Исповедь незаконно осужденного

 
       * * *

       Здесь каждое слово – хлеб просителю,
       Наркотик - прямо в кровь.
       В прошлой жизни я был просветителем,
       Несущим людям любовь...

1. Арест

В то майское утро меня провожала -
Тревога щемила сердце,
Как будто ты видела, будто ты знала,
 Как лязгнет стальная дверца!

Женская доля: в стране беззаконья
Долгие годы тянула ты гуж.
И вот благодарность: томится неволею
Твой незаконно осужденный муж!

Скоро ли свидимся, милая женщина,
Грудью к стучащей груди?!
Жизнь на четыре столетья уменьшена,
Что еще ждет впереди?

Вижу одно: не душистыми розами
Выстлан проспект, где мы встретимся вновь.
Мне все равно: никакими морозами
Не заморозить им нашу любовь!

Разве не этим "Прошеньем Господним"
В снах, в полубреде, в надежде, в слезах
Вырвала ты меня с Преисподни
Ровно четыре столетья назад?!

Все теперь сходится к цифре четыре:
Звон телефона, свиданье в квартал.
Резан – четыре, суждён на "четыре",
Код роковой от рожденья мне дан.

"Два", еще "два" и еще "сорок восемь",
Я – Водолей! Ненавижу покой!
В вихрях сумятицы жизненной осени
Вместе с тобой и с моею страной.

Кто же вокруг меня? Русские люди
С грустной усмешкой в глазах и лице.
В стенах тюрьмы замурованы судьбы
Двухтысячелетия на конце.

Здесь не звенят от натуги гены,
Беду запасая впрок.
Милая, ты не видела вены,
Враз перехваченные поперек!

От длинных сроков мутится разум,
Синеет партачная сыть.
В сумраке камер таится зараза,
Увидишь - захочется выть!

Утро украсит цветастой радугой
Узорных решеток вязь;
Но сыты, здоровы, ходим, не падаем
Мы, наступившие в грязь!

Здесь каждый, как может, пестует долю,
Мечту, погасив на замок;
Вот, мол, и я скоро выйду на волю,
Не так уж и долог мой срок.

У командиров есть жены и дачи,
Отлажены служба и быт.
Надежда зэка – твои передачи,
Те, что еще получить предстоит.

Без этой ниточки, слабой и тонкой,
Не держит сердце и в мыслях – жуть!
В меди Иван-колокольницы звонкой
Плещет и рвется душевная муть!

Этот звон сдвигает шеренги,
Утро - вечер, плечо к плечу.
Здесь я! А вот он! Разиньте зенки!
Уже отмечен! Не улечу!

Не улечу! А хочется взвиться
Над плацем СИЗО, как тюремный стриж,
Чтоб хоть на миг взглянуть на ресницы
Внучки моей, что в кроватке лежит.

За это мгновенье свиданья грядущего
Душу свою отдаю в зарок
Нашему Богу – Христу всемогущему:
"Благослови на последний звонок"...



       У нас по утрам не поют свиристели,
       Вянет букетик ландыша.
       Слышите вы, как в здоровом теле
       Трепещет измученная душа?!

2. СИЗО-1

Речь мусульманина цветиста,
Развесист и мудр «Коран».
А я, православный, думаю быстро,
И слог мой упрям, как таран!

Мы непривычны к хитросплетеньям,
Извилины нет в речах;
И рубим правду под настроенье,
Как разворот с плеча.

Ты там, на воле, крутой и быстрый,
Бил каблуком и коленом?
Шаг за проволоку, как под выстрел,
Просвечен не хуже рентгена.

Никто не может здесь "отморозиться" –
Не тот вокруг народец.
Иду по строке, не могу расслабиться,
Словно канатоходец.

Катится под гору тысячелетие,
Года, как камни, с обрыва летят;
А над Россией опять лихолетье...
Сижу, рифмоплетствую, мне - пятьдесят.

В неволе? Не верю! Зачем мне ошейник?
И кто слепил приговор–бредятину?!
Слышу, вопят, будто я - мошенник!
Я - пахарь! Не слушайте эту "тухлятину"!

Крутая тройка судей молодецких
Лихо исполнила чей-то заказ:
- Вы такой-то? На вас дельце!
Покувыркайтесь теперь у нас!

Вам решеточка! Вот повесточка!
Замок – звяк! Судьба – вдрызг!
Вас оженили? Статья-невесточка,
В снах теперь вздрогнешь с шампанского брызг!

Пищите, болезный? Пошел на кресты!
Четыре года мне в лоб и в масть;
Только теперь я почувствовал запросто,
Как тяжела и уродлива власть!

