”
Как Змей Горыныч был несчастен:
Как людям – волосы, ему –
Так когти. Никогда кому

87
Не мог он этого позволить.
Тем получали власть над ним.
Андрей: «Мы не хотим неволить.
Сражайся с нами. Мы – стоим».
А Змей в ответ: “Нет, нет – согласен”.
(Две головы поникли вниз –
Не им сейчас беречь каприз
Хозяина). Но Змей опасен.
С ним осторожным быть во всём
Всем надо. Рубит в половинки
Андрей тот коготь (на своём
Стоит, на Змеевы ужимки
Не смотрит), жаркий костерок
Разводит и на нём сжигает
Те половинки; собирает
Весь пепел: “Видишь, Змей! – твой срок
Вот в этом пепле – враз развею,
А сделать это я сумею,
Коль явишься сюда опять.
Уж постарайся тО понять”.

88
Конечно, Змей тО понимает:
В две половинки это он
Ментально рублен. Он кивает.
Ментальное – судьбы закон.
Он превратится просто в пепел,
Вернётся если вновь сюда.
Нет, не вернётся никогда!
…Как горизонт у неба светел…
И угли жаркого костра
Дракон в знак верности съедает
И, где желаньем был всегда
В своих делах, позабывает.
ГдЕ он сейчас… Сейчас он гдЕ? –
А… тО другое измеренье…
Змей чувствует в желудке жженье…
“Эх, побывал в какой беде… –
Подумал он. – Вовек на землю
Я не вернусь, их не приемлю –
Людей таких…” А на земле
Всё шло теперь в своей судьбе.

89
Коль беды внешние и были,
То были от людей-врагов.
А на Руси всегда их били
На протяжении веков.
Пусть сами тоже были биты
В сраженьях этих иногда,
Но наученье от врага
Всё ж приводило Русь с ним в квиты.
Радели люди и цари
За землю-Русь, а супостата
В девиз: “Добро всегда твори!”
С позором гнали же обратно.
И даже иго от монгол
Душой и телом претерпели,
Но всё ж избавиться сумели.
Любой, на Русь с мечом кто шёл,
От встречного меча и сгинул.
Вот Змей Горыныч Русь покинул.
Живи свободной, наша Русь!
И счастье людям будет пусть.

90
Меж прочим, это потруднее –
Изгнать врага внутри себя.
Но нет такого у Андрея –
С любимой он; её любя,
Мечтает побыстрей добраться
До мест родных и с нею там
Всё разделить да пополам,
И в этом навсегда остаться.
А трое истинных друзей
Мечтают поступить на службу
К царю, и рядом же Андрей
Им будет в боевую дружбу.
Мечты у каждого свои,
Но всё равно в одном сойдутся
Они у них, когда дождутся
И эти трое той любви,
Что двух в одно соединяет…
Эх, кто любил, тот это знает.
Уже я это говорил,
Но не беда, что повторил.

91
Как ни длиннилась бы дорога,
Но всё же есть и ей конец;
И видишь радость у порога,
Когда выходят мать, отец
Встречать вернувшегося сына
Иль дочь – дитя всегда своё.
И у него и у неё
Есть родинка о том, вестимо*.
И у царевны она есть –
На шее слева, незаметна;
И связь с родителями здесь
Вся проявляется ответно:
Почувствовали мать, отец –
Их дочь уж где-то очень близко;
Иконам поклонившись низко,
Выходят оба на крылец.
Дворцы-то были ведь резными
И деревянными – такими,
Что каждый со своим крыльцом,
С бревенчатым таким венцом.

92
Как царь, царица здесь сидели
Частенько, и беседы шли
О том, о сём – но все о деле,
Ну и, конечно, о любви.
Теперь они стоят в волненье,
Сердец биенье – в унисон.
Чист горизонт со всех сторон.
Ужель появится сомненье?..
Глядят… а путь вдали пылит –
Спешит к дворцу их кавалькада.
Из пятерых. Один на вид…
Одна на вид… девица… правда!
Поближе… ближе… Дочь!.. Она!..
Не передать того волненья,
ЧтО приключилось; ощущенья
Все радугою – без вина!
А дочка подвела Андрея
И, от смущения краснея,
Сказала: “Вот он, мой жених”.
Жених же был и лих и тих.

