Прогулки в сумерках

В странных рисунках на стенах зашифрованы тайны Вселенной. Полуприкрытые веки скрывают неразгаданные сны…

Ты уходишь как всегда не оставляя следов. Ни в этом ни в том мире. Просто бредешь по серым от дождя улицам. Мимо пустых витрин и усталых домов. И лишь старый шарманщик с обезьянкой, единственные здесь, кто имеет цвет. Правда приглядевшись ты понимаешь что обезьянка – всего лишь тряпочная кукла. А шарманщик… на первый взгляд он похож на обычного бомжа, каких много у переходов и перекрестков. Но этот… он цветной. В этом странном обесцвеченном мире. И все, чего он касается, становится цветным и живым. Даже старая потрепанная кукла-обезьянка выглядит живой и настоящей. Ты останавливаешься, чтобы отдать ему одну из последних монет, что осталась в твоем кошельке, вызывая этим удивление таких же серых прохожих. И ты идешь дальше, унося с собой частичку разноцветья. Еще один сувенир этого мира теперь будет храниться в твоей коллекции.
Колючий холодный ветер ерошит волосы. Сотни тоненьких нитей тянуться от мира к тебе и от тебя к миру. Они такие хрупкие, но все-таки есть. И пока нити не порвутся, ты останешься здесь.
«Пока ветер не переменится», — странный шепот вдруг разбил сонные мысли.
— Опять ты?
— Я. — Он появился как всегда неожиданно. Раздражающе жизнерадостный и язвительный.
— Зачем пришел?
— Чтобы напомнить.
— Напомнить о чем? – Тебе трудно выбраться из тягучего плена мыслей и почти гипнотизирующих сумерек города.
— Ты можешь стать тенью, призраком и исчезнуть. А можешь сиять ярче самых ослепительных звезд. Ты всегда можешь выбирать — это твой дар… и твое проклятие. Как пожелаешь.
— Я помню.
— Так почему не выбираешь?
— Не хочу. Я устала. Понимаешь? УС-ТА-ЛА!!
— Устала от чего?
— Просто. Устала. От серости может быть. От безысходности.
— Но здесь нет никакой безысходности.
— Для меня есть.
— Странный выбор, — он задумчиво пожимает плечами и смотрит на тебя изучающее и несколько озадачено.
— Может быть, – ты устала спорить и просто хочешь, чтобы тебя оставили в уже привычном застывшем одиночестве.
— Но почему?
— Ты знаешь ответ. Зачем спрашиваешь?
— Потому что это неправильно.
— Что именно неправильно? – В твоем голосе прорывается скрытое раздражение.
— Неправильно сидеть здесь, если перед тобой открыты все дороги.
— Но ведь я не могу пройти сразу все, не так ли? – Теперь уже ты ехидничаешь.
— Не можешь, – он вдруг становится до отвращения серьезным.
— Вот поэтому я и сижу тут, – ты замечаешь, что уже давно бредешь по темной парковой аллее к своему любимому фонтану.
— И сколько ты намереваешься здесь сидеть? — Он усаживается на бордюр фонтана, до которого вы все-таки добрались и выжидающе смотрит.
— Сколько потребуется. – Ты опускаешь руку в холодную воду, пытаясь поймать желтый кленовый лист.
— Потребуется для чего? – Он явно задался целью вывести тебя из равновесия.
— Ты знаешь, – лист упорно ускользает из твоих рук, словно в насмешку.
На какое-то время воцаряется задумчивое молчание. А потом откуда-то… словно из другого мира доносится песня.

Когда ты найдешь меня, время уснет на ветвях
Высоких каштанов, что помнят как все начиналось.
И спрячется ветер в холодных зеркальных камнях.
Скрывая огонь, собирая дожди и усталость.

И ты будешь помнить прошедшее тысячу лет,
А я буду юной как мир возрожденный из пепла.
И может мы вместе увидим звенящий рассвет,
А может закат, или солнце сквозь синие стекла.

Ты будешь со мной до конца и начала времен,
И даже когда будут плавится острые грани
Больших пирамид и песок станет звездным огнем.
Ты будешь со мной… и горят на руках письменами

Последние знаки Эпохи забытых имен…

– Мне пора, – его голос тих и немного грустен.
– Хорошей дороги тебе, – ты пытаешься улыбнуться и, как ни странно, у тебя получается.
– Не задерживайся здесь слишком долго, – в его голосе проскальзывает странная нежность.
– Я постараюсь.

Он отходит в густую тень от деревьев и исчезает. А ты… ты продолжаешь свою ночную прогулку…

Странные рисунки на стенах скрывают зашифрованные тайны вселенной. В комнате лишь лунный свет, пара заблудившихся теней и мокрый желтый лист на подушке…