Дом для неловкого ангела

________ Параскева _________

Уже ноябрь не скрывает гнева –
На разграбленье город сдан тоске.
Я жду: придет сегодня Параскева
Со связкою колоколов в руке.

И молча, словно связано обетом,
Над головой проносит вороньё,
То ль облако, расшитое рассветом,
То ль покрывало с черных кос Её.

Я помню ночь с бичами сновидений –
Вползала в сердце вместо крови мгла,
Но пели, заклиная наважденье,
Целебные Её колокола.

Роняя в землю капли звуков, пели
И превращали – радужны, легки –
Могильные сухие иммортели
Во влажные венчальные венки.

И ткани серебристого распева
Слетели прочь со слов святой любви...
Я верю в вашу помощь, Параскева
И вещие колокола Твои.

Растут на ложе сна, на поле битвы –
Цветами полевыми на стерне –
Затерянные в небесах молитвы
О городе, о мире, обо мне.




_________ Колокола __________

Я вслушиваюсь в речь колоколов,
В их разговоре мерном узнавая
Слова из небывалых языков –
Небесные, слетевшие из Рая

На колокольни, словно перья птиц:
Душа, в тенётах повседневной брани,
Взвивается горЕ – чтоб рухнуть ниц,
Внезапным задохнувшись узнаваньем.

Как будто ангел, от заката ал,
Не ведающий судной укоризны,
Ей весточку, окликнув, передал
На языке заоблачной Отчизны.




________ Облака _________

Не зная страха и стыда,
Над пёстрою земною бездной
Пасутся райские стада
На голубой траве небесной –

Губами разбирают свет,
Лучи к лучам, и если свистом
Их ветер позовёт, в ответ
Рокочут сыто и зернисто.

Их разноцветное руно
(От золота и льда до сажи)
Спрядет грозы веретено
В тугую дождевую пряжу.

И Богоматерь, наперёд
Морозов зная норов грозный,
Шерсть белоснежную возьмёт
И сядет в октябре за кросна.

Земля, как зябкое дитя,
Её спросонья шепчет имя,
Покров небесный обретя,
Расшитый листьями сухими.




___________ Пекарь __________

Отмеря вдоволь смеха, слёз и снов
(Щепотью дня или стаканом века),
Желтки светил, опару облаков
Перемешав, готовит тесто Пекарь.
Намётан глаз, движения легки,
Рецепта партитура безыскусна.
В клепсидре рук - мучные ручейки:
Ржаной, пшеничный, ячный, кукурузный.

... Вот семь хлебов на скатерти лежат
Небесной,
разделённые на доли:
Их, разобрав не глядя, наугад,
Несут на землю ангелы в подоле,
Спасая от остуды хлеба плоть
для нас, хранимых.
Кто-то под сурдинку
Посыплет мелкой солью свой ломоть -
А кто-то разукрасит, как тартинку.

Что мякиш, что горбушка - всё одно,
Везде изюм встречается, хоть редко.
Порой в припеке спрятана монетка,
А в сухаре - бобовое зерно.




___ Ей дела нет и не было до нас... ___

Ей дела нет и не было до нас:
Невидима, внимательна, проворна,
Она по бороздам раскрытым фраз
Разбрасывает многоточий зёрна
И жизни нить, спрядённую с трудом,
Беспечно разбирает на волокна.
На всех ветрах её построен дом -
Распахнуты ворота, двери, окна.
Она острит секиры и серпы,
Но не срезает зрелые колосья.

В посулах и проклятиях толпы
Ей слышится брехня глухая пёсья,
Ей дела нет до наших кандалов,
Ошейников, треног, вериг, верёвок,
Напрасных клятв и приворотных слов:
Сам сети сплёл - и сам попал в улов,
Самонадеян, алчен и неловок.

Ей безразлично, нечет или чёт,
Но жестами отточенно-скупыми
Она черту прямую зачеркнёт,
И разветвит её, и развернёт...

Судьба - ей псевдоним. Свобода - имя.




_____________ Небесные ступени Вавилона ____________

Огромный дом - обломок мира, cращенье камня и стекла.
Банальна лепка: маска, лира. Ворчлива дверь и тяжела.
За ней - обыденность, а мне бы туда, где, за витком виток,
У потолка - чуть выше неба - развился лестницы клубок.

