ей наши члены противно брать

Ей очень нравился Арнольд Шварцнеггер – как мужчина. Понимаю, как трудно с таким вкусом найти себе парня. Практически — невозможно! Но, коли уж безрыбье, то она готова была отдаться и рядовому заштатному культуристу. Я не культурист, но физкультурник. И в ту осень носил «дутую» куртку с широкими плечами, которая меня сильно полнила.

Когда поцеловал ее в первый раз, она тут же спросила:

— Мы поженимся?

“С какой стати?!” — подумал я, но вслух ничего не сказал. Помолчав немного, поцеловал вторично. Напросился через некоторое время в гости. Сняв куртку и все прочее, я эту девушку сильно разочаровал. Но было поздно. Лежа подо мной, она похлопала меня ладонями по спине:

— Да… слабовато, слабовато...

Разве ж так можно? От тяжелой психологической травмы меня спасла лишь моя бесконечная самоирония. Ее задница, между прочим, тоже была весьма далека от совершенства — в моем понимании. Но я же не хлопал ее по заднице с подобными бестактными комментариями!

Я трудился над ней, как будто за зарплату. Она же лежала бревно бревном.

— Ты хоть сделай что-нибудь! — взмолился я.

— Что, например?

— Ну, не знаю. Ты ведь — женщина… Ты хоть в руки его возьми. О большем — не смею даже и мечтать!

— Мне противно брать мужской член в руки! Не говоря уж о чем-то “большем”…

— Именно мой противно? Или вообще?

— Вообще…

Я просто вздохнул с облегчением после таких слов!

- Слушай, а как же?.. – говорю, – ну… когда этот «противный» тебе…
Ну, когда его тебе в твою святая святых суют… этот как – не противно?..
       
- Нет, не противно... Это же совсем другое дело!

Мда-с, думаю, проблемная девушка…

И все-таки я жил с ней пару недель. Родители ее отправились в заграничный тур. Туристы, ее родители. Еды в холодильнике — вдоволь. Телевизор в порядке. Книг и журналов достаточно. Чего б не пожить?
Вроде как кукла надувная – только теплая. И дышит. Мне захотелось, однажды, как-то разнообразить нашу бездарную возню. Внести, как говорится, свежие краски, сместить акцент. Намазал густо ее тело кремом и стал массировать. Ее телу это понравилось! Но когда я попытался трахнуть ее между обмазанных кремом грудей, она резко оттолкнула меня, обозвав “извращенцем”. «Мда-с, - думаю, - а девушка-то проблемная…» И слишком уж часто она заводила речь о возможной женитьбе!

С этими скучными отношениями, понял я, пора заканчивать. Но на улице было мокро, холодно и тускло. Искать другую любовницу — это потребует времени и усилий. А тут все-таки — живое тело под боком. Жаль только – редко шевелится! И я, проявляя безволие, оттягивал, сколь можно, неизбежную разлуку.

Использованные презервативы я бросал прямо в форточку, не вставая с кровати. Завязывал узелком и бросал. Ни разу, как помню, не промахнулся. Сейчас-то я подобных вещей не вытворяю: институт закончил – малость окультурился. А тогда был – гопота гопотой!

И вот как-то утром она подошла к окну – в тысячный раз поглядеть на осенний пейзаж, на посеревшие от времени, потрескавшиеся дома-коробки своего родного спального района. Проверить, видно, захотела, не изменился ли вдруг эта, знакомая с детства, обрыдлая картина. Проверила. Кое-что было внове. Позвала меня жестом и словом:

— Иди сюда… Смотри!

Я нехотя встал и посмотрел. Голое дерево напротив было украшено моими презервативами, как новогодняя елка игрушками. Эффектная получилась инсталляция!

— Иди вот теперь и собирай! Что я родителям скажу, когда увидят?

— Скажешь, соседи набросали…

— У нас все соседи — или пенсионеры, или семейные пары. Они презервативы из окон не выбрасывают!

Конечно, я пошел собирать, куда ж мне было деться. Потряс сначала клен, как грушу, безрезультатно. Последний раз я лазил по деревьям классе в шестом. С тех пор, как оказалось, навыков не утратил. Сбросил все улики на землю. К счастью, время было рабочее. Лишь в одном из окон откинули тюль и равнодушно посмотрели на меня мутными старческими глазами.

Собрав презервативы в кулек, я поднялся в квартиру и надел свою «дутую» куртку.

— Ты что, обиделся? — тон ее голоса был спокойным, безразличным.

— Нет, конечно. На что мне обижаться? Ты не сделала ничего такого, на что я мог бы обидеться… — И я на прощанье кольнул ее щеку своей короткой щетинкой. Она еще все время жаловалась, что ей, видите ли, «натирает».

Через полгода я увидел ее на свадебном снимке, выставленном в витрине фотоателье. Вид у новобрачных был довольный. Мужу ее до Шварцнеггера, конечно, было далековато. Но на безрыбье — сойдет и такой.