Здесь "крестят" намертво лбы и темени,
И каждый пятый мотает срок;
В России за проволокой – поколение,
Мечта идиота - "Последний звонок".

Но кто мы такие, в СИЗО сидящие?
Кто здесь до нас исполнял наказание?
Стены кирпичны, стволы настоящие,
И вам не ответят замки без названия.

Люди, кричите: "А что происходит?
Откуда в России вдруг столько краж?"
А может быть, в бешеной злобе исходит
Бес-Сатана, перешедший в раж?

Да, Сатана полонил наши души,
Красный, с хвостом и слюнява пасть!
Он верещал: "Не по нраву? Рушьте!
Бога ведь нет! Только Я да власть!"

 "Не надо трудиться, – шептал Лукавый. -
Лишь только прищурься – и все твое!
Сосед-кулак слева, но есть и справа,
Они пусть горбатятся! Ё-моё!"

И враг дождался, момент ущучил,
Церковь от Истины отлуча!
Мой дед крестился - отец обучен
Следовать "заповедям Ильича".

А кто не желал - поступали просто:
Пуля в "Нагане", лагерь в тайге...
Мы до сих пор отрываем кости,
Не маркированные нигде.

Семьдесят лет сознание меркло,
Ложь коммунизма заклеила рты;
Брежнев, Андропов и Кириленко…
И, наконец-то, Мишанечка, ты!

За десять лет вакханалии дикой
Вихрем сознание выбило начисто!
Как разберешь тут: кто врет, кто великий?
Тащат-то все-е-е, разоряя Отечество!

Страшно подумать, кем мы стали:
Толпы людей в "челноках" сутками,
Старость урочит: "Нет на вас Сталина!"
Вокзалы Москвы полны проститутками!

С экранов блюет реклам комедия,
В кино мы ходим один раз в год;
"Крылышки" кончились? Это трагедия!
Засуньте ваш "тампакс" поглубже в свой рот!

"Дом Селенга", оскал Мавроди,
Реклама в истерике забилась шавкой.
А кто забудет глаза юродивых,
Объегоренных на "Варшавке"?!

И от студеного моря Белого,
До икрястого моря Азовского
Стонет народ: "А где наши денежки?
Что с ними сделали господа Березовские?"

Все, что испытано мною до этого,
Только прелюдия, а жизнь - она вот.
У нас понятия зэковской метрики:
Мера пространства и времени – год.

Тюрьма – театр жизни контрастов,
Здесь каждый - зритель, и каждый актер.
Здесь мало друзей, зато есть педерасты,
"Бабочками" порхающие на костер.

Их загоняют под нары и шконки,
Жилплощадь "опущенных" два на три.
Со стен с изумлением смотрят иконки,
Что стало с Россией? Ляг и умри!

Редко обслуга хлеб с маслом глотает,
Икру не рубают ни зэк, ни конвой.
Много братков срока мотают,
Привычно, по "сто пятьдесят восьмой".

Но есть и крутые в нашем отряде,
Их "делюги" потешат взоры:
На звезды, лампасы, чины, не глядя,
Слышь, "нахлобучили" зампрокурора!

Зэк в работе, но есть развлеченья:
Днем пообедали, ужинать сели…
В душе неспокойно, снова томленье,
Мысли, как птицы, поют свои трели.

Конь - в клетку, шар - в лузу,
Мяч над сеткою стелет низко;
Кто там провякал, что мы - осУждены?!
Здесь наказаны наши близкие!!!

Рушатся семьи, слезу высвечивая,
Укол в сердце! Удар в дых!
Все потешаешься, мое Отечество?
Рубишь сук, на котором сидишь?!

Пока мы здесь баланду трескаем,
Обиды зализываем, гоняем вшей,
За нас на воле наркота рыскает,
Сгоняет в пасть молодняк взашей!

Мы научились бороться со старостью,
Почти победили и СПИД и РАК,
Но на суде с оттенком усталости
Нам "прописали" тюремный барак!

А кто на воле? Больной да немощный,
"Защитник Отечества" – еле дышит!
Куда ты катишься, Человечество?!
Брат–россиянин, меня услышь ты!!

А вы дождетесь, "прогнутые спинушки" -
Болтуны разношерстной масти!
Наш мужичок еще вспомнит "Дубинушку"!
Разогнется и скажет: "Здрас-с-сьти!"

"Здрасти! – он скажет. - Мы где-то встречались?
Не у начала ль двадцатого века?
А вы исполнили, что обещали? Ась?"...
Найдется работа для бывшего ЗЭКа.


Август 1998