Пролётов рёбрами чернея, вокруг воздушного столба-
Колодца, вьётся галерея, стара, скрипуча и слаба.
В проёмах чудятся пещеры. Неразличимы для шагов
На ощупь - ангельские сферы от демонических кругов.

Над головой мерцает что-то сквозь пылевые облака.
Перил последнего пролёта едва касается рука,
Последнего моста орбиты удушлив и безжизнен мрак.
Передо мной - людьми забытый и Богом прОклятый чердак -

Нелепый кров греха и смеха играет роль пупа Земли,
Где Солнце - круглая прореха, а тучи - пауки сплели.
То, что изысканным казалось издалека - бросает в дрожь.
Внушает не восторг, а жалость линялых декораций ложь.

Но слишком поздно стали зорки глаза: отсюда не сбежать,
И челюсти - дверные створки - проглоченному не разжать.
... Танцует под ногами крыша, не выпускает свой улов.
Она-то знает: небо выше любых террас и куполов.




___ А ты не отводишь глаза... ___

... А ты не отводишь глаза,
Когда за звездою пастушьей,
Курясь, по росе в небеса
Бредут отлетевшие души.
Средь морока Млечную гать
Для них настилает Создатель...
Мне даже не хочется знать,
Архангел ты или предатель.

Небесная чаша полна
Лилейных соцветий невинных.
Легко покачнулась луна
На стебле сухом тополином.
Прошепчешь задумчиво ты,
Что будешь любить и молиться...
Когда снеговые кресты
Заполнят канву черепицы
И, свет на созвездья кроша,
Ночь выйдет в небесное поле,
Во мне шевельнется душа
Под сердцем -

предчувствием воли.




_____ По дороге домой _____

Остры каблуков
испанские скороговорки.
Домой – за клубком,
котенком несущимся с горки,
по просеке – в лес,
по столбику – к завязи центра…
Февральских небес
пульсирует солнцем плацента.

Щебечет: «Завей
гнездо», – тополиное тело:
в пробелах ветвей –
зелёные луны омелы
в систему срослись,
бесплотное солнце питая…

В таёжную высь
бегут облака-горностаи –
где кедр голубой,
одетый в созвездия шишек,
где ангел с трубой
гуляет по веткам, неслышен,
где хвоя мягка
и пахнет живицей и раем…

Норд-вест без смычка
на виолончели играет.
От мышечных стен
бегут отражённые эха –
желания тень
становится плотью: уехать,
немедля, туда,
где, туго сплетённые в косы,
дрожат провода
следов самолётных белёсых,
где зыбкую дрожь
в ракушечной розовой нише
ты к уху прижмёшь –
и музыку неба услышишь.




____ Дом, где утешаются сердца _____

Дом на окраине вечно зелёного сада.
Лилии, ландыши, астры, герань, резеда…
Травы усеяны сладкими каплями ягод.
Рады ромашки: никто не приходит гадать.

В маленькой спальне – белёные свежие стены,
Деревом пахнет недавно настеленный пол.
Лён разукрашен наивным стежком гобеленным.
Мраморный плющ в керамической чашке кашпо.

Здесь говорится немного и сладко молчится:
Кто-то медовую речь подмешал в молоко.
Днём, равнодушный к мышам, златоглазкам и птицам,
Спит на коленях, свернувшись калачиком, кот.

Всё как обычно: сверчок заведёт модерато,
Яблочным соком нальётся на ветке луна –
День, запечатанный тающим воском заката,
Падает в прорезь почтового ящика сна…

Воздух прозрачен настолько, что можно услышать:
Прялки небесной, вращаясь, жужжит колесо.
Падает пряжа, скользит и танцует по крыше
Дома с мансардой, где нет и не будет часов.

Ни января, ни апреля - бескрайнее лето,
Но иногда, по молчащей траве-лебеде
Мимо ограды проходят сплетения света,
Чем-то похожие – издалека – на людей.




________ Неловкий ангел ________

Кузнечик-время пойман колпаком
из голубого, с золотом, бисквита.
Шипит и кипятится молоко,
опять на скатерть свежую пролито -

неловкий ангел учится ходить,
но путает шаги и перелёты.
Он привыкает быть – совсем один,
вникая в повседневные заботы:

уютен светлый дом, ухожен сад –
терновник да боярышник охраной,
и то, что совершалось невпопад,
не кажется теперь смешным и странным.

Пока во мне живёт он – я живу.

… А бес лежит в крапиве у забора
и бабочек сажает на траву,
как будто бы цветам нужна опора.