Из черновика для былинок 4

НЕ УЗНАЮ ПРИ ВСТРЕЧЕ И СЕРДЦЕ НЕ ТРОНУ
Намедни позвонила дочка Настя. Я так растерялся от неожиданности, что толкового разговора не получилось. От моих слов растерялась и она. Но когда дочь появляется на твоем горизонте с периодичностью раз в несколько лет – от шести до трех – не грех и растеряться.
       ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК
- Да, я слушаю.
Слушаю. Кто говорит?
- Это я говорю.
Почему ты молчишь?
И мне кажется,
трубка в ладони горит, -
- Это я.
Как доехать к тебе, и куда?
Я твой адрес забыл…
И внезапная тишь…
Только в трубке
коротких гудков череда.
Почему ты молчишь?
Почему ты молчишь?
Людмила Попова
Да, по совести говоря, страстное желание наладить с единственным чадом нормальные отношения постепенно затухло, и ждать хорошего я перестал.

Тем более, батюшка очень волнуется, когда дочь появляется в моей жизни. Три года назад она вдруг написала по электронной почте коротенькое послание, и я не замедлили ответить:
«Здравствуй, дочка! Спасибо за искреннее и подробное письмо. Очень рад, что твоя жизнь складывается удачно. Ты теперь взрослая и понимаешь, что от женщины в семье завист многое, а вы народ пластичный. Жизнь не бывает безоблачной, и главный талант женщины – уметь пережить непогоду. Спасибо за фото; ты стала настоящей красавицей, да скоро станешь дипломированным юристом – специальность весьма востребованная. И внук мой – парень хороший, только, конечно, совсем незнакомый. Привет мужу Сереже. Желаю вам всего наилучшего. В домашнем молитвенном правиле всегда поминаю тебя, внука Даниила и твою маму. А то, что ты забрала маму из Питера, говорит о твоем участливом сердечке». Далее о предложении встретиться в Москве, куда я как раз собирался на Конгресс православных СМИ, номер мобильника и адрес гостиницы: «Хотелось бы встретиться, но все зависит от твоего желания. Позвони – я тебе все же не чужой. Папа».

Встреча не состоялась, я долго переживал и медленно отходил от лжи. И вот – опять новый звонок. Шесть лет, пока бывшая жена оставалась в Питере, дочь не давала о себе знать. Как только к ней переехала мать, - начались письма и звонки. До сих пор не может она простить мне развода, хотя и жизнь наша подходит к концу. Замуж не вышла, а одиночество и болезни к старости начинают одолевать все сильнее.

Непорочно зачатие в мире порочном. Заклевали года – и шугнули с гнезда. Дали перегорели отцовством заочным. Это птичья судьба – с глаз долой навсегда. На разлучный причал осыпаются кроны. И былье замела безоглядно листва. Не узнаю при встрече и сердце не трону – все слабее со временем эхо родства. Борис Рябухин.

Я бросился к духовнику. «Надо было поговорить, Саша, а теперь уж поздно перезванивать». «Но вы же, батюшка, просили меня больше не связываться с дочерью». «О-хо-хо, - они там в Москве тебе все косточки перемыли», - вздохнул отец Иоанн, знающий все наперед, но ничего не сказал. А я так и остался со своим недоумением и растерянностью. Да еще жена, наивная душа, тоже расстроилась и говорит: «Может, Саша, Настя повзрослела и все поняла?..» Боюсь, поняла, да по-своему: вокруг моего «наследства» жена старшего брата давно ведет с дочкой закулисную подготовку. Даже писать противно.

Так и живу – без родного брата, без родной дочки. Жена говорит: «Сейчас во многих семьях раздрай». На глаза наворачиваются слезы: мы же един род, одна кровь в наших жилах…
       
       ЛИНИЯ ЖИЗНИ
Вот говорят: «Что было, то уплыло»,
свои же корни заживо рубя.
Все оставляю при себе, что было,
ни в чем не отрекаюсь от себя.

Ну некрасив, ну не безгрешен – каюсь,
суди меня хоть с носа, хоть с хвоста,
но от того, чем жил, не отрекаюсь,
как некий сын, не помнящий родства.

Я не беру назад свои улыбки,
не путаюсь в трех соснах, как в лесу,
и каждый день за прежние ошибки
по всем статьям ответственность несу.
Глеб Пагирев

Никто не жалеет, все жалости просят,
бывает минута – досада возьмет:
когда поумнею? Жестокая проседь
и злая морщина ума не дает.

Прочь, тихая дума о сонном покое!
Не прячется сердце в глуши и в тиши:
Во мне отпечаталось время такое –
посмей, полюби, помоги, подскажи!

В безбрежное море иду без оглядки.
Счастливая – тянутся люди ко мне.
Кому-то нужны неразумные сказки
и дар – не сгорать в безпощадном огне.
Лариса Васильева

Здравствуйте, дорогой Александр Григорьевич!
Раб Божий Никита пишет вам. Поклон вам и Валерии Михайловне, «помощнице и сопутнице жизни вашея». Вот, хочу поделиться с вами не заботами, а радостью. Вы подарили мне вашу замечательную книгу «былинок» - «На милость дня». Она, конечно, не оставила меня равнодушным. Признаюсь сразу: после слов и отзывов О. Сокуровой и письма Инны З. мне сказать почти нечего. Я с ними полностью согласен. Вы – мужественный и искренний человек, в чём-то упрямый, в чём-то очень ранимый, в чём-то общественный, а в чём-то – очень одинокий, в вас это сочетается. Что мне особенно понравилось? Я – ваш ровесник, поэтому понравилось, наверно, то, где мы с вами единомысленны и где вы написали лучше, чем это сделал бы я. Или где открыли для меня что-то новое.

Полностью разделяю ваши чувства и воспоминания о прежней стране, о демонстрациях, хотя мне довелось участвовать в них лишь в качестве школьника. В 1966 г. сразу после школы я стал курсантом и уже ходил не на демонстрации, а на парады. А парад – это нечто иное, это выше демонстрации, это часть воинского долга – со стороны его красоты, чёткости, мощи и дисциплины. Рутина и казарма здесь уходят в сторону, за скобки, они лишь смутно подразумеваются. А чувства хорошей гордости за страну, за Армию и Флот – да, были. Приведу отрывок из одной моей статьи: «Все мы знаем, что 70 лет прошли тяжело, кроваво, неровно. И тем не менее, при советском строе (особенно – сталинского периода) существовала отработанная многоуровневая система контроля за соблюдением законодательства и правопорядка, которая служила интересам простых людей. И народ по-своему переваривал тоталитаризм – были и триумфы, и радость, и подлинное счастье. Позавчера в лаптях утаптывали стройплощадку, вчера пошла кладка, сегодня терпко запахли сосной свежие рамы, двери, полы, а назавтра в новую школу, как горох, посыпались ребятишки. Страна вставала на глазах, и каждый ощутимо и чётко жил вехами своей работы.

Был и творческий порыв, были и взлёты духа, находилось время и для отдыха! Многие ещё помнят, как выходили под вечер в городские дворы отцы семейств поиграть в волейбол, потолковать о жизни, о политике, «забить козла» в домино. Частенько за праздничными столами звучала гармонь, русская песня… Старушки наши и в самые «крутые» годы не предали Церковь, продолжая ходить на службы, крестить внучат, благоговейно хранить иконы и православные книги. И хотя былая народная соборность подверглась осмеянию и разрушению, всё же насаждаемый властями коллективизм имел, наряду с обезличкой, и здравую нравственную доминанту и воспринимался положительно.

Можно перечислить и ещё много из нашего социалистического недавнего прошлого: патриотизм; обострённое чувство справедливости, равенство перед законом, соблюдаемым всеми без исключения, ответственность и творчество в труде, общинность в решении вопросов самоуправления, заботу государства о благе народа, конкретно выраженную в охране детства и материнства, в безплатном здравоохранении, образовании, жилье, разумный акцент на производстве, а не потреблении, государственную собственность на все важнейшие добывающие и обрабатывающие производства, на недра, землю, воду и транспорт; уважение к защитникам Отечества и ветеранам и достойное их содержание.

Кому бы там осанну мы ни пели
И что б себе ни ставили в вину,
Мы за собою все-таки имели
Страну.
Нелепую, казенную, крутую,
С мерзавцами от первого лица.
Как для кого, а для меня – родную.
Такою и пребудет до конца.
Валентин Резник

И всё это, конечно, было не следствием «мудрости марксизма» и лишь отчасти – «руководства партии», но, прежде всего, результатом, полученным на основе традиционной русской культуры, культуры подвижнической, воспитавшей в наших людях стойкость, самопожертвование, терпение, веру в лучшее, умение видеть правду и находить нестандартные, остроумные решения в сложнейших ситуациях.

Даже изначально масонские атрибуты – серп и молот и звезда – одобрительно воспринимались народом как символы труда крестьянского, промышленного и воинского. То же можно сказать и о нашем красном знамени, которое с годами утратило зловещий оттенок «красного террора», братоубийственной гражданской войны, и стало символом победы над фашизмом, символом могучего мирного государства».

И для Гимна Советского Союза Вы нашли точные и правильные слова.

Разделяю Ваше отношение к Обломову. То, что в нём плохого – об этом на уроках литературы нам все уши прожужжали. А вот хорошее в Обломове мало кто увидел. Вы увидели и хорошо об этом сказали, спасибо вам!
       
Ваши эссе и приведённые стихи о животных и птицах, конечно, говорят и о людях тоже, об отношениях их к братьям нашим меньшим, о сходстве с ними в чём-то. Старый и мудрый индейский вождь Сиэтл говорил: «Что есть человек без животных? Если исчезли бы все животные, то человек умер бы в великом одиночестве духа. Ибо что бы ни случилось с животными, то же произойдёт вскоре и с людьми. Всё взаимосвязано». Ведь не случайно Бог вначале сотворил животных, а потом человека, чтобы ему было удобно в уже заселённом, непустом мире.

Благодарю за раздел «Не правь эту трудную строчку» - о вашем видении еврейства. И в целом, и во многих деталях абсолютно с Вами согласен. В отдельных только штрихах смею иметь своё мнение. Например: «еврей всегда старается, чтобы всем было хорошо – иначе не выжить» (с.64). Это лишь поверхность, а в глубине… Если развернуть процесс во времени, то обычно ведь как получается? Появляется среди русских еврей – ну, и ладно. Никакой изначальной вражды нет, всё спокойно. А потом, смотришь, этот еврей понемногу осваивается и пускается в свои хитрости, «гешефты», ловчит, тянет везде своих, оттирая чужих, сталкивает людей лбами, опутывает процентами (не обязательно в денежном, чаще в моральном смысле), гипнотизирует своей (якобы) незаменимостью, умело подпускает жалости к себе, «гонимому»…

Естественно, вокруг зарождается негативная реакция, хотя кому-то из наших евреям удаётся запудрить мозги. И часто евреи становятся этакими «мировыми страдальцами», «носителями общечеловеческих ценностей», «узниками совести» (сразу вспоминается чудесный рассказ Салтыкова-Щедрина о еврее и совести), чуть не оракулами, просвещающими нас, серых.

Эйдельман и Радзинский учат нас нашей истории, Лурье – нашей литературе, Гердт и Гафт с экрана сыплют местечковыми «мудростями» и «интеллектом»… По этому поводу вспоминаю свою давнюю запись: «Очень часто в наших НИИ встречается такая картина. Почти в каждом отделе и лаборатории имеет место какая-нибудь многоопытная и незаменимая научная сотрудница Майя Исааковна или Дина Израилевна, которая безапелляционно решает все проблемы, давит авторитетом, её мнение окончательно и всегда мудро. А рядом с нею молоденькие лаборантки Машеньки и Людочки, затаив дыхание, заглядывают ей в рот и набираются «мудрости», пропитываются её мировоззрением, разделяют её предпочтения, заряжаются её ненавистью…»
Очень советую вспомнить (или прочесть) у Суворова в «Аквариуме» эпизод с торговлей арбузами. Это классика! Блестящая краткая энциклопедия иудейской практики.

«Внешне еврейский народ очень красив» (с.64). Тут я с вами не согласен, у меня и у многих моих русских знакомых другие наблюдения. Красивых евреев-мужчин я вообще не встречал, а женщины их бывают – но не красивы, нет! скажем так: смазливы, причём очень. Не одно мужское сердце может дрогнуть. Но эта «красота» какая-то плотская. В общем, не наша.

Когда евреи не нахальны, скромны, то с ними вполне можно соседствовать и ладить, даже с учётом своеобразия их быта. Добавлю, что у меня в друзьях и приятелях было несколько евреев и полуевреев, которые не ловчили и не занимались «гешефтами», а считали себя по культуре русскими, и с ними было просто и ясно.

О бомжах. Пронзительно и ярко написано. А что делать? Гримаса нашего времени, упрёк всем нам.

О подсматриваниях за голыми женщинами и, вообще, о мужских засматриваниях на женские прелести – всё точно, сам «проходил». И тоже каялся. Как-то давно даже выдумал афоризм: «мужчина не смотрит на женские ноги только в двух случаях: когда по телевизору идёт хоккейный матч, или когда в поле его зрения попадают другие, ещё более стройные, женские ноги». Да и сейчас порою, даже в храме, отмечаю взглядом чьи-то фигуры, ноги, формы. И отнюдь не святые мысли возникают при этом. Стараюсь отвлечься, молиться, перейти на другое место, чтобы не видеть. А ещё заставляю себя преодолеть блудные помыслы таким вот самоизобретённым монологом: «Господь сотворил мужчину и женщину прекрасными? Да. И душою, и телом? Да. Ну, и что же тут плохого или искусительного, если красивая женщина пришла в храм? Не одним же некрасивым сюда ходить. А взглянуть на неё – и порадоваться, что вот и такие к Богу идут. И ещё. Если ты замужем – да будет счастлив твой муж, дай Бог вам любви, веры и понимания! А если не замужем – дай Бог тебе мужа хорошего! А моё дело – сторона. И глазами блудить – не надо; помоги мне, Господи!» И знаете – помогает.

«Ни графы, ни графини, ни княжны, ни иные чины имущего класса практически никогда не работали» (с.115). Не хочу спорить, но прошу вспомнить вместе со мной, как часто эти самые графы и графини умело вели свои хозяйства и поместья (и порой даже без управляющих!), сколько народа кормилось возле них. Как часто бывали они благотворителями, попечителями, меценатами! (П.И. Чайковский – Н.Ф. фон-Мекк) Сколько построено их хлопотами и организацией церквей, больниц, богаделен, дворцов! (Которыми мы до сих пор восхищаемся и куда за деньги водим иностранные экскурсии). Сколько воспитано ими детей – воспитано по-русски, по-православному (а семьи тогда были сплошь многодетными). И сколько выросло в таких семьях писателей, поэтов, художников, музыкантов, учёных, воинов. Сколько графов и князей были военными, героями, прославились в боях! Да и не дал бы Господь шестую часть земли лентяям и бездельникам, правда?
Спасибо за молитвы о моряках.

Спасибо за воспоминания о Владыке Иоанне.

В книге Вы приводите множество хороших стихов, причём в совокупности с Вашим текстом они «работают» вдвойне, за это поэты должны быть Вам особо благодарны. Да и Ваша проза с их добавлением расцветает, – тут Вы хорошую «жилу» нашли! А вообще о стихах вот что хочу сказать. По-видимому, всё дело в концентрации мысли и работе чувства. И если словам тесно, а мыслям просторно, к тому же ярко, образно, метафорично – это и есть поэзия, пусть даже там ни рифмы, ни ритма.


А теперь – о том, что меня в книге не задело, а лишь вызвало вопрос: надо ли это писать, или, точнее: надо ли это оглашать в количестве 2000 экземпляров? Высказать, выплеснуть – ну, а дальше? Ведь книга живёт уже своей жизнью, она оторвалась от «выплеснувшего». И вот парадокс:

Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изреченная есть ложь.


Если конкретно, то я имею в виду заметки о прежней жене, о пьянстве, об абортах (с.402), об открытом рте отца (с.304)… Мне думается, это настолько личное, интимное, это говорят лишь тихо на исповеди. Нужна ли тут публичность?

Наверно, Вам важно именно так облегчить душу. К тому же, духовник благословил, в целом, такой ваш стиль. Но – два вопроса. Во-первых, что такие интимные подробности дают читателю? Во-вторых, описывая с горечью первую жену, отношения с дочерью, с женщинами, идущими на аборт, с прежними жильцами квартиры на Чёрной Речке, вы впадаете всё же в большой грех осуждения. И что же здесь перевешивает: читательская работа мысли (ещё большой вопрос – какая) по поводу этих эпизодов – или соблазн «ради красного словца не щадить и родного отца»? Мне больше по душе мнение, высказанное словами Н.А. Некрасова:

Не любил, сударь, рассказывать
Он про жизнь свою военную:
Грех мирянам-то показывать
Душу, Богу обнаженную…


Видимо, лично у Вас это как-то связано с пронзительным чувством одиночества (с.107) и горячим ожиданием друга (с.292). Помоги Вам, Господи! Молюсь за Вас.

И ещё, простите уж, два мелких замечания. На с. 230 и 313 повторено стихотворение «Петербург» Е. Блажеевского. Делаю неожиданный вывод: значит, сквозь всю декларируемую вами нелюбовь к Городу вы его всё-таки… любите. Да это и без данного повтора по всей книге просвечивает.

Форма – дело ремесла, а содержание – сердца. И кстати, лично мне Ваша форма беседы с читателем по душе.

Ну вот, кажется, всё сказал. Простите, если искусил чем, или что-то у вас не понял.
И вам, и супруге Вашей – низкий поклон!
С военно-морским православным приветом, ваш Никита Поздняков

Я ВАС ЛЮБИЛ ТАК ИСКРЕННО, ТАК НЁЖНО...…
Изобретение буквы Ё приписывается историку и литератору Н.М.Карамзину. Во всяком случае, первое употребление Ё в печати отмечено точно – 1797 год. В школьном «Орфографическом словаре» Д.Н.Ушакова написано, когда необходимо употреблять букву Ё: а) когда нужно предупредить неверное чтение и понимание слова: узнаЁм от узнаем, всЁ от все, совершЁнный от совершенный, ведро от вЁдро; б)когда надо указать правильное произношение слова: река ОклЁма, щЁлочь.
       
Игнорирование злосчастной буквы Ё приносит немало вреда. Знала бы она своё место – и мы бы точно знали, как следует произносить слова: афЁра – или афера, бытие – или бытиЁ, жЁлчь – или желчь, манЁвры – от маневры… Да и у нерадивых школьников не возникло бы соблазна разрушить пушкинскую рифму, заменив в известном стихотворении «Я вас любил…» высокий архаизм безнадежно на современное безнадЁжно… Кудьтура русской речи.

НА ИСЧЕЗНОВЕНИЕ БУКВЫ «Ё» ИЗ РУССКОГО АЛФАВИТА
Куда девалась буква «ё»?
Кто утаил от нас её?
Меж тем, как «ё» уж лезет горлом,
Мне не хватает «ё» одной,
Чтобы шедЁвр искусств иной
Не перлом называть, а «пЁрлом»!
Новелла Матвеева

       «Я ВСЮ ЖИЗНЬ СОПУТСТВОВАЛ ТЕБЕ»
Когда в начале 90-х я принял Таинство крещения, в моей душе зажегся огонь веры. Он был сильным и ярким и, несмотря на множество грехов, я скупал в храмах только появившуюся святоотечественную литературу, глотал ее, не понимая сути, без устали ездил в паломничества, спал на полу церквей, сквозь торосы и ветер продирался к старцу на остров, жаждал начала богослужений, начал выпускать православную газету и горел не сгорая от радости приобщения к Святой Русской Православной Церкви. Много чего случилось за эти годы. Нет-нет, вера осталась – пропало рвение, которым я жил несколько лет.
Теперь мне надо заставить себя пойти в храм в воскресенье, книги Святых Отцов стопками лежат на столе, я сократил утреннее правило, и только четки – эти заветные узелки, не дают затухнуть тлеющей в душе вере.

Из молитв, акафистов, псалмов
Я полюбил молитву в десять слов:

Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий,
Помилуй мя грешного!

Творят уста и сердце им внимает
И о надежде всех не забывает:

Пресвятая Богородице, спаси нас!

Всего двенадцать слов! Апостолы спасенья,
Несущие и плач, и примиренье.
Иеромонах Роман(Матюшин)

Вера моя остановилась на каком-то очень невысоком уровне, и совесть саднит, что подъема, пусть медленного, нет и в помине. Я даже обратился к духовнику с вопросом: «Батюшка, верую ли?» «Веруешь, веруешь, а в храм ходить надо», - ответил отец Иоанн. Да я и сам осознал свою немощь. Господь перестал испытывать меня болезнями, газеты – не без пота и крови – продолжают выходить, но внутреннее горение теперь было больше похоже на тление. Поэтому и душа не находила себе места: чувствовал, что Бог оставил меня…

       СЛЕДЫ
Как душа вступила в жизнь иную –
Обратилась к Господу: «Прошу,
Покажи мне жизнь мою земную».
И Господь ответил: «Покажу».
Внял Отец Небесный человеку,
И Земля придвинулась, и вот
Видит он извилистую реку,
Струи чистых и нечистых вод.
Видит он на берегу два следа:
«Что за спутник был в моей судьбе?»
И воскликнул Бог: «Чудак, ведь это
Я всю жизнь сопутствовал тебе!»
Смотрит человек, смущеньем занят:
Вот опять один прервался след –
В дни его разлада и терзаний,
Страха, боли – самых черных бед.
Не сдержал он горестного вздоха:
«Видел я, как след Твой пропадал.
Отчего, когда мне было плохо,
Ты меня, мой Отче, покидал?»
«Я не покидал, но в дни разлада,
В дни, когда душили боль и страх,
На руки Я брал и сколько надо
Нес тебя, как сына, на руках».
Николай Дмитриев

Почти все лето не был в храме, а на Успение Пресвятой Богородицы собрался на службу. Ботюшка средних лет, которому я исповедаюсь уже давно, на этот раз не спросил, что сказал мне старец по этому поводу, но произнес: «Александр Григорьевич, сегодня я изменил своему правилу и накладываю на вас епитимью – за месяц прочитать «Поучения аввы Дорофея». