Полицай

       
Полицай
      

       ПОВЕСТЬ
(Сюжет повествования навеян рассказами
жителей села Овстуг Брянской области)

       Пролог.

В селе, что с детства сердцу мило
и где меня давно уж нет,
есть неприметная могила,
ничья рука её не чтила –
и вот почти истёрся след.
Тому случилось много лет,
и даже имя потерялось.
Но бают жители окрест,
как там сама собой являлась
ажурная отковка: крест.

С мальства я бабушку расспросом
о той могиле донимал.
Она ж, мои пригладив космы,
одно твердила: слишком мал
понятьем.
       Годы пролетели.
Я стал студент, и как-то раз
под заунывный вой метели
бабуля начала рассказ.
      

Глава первая

– История, мой внучек, кратка.
Но в человечью жизнь длиной.
Ты знаешь, что с германцем схватка
ярилась страшною войной.
Мущин призвали, часть начальства не взяли – нужно ж тыл крепить;
всего народа – детки, бабы, да старики остались жить.

Все «трудоднями» выходили,
но немец скоро к нам дошёл.
Без боя мы его впустили,
да и убёг он хорошо:
мы фронт не знали. Накануне прихода немцев был уход, –
вишь, председателя-партейца семья в подводах у ворот
собралась вся. Мол, в партизаны.
А с ними ж вся его родня
до малых деток и бараны,
коровы, и узлы тряпья,
мешки и кадки. Всем понятно: опасно к немцу угодить.
Но то всё присказка, а ныне сполна мне душу дай излить.

Помощник в кузне, сиротина,
пригож, что так не рассказать, –
шестнадцать лет, а он, детина,
подкову мог руками смять, –
просился с ними. Но не взяли. Мол, парень, мал ты воевать.
Мол, сами сладим без сопливых, не песни, мол, идём играть.

И укатили, – пыль по ветру.
А тут и «гости» вскоре к нам,
как волки серы – руки фертом
на автоматах – по домам.
У нас – так свинку – да в деревне побрали всякого добра.
Мы нареветься не успели, а их как сдуло со двора.

– Ты знаешь ли, что значит голод?
– Конечно, знаю – я студент.
– Ох, грех, что и сказать тяжёло,
но снился ли тебе обед
с дитя родного?
– Что?! Бабуля! Представить даже не могу!
– Так вот: по свиньям люди выли, а по младенцам – ни гу-гу.

– Твой дед считался «кавалером».
Он три «георгия» имел.
Но возраст был ему пределом,
сперва не брали – переспел.
Уж он-то рвался. Только старость – ведь не продать. А всё ж – служил:
и с сорок третьего по пятый порвал в пехотах много жил.
Он там – мы тут… – и разрыдалась.
Но я продолжу, расскажу,
что от неё со мной осталось
и чем безмерно дорожу – её рассказы. Уж поверьте, что сути я не изменю.
Хоть время – фильтр для всех историй – «отфильтровало» и мою.


Глава вторая

Два дня всё тихо. Вдруг на гребень
из балки въехали, гудят
грузовики, а в них фельдфебель
и целый взвод его солдат.
У всех винтовки.
Тотчас унтер свою команду разослал
и быстро языком прикладов селян пред школою «созвал».

Ф е л ь д ф е б е л ь

– Ви мирни краштан. Ми спасител
от польшевицкая чума!
Ви путит слушат. Ми даител
парятак нофи... нофи, да!
Я путит власт ich! Кто желаит – wahrscheinlich zwei – тфа палицай?
Тут шаг вперёд – хромает конюх:
– Пиши меня. Зовут Митяй.

Ещё вон тот – не комсомолец,
единоличника слуга –
при кузне был молотобоец,
хоть рослый – молоды рога.
Пиши дуплетом. Наконец-то, порядок новый переймём.
Винтовку дайте, херр, и завтра мы новой жизнью заживём.

Парнишка, ни о чём не ведав,
лишь только понял – наутёк,
но поздно. Немец был соседом
и ловко сбил прикладом с ног.
Толпа раздалась.
– Что, телёнок, капут айн рог твой? Ха-ха-ха! –
Митяй смеётся.
– Будешь слушать, так целы будут потроха.

Ан – нет! У парня – гневом очи,
вскочил и – вырвал карабин!
И сразу оземь, что есть мочи,
ударил! и – переломил!
И град прикладов!

Ф е л ь д ф е б е л ь

– Halt!
Примерна ми путит фешат некотяй!
И ми прошат, какта ми фитит: он wollen werden палицай… 
..Erhangen!

                Клацнули затворы!
Клинки штыков упёрлись в грудь,
и цепки взгляды приговора –
ни шевельнуться, ни вздохнуть!
И вяжут руки.
– Мне позвольте, херр-офицер! – опять Митяй. –
Я на поруки, – я уверен: он будет гутен палицай! –
и – кузнецу:
– Встань на колени,
проси! Скорей – не то – убьют!
Спасаю жизнь тебе, тюленю,
не позабудь. Давай же – ждут!

К у з н е ц про себя

«Вишь, суки, – выбор: с м е р т ь – б е с ч е с т ь е!
Почто ты, Боже, даришь жизнь?
Отставка смертушке-невесте –
с вражьём сквитаюся, кажись».


Глава третья

М и т я й

– Силён, да польза невелИка
коль нету смыслу в голове.
Ты крест нательный посмотри-ка:
как схож с твоим на рукаве!
Размысли сам-то.

К у з н е ц

– Что ж, как верно вы, дядя Митя, растолкли.
Затменье было. Щас-то вижу: мы к новой жизни притекли.
………………………………………………………………

Тряпичный символ давит срамом,
кричит: с врагом ты заодно! -
Повязка! –
и в глаза селянам
взглянуть отныне не дано.

К у з н е ц про себя

“Ить грех позорный! я – предатель! Как тяжела судьба моя:
отец-«кулак» был «враг народа», теперь врагом народа – я!
Бежать на фронт – нельзя, поймают
без «аусвайса» – никуда.
Мой рост – солдатом ведь признают.
Да путь не близок, да – еда?
А Вера – тоже ж пропадёт ведь. Я видел, как Митяй смотрел.
Меня боится, пёсья рожа, а то давно бы осмелел.
Ты, Святый Боже, умоляю
дай силы честно путь свершить!
Ты, Матерь Божья, заклинаю!
наставь, как душу сохранить!
На вас надежда. Вы лишь – Светоч…”– и стали мокрыми глаза.
Вдруг ливень прутьями, и ветер,
и небо пополам –
гроза!
 
«Гроза – ты знамение Бога!
Услышан! Ливнем очищён!
Трудна передо мной дорога,
но дух мой бронью защищён!»
………………………………………………………..

– Эй, паря, пьян ли? Встань, утопнешь ты в этой луже, – пнул Митяй. –
Пойдём, не должно морду грязнить – ты нынче власть, ты полицай.


Глава четвёртая

Война – стрельба. А тут – всё тихо.
Лишь слышно: поезд под откос
сперва один скатился лихо,
подальше – глядь: их счёт возрос.
Известья эти возбуждали умы у немцев и селян.
И полицаев отослали искать по избам партизан.

Хромой Митяй ходил с винтовкой,
считал расход, где хлеб пекли.
Но дети с большею сноровкой
опередить его могли:
садами крались, и ковриги, что ночью отданы в отряд,
от хаты к хате через окна сновали, пополняя ряд.

Кузнец вечоры в кузне стукал
витейный крест (кому ковал?) –
не быстро дело шло: на-у-ка
для ма-стер-ства – он объяснял;
то к старикам каким припрётся, поможет – а чего в уме?–
дрова попилит, да поколет – пора, мол, думать о зиме.

Вот как-то, вычистив колодец
и поменяв гнилой венец,
глаза прикрыл устало хлопец,
стал думку думать молодец…
Вздремнул минутку – глядь: дивчина пришла за чистою водой.
 
К у з н е ц

– Давно мы, Вера, не встречались, мне этот случай – дорогой.
Ты знай: Митяй не потревожит
ни в понедельник, ни в четверг.
Он строго поллитровку гложет
и уж не делает пробег
пощупать печи. Он, иуда, читает лекции мне, гад.
Я вид держу что подчинился, что убеждённый камарад.

В е р а

– Ты  ч т о ж е  знаешь?

К у з н е ц

– З н а ю, Вера.

В е р а

– И как давно?

К у з н е ц

– Сначала. Всё.
Но можно ль Федьку-кавалера
Сменить бы на кого ещё?
Ведь я ревную.

В е р а

– Не свиданья – у нас… заданье вместе с ним.

К у з н е ц
      
– Ты вот что: Фёдору – ни слова о нашей встрече.. Погоди...

Вот сон: я в парке, грусть пронзает,
и галки сажей на ветле.
Вдруг – Бабка Ведьмиха, и бает,
что я закончу жизнь в петле…
Поверить можно ль?

В е р а

– В комсомоле не верим мы вещанью снов.

К у з н е ц

– Так ведь у Пушкина...

В е р а
       – Что вспомнил? Для рифмы, знать, случайность слов.



Глава пятая

Всё стихло. Вечер. Брюхо тучам
кровавит горизонт. И вот
небесный занавес раскручен,
и чёрной шалью небосвод
окутал мысли. Что-то будет. Пронзает грустью, как во сне.
И где Митяя черти носят? Не смелый он гулять во тьме.

М и т я й

– Кузнец! Быстрей! Я партизанку
сейчас вот выследил! Идём!
Повяжем гостя и засранку –
враз Федьку с Веркой загребём!
К нам… полк мадьярский прибыл скрытно!
Нельзя случАй нам упустить!
Бандитов схватим – отличимся – своим ить могут сообщить!

Как только подошли к задворку,
где вяз поскрипывал, как встарь,
кузнец свалил Митяя ловко,
повязкой запрудил глодарь,
связал надёжно. Что же дальше? Как избежать теперь потерь?
Вдруг от угла избы навстречу с наганом отделилась тень.


К у з н е ц

– Стрельнуть – не смеешь. Немцы рядом.
И ста шагов не проживёшь.
Ты, парень, драться? Брось, не надо…
вот… свой… возьми обратно нож.
Да успокойся. Тихо… слушай:
вам для отхода есть лишь ночь –
ваш лагерь нынче обнаружен –
мадьярский полк пришёл помочь…
не веришь, Фёдор, полицаю?
Ты, как всегда, о двух конях,
их в Волчьей Балке прячешь с краю…
возьмёшь Митяя – мне с ним швах –
я подсоблю. Он много знает.
Быть может, свидимся с тобой.
Ну, с Богом. Тучи уползают:
мишенью станешь под луной.

В ту ночь дозор мадьяр у кромки,
где балка прячется в лесу,
услышал конский всхрап негромкий, –
стрекнули трассиры. В росу
упало ржанье. Стало тихо.
Прислушались – из чащи треск.
И снова «фольмер» мечет лихо,
и – звоном тишина окрест.
…………………………………………..
Сквозь ветви мертвенно скользила луна
над мокрой головой на липкой гриве.
Кровь чернила лицо парнишки.
Конь домой везёт Федюшу…
Вот и лагерь.
– Уходим, завра… десь…писдес…–
кровавый рот с последним вздохом
чуть слышно:
       – …палисай… куснес…


Глава шестая

Полк двинул в лес с рассветом.

К у з н е ц

– Боже!?
Неужто скрыться не смогли?
Нет: мёртв – Митяй, а Фёдор всё же
прорвался – не устерегли.
Отважный парень. Мне бы с ними.
Но надо тут им помогать.
А Веру – к тётке Серафиме
за тридцать вёрст немедля слать,–
пока нет немцев… Где-то крики?
Так, Матерь Божья, – лесники!
Их фрицы ищут в чаще дикой,
они ж болотом, напрямки.
Успел, знать, Фёдор! Вот и ладно!
Теперь нас с Верой заберут.
– Здорово!..

П а р т и з а н

– Вот он, пёс поганый!
Не чаял, что мы будем тут?

Как целит взгляд чубатый парень!
Кузнец бледнеет, поражён,
и чувства, тело - как в угаре,
и мысль, одна лишь мысль - про сон!
И вяжут руки… было... Было!
Зачем же снова повторять!?
Нет, это явь! Очнись, родимый,
давай же, надо же – сказать!

К у з н е ц

– Где Фёдор? Пусть откроет правду…

П а р т и з а н

– Ах ты, ублюдок, твою-мать!
устроил, прихвостень, засаду –
да сам же просит рассказать.
Мы знаем всё и поклялися, что головой ответит враг!
И знай, падлюка, что погостом тебе, собаке, враз – овраг!

………………………………………….

В е р а

“В р а г ?!” – осознание пронзает!
По телу – жар! Стучит в висках!
– Н е м о ж е т б ы т ь ! И все тут знают:
он помогал, хоть был в тисках
двойной неволи!


П а р т и з а н

– Тихо, Вера! Ты, что – сочувствуешь врагу?
Тебя бы…– голос жёсткий, властный, он бьёт как молотом в мозгу!

Застыла Вера! Сжались дети!
Вдруг
Бабка Ведьмиха под нос:
мол, видела как Федька с энтим
Митяя связанного нёс.

П а р т и з а н ы

– Благая брешет!
– Прочь знахарку!
 
А Вера шепчет:
– Нет… не-ет…
И оседает безнадежно,
не слыша звук, не видя свет…

      
Глава седьмая

где домик русского поэта*,
где пруд кувшинками пророс
в старинном парке,
где рассветы
я пацаном среди берёз
встречал с друзьями,
где мир светел,
где сладкий дух тревожит грудь,–
святое место на планете
я опишу когда-нибудь

…………………………………….

П а р к.
Крест нательный полицая
ласкает жирная петля.
Притихла разом галок стая,
осевши сажей на ветвях.

Уставив мутный взор на лапти
и внуков затолкав за спины,
мозоли спрятав в кулаки,
стояли хмуро старики…
Вдруг бабы зыком возопили!
И галки сумраком вскружили…


       Эпилог.

Есть безымянная могила.
Ничья рука её не чтила,
и вот – почти истёрся след.
Над ней за много-много лет
ничья слеза не проливалась…
И вдруг –
       молва волной окрест:
опять над Местом появлялась
ажурная отковка – Крест!

 28.09.2003 - 16.10.2003
 14.11.2003 - 15.11.2003
 19.09.2008 - 20.09.2008

*русский поэт - Ф.И.Тютчев