93
На радостях расцеловался
Отец с ним, дружески обнял;
Ему он сразу показался,
Царице – тоже. Шапку снял
Андрей – в поклон царю, царице:
“Могу ли посылать сватОв*?”
Ответ один, когда любовь.
И это всё двоим не снится.
Вполне тО могут подтвердить
Трофим, Ефим, ещё – Василий.
– Невесту к сватовству рядить,
Была ещё чтобы красивей.
Да… сватовство не за горой,
За ним же следом и помолвка,
И обручение нисколько
Не задержать здесь. Всё судьбой.
Как раз в том к осени успеют,
Когда пожнут, весной чтО сеют.
Всегда так было на Руси,
Хоть у кого о том спроси.

94
Андрей царю друзей представил –
Отважных воинов в бою
И каждого в словах восславил:
“Спасали жизнью дочь твою,
Врага громя со всей отвагой,
Горыныч Змей не устоял –
Из мира нашего пропал.
Им служба ратная – наградой”.
“Ну что ж… мы их вознаградим, –
Царь говорит, – возьмём на службу,
По рати каждому дадим
В твою ответственную дружбу.
Хранят пусть царство с трёх сторон,
С четвёртой – ты. Как, порадеешь?
Ну… ну… я знаю, ты сумеешь.
Сейчас пойду, издам закон”.
С того же дня друзья все трое
На службу приняты. Такое
Им было лучшей из наград,
И каждый был, конечно, рад.

95
Андрей, из всех друзей четвёртый,
Мы знаем, зятем у царя
Предстанет вскоре – в месяц жёлтый,
Когда листва у сентября
С деревьев лётом золотится…
Итоги все подведены…
А листья снова рождены
Весною будут; зелениться
Настанет снова им пора.
Идёт так вечно у природы
И у любви. И, как вчера,
Такие же у неба своды;
Земля всё та же под ногой;
На ней мы вовсе не другие,
А все по-прежнему такие,
Как и вчера, друг верный мой.
Нет? изменились? – да, конечно,
Но измененья эти… Млечна
Всё так же высь над головой,
Под высью – мы, мой друг, с тобой.

96
Летело время незаметно,
Прошла неделя, и Андрей
Арине говорит: “Уж лето
Проходит, надо бы скорей
Домой вернуться, поклониться
Родителям и обо всём –
И о моём и о твоём –
О нашем бы – договориться”.
Андрей просил царя, чтоб он
С ним отпустил друзей до дому.
Хоть был Андрей сейчас влюблён,
Но надо следовать закону –
Из дальних странствий возвратясь,
Прийти к родителям с почтеньем,
Слова услышать: “С возвращеньем!..”
Тем держится родная связь.
А если нет их в этом свете –
Иди к могиле их, ведь дети
Должны и там их навещать,
Чтоб те могли детей прощать.

97
Друзья отпущены с Андреем.
Опять в дороге. Близко дом.
“В три дня дойдём, в один доедем” –
Андрей им. Едут вчетвером.
Эх, хорошо-то как с победой
Домой с друзьями вдруг прибыть,
Воды колодезной испить
Из кружки старой заповедной…
А вот и отчий милый край,
Полями земли родовые –
Паши и сей и собирай,
ЧтО вырастишь. Дни золотые
Здесь проходили, рос пока.
А вырос – вот они: дороги.
Но есть одна из очень многих –
Она сюда ведёт всегда.
И вот оно – крыльцо-крылечко.
Колотится в груди сердечко.
“Родная мать, родной отец,
Я возвратился наконец!”

98
Слова сыновьи душам в радость,
Отец и мать с слезой в глазах
На сына льют свою отрадность.
И солнце светит в небесах.
Друзья – в приветливом приёме.
Всё чин по чину – это да!
И будет так же тут всегда.
Красиво и просторно в доме,
Пока друзья такие есть,
И сын живёт когда на свете.
Прекрасно в доме будет здесь,
И на земле, на всей планете.
Отец же с матерью в заботах –
Узнали ведь про сватовство.
Любовь – совсем не баловство
И не игрушка в позолотах.
И подыскать здесь надо сватов,
Чтоб не вернулись те обратно
(Бывает так), но не вернёт
Их царь – ведь их царевна ждёт.

99
Хоть сваты, больше, не к царевне –
К родителям, но их она
В своём счастливом нетерпенье,
Действительно же, так ждала…
Но всё дальнейшее прекрасно
Шло у обоих, и у всех.
С царевных губ счастливый смех
Слетал в те дни улыбкой часто.
Она кружилась меж цветов
В своём саду, цветы кивали
Ей лепесточками голов,
Ещё красивей расцветали.
Не расцветать в любви нельзя
В сиянье большерадужн красок.
Любовь – она… она прекрасна.
Амур, двоих стрелой пронзя,
Соединяет их навечно
И в том, чтО будет бесконечно
Небесной силой на земле
Ему и ей, тебе и мне.

100
Прошли семейные советы*;
Засылка там; смотрины тож;
Посылка сватов, им ответы;
И сватовство; и – сговор гож,
Помолвлены в нём; зарученье;
Ну а за ним в лихву запой;
Там – плач (лей слёзы, пой),
Девичник здесь – не огорченье.
И обрученье, и венец.
Как надо шла собою свадьба.
И три стола. И весь дворец
На третьем восхищён был – правда:
Царевна стряпала сама –
Она была ведь молодая.
Пирожный стол. Всех угощая,
Свою готовку поднесла.
Потом пошли столы у тестя,
У свёкра, прочих… В общем, – песня –
Не жизнь, особо у того,
Кто не запомнил ничего :)


* * *
Обычно всё и необычно:
Боярин стал жить во дворце;
Арина с ним жила отлично
С улыбкой счастья на лице;
Друзья при нём царю служили,
А с ними он служил царю,
Не забывая про свою
Арину:) Так они и жили.
А Змей Горыныч никогда
Собою их не беспокоил,
Своё дала ему судьба,
Её уроки он усвоил.
Жизнь на земле туда идет,
Куда её направят люди;
Кто делает, чегО он ждёт,
ТО на земле ему и будет.
А если это не к добру –
Не обессудь, коль поутру
Ты не увидишь солнца в небе:
Случилось всё к твоей потребе.
А если солнце на дворе,
То в жизни всё идёт как надо –
Веселье будет детворе,
А в отдыхе потОм – услада.
И мама с папой подберут
Какую сказку в сон грядущий,
И будет радость ещё пуще,
И с нею малыши уснут.
И им, конечно же, приснится,
Как солнце в небе золотится.
Какой красивый детский сон –
И сказкою навеян он.


К О Н Е Ц





Примечания*

Общее:
Данная сказка-поэмка написана
малым усечённым черашем
(20-ти строчным малым черашем
с усечением 1-й и 2-й подстроф
28-ми строчного большого полного черша:)
Подробнее об авторской строфе чераш
см. на страничке внизу в “ИНФО”.


К строфе 2
“сарынь” – здесь в значении: толпа черни

К строфе 3
“парубков” = юношей, парней (на Украине)

К строфе 4
“нынэч” = нынче (авт.)

К строфе 13
“день огородников” – 30 мая по старому стилю
“на Исаакия” – в тот же день

К строфе 20
“хитил” = похищал (авт.)

К строфе 22
“настырской” = настырной (авт.)

К строфе 29
“тать” = вор

К строфе 32
“близь” – от слова близость
(не от вводного слова близ)

К строфе 34
“вестимо” – здесь: известно

К строфе 36
“тщит” = тешит напрасно

К строфе 45
“опаск” = опасностей (авт.)

К строфе 55
“на Артамона” – 12 сентября по старому стилю

К строфе 73
“кобёл” – презрителдьно-ругательное слово,
нечто среднее между “козёл” и “кобель” (авт.)

К строфе 83
“в настырь” (здесь: в нАстырь) =
в настырность (авт.)

К строфе 54
“вестимо” = конечно

К строфе 74
“лежовки” = лёжки

К строфе 93
“сватОв” – правильно: свАтов;
ранее в просторечье это слово
произносилось с ударением на последнем
слоге

К строфе 100
Об обряде сватовства (весьма много
последовательных обрядных действий) –
см. в каком-либо справочнике; можно
в Толковом словаре В. Даля (том 1У,
словарная статья «сватать» и другие
соответствующие).