Пуговки-глаза

Жанне Воробьевой

Ой, глянь, акула рыбы принесла

Видел многое, слух упруго растянув,
Витки прошлого – я танцевал обидами
И горевал приливами мгновенного добра,
Но я писал под видами на холсте острия – мечты
Пуговки-глаза.

Ходил на станции встречать и провожать,
И уезжать до станции,
И я писал молитвами: «Приди ко мне струя-
Живая мирная судьба-душа-пуговки-глаза».
А так ли в этом поезде? Иль вновь я спутал
расписание, иль опоздал, вот страх.
Но знал: взойдет луна на тех зрачках.

В тиши и суете под ними
Скользила гладкость наготы,
Как призрак естественной идиллии.
И я ваял тебя, иль ты меня,
Прям с детства до нынешнего детства.
На пуговках-глазах слоеная слеза,
Я словно в витражах, расстроился опять.
Улыбка, сузив яблочко,
Блеск пуговок, нефрит,
Приник глаза в глаза,
Поцеловались взгляды,
Соединили мир.
Я не поддался страху,
Не предала ему меня,
У каждого Адама есть Евино ребро,
У каждой Евы – яблоко Его,
И в этот раз мы сами вырастили плод
И подарили сами.
Целуя твой живот, как будто строю хижину –
Вместилище свое,
Чтобы, со временем, игривый обормот
Шагнул, не хлопнув дверью, за порог,
Прилег на тот живот, и пуговки-глаза его шепнули:
«Мама, дай покусать сосок!»

Ты моя бежевая нежная,
Свежая и снежная,
Влажная от любований облаков,
От моего внимания.
Мы чутко понимаем все,
Зрачок скок на зрачок.
А годы, годы все - восходы,
И с каждым днем все крепче свет,
Плавнее, тоньше луч зари
Будит цветы в садах любви.
Дожди здесь только для воды.
Хранят звонки, послания и встречи вечностей.
Квартиры, гаражи, картины,
Слова, смог металлических зверей…
За что мне ты?
За прошлые мученья – омовение грехов?
И капля ты святой воды?
За то, чтоб в нас сомнения развилку обрели,
Их пагубные рвения прошли?
За ночи состязания глуши с сакральным,
Откровенно-сокровенным?
Чтоб дух душою вырос,
Душа за духом спряталась?
За поражения награда?
Что застегнули б пуговки?
Нет, нет следствия приветов.
Есть просто есть,
Просто спит иль ждет,
Иль слышит, слушает,
Поет мне, обнимая звуком,
Говорит и делится,
Пронзает сладкой каруселью,
Взмывает и шалит со мной
Птица – величье красоты.
Шествуя по растроениям,
Настроила единство,
Где дождь замерзнет в снег,
Ты в ключе, как оливу
Голубь Ною,
Мне лучик принесешь.
И, позабавившись теплом со мной,
Мы разожжем костер святыней страсти
Впервые в нас вечный огонь – не памятник –
Венец бесконченного счастья.

Бессмысленность ненастий сжигается,
Их искр фейерверк оповещает:
«Любовь грядет по струнам всех искусств,
Осколки – не разрозненные пятна -
Калейдоскопы чувств»
Приватности порогов важности
Раздвинули объятия,
Здесь вряд ли нужно что-то охранять и сторожить.
Хранить и верою беречь –
То символ наших встреч.

Все ватно мягкое на острие добра:
«- Жена, он вату сладкую…
       - Купи»
Луга любви стоят опорой вдоха,
А выдох – с неба сахара кристалл
Упал мне в рот, как будто прилунился
Хрустальный шар,
Обогатился пир мира нашего
Духовною мечтой.
Духовность – дыхание мечты,
Игривое словно тонко запах мяты
Заполонил, запеленал тоску по идолу,
Идол тоскою вытек, ностальгией пролился
Вдоль беспечности минут,
И вдруг тоска фоном солнечного брызга
Освежает день.
Пуговки, колесики, шапито мое,
Шепчу: «Браво» каждой ноте,
Вопрошанью «Ничего?»

Я укроюсь первой ночью
В перламутр утра завернусь,
Приглашу: «Прилягте, пуговки,
Я накрою поцелуем вас,
Своим блеском озарю,
Отдохните в нем»

- Мама, это метель
- Хлопья в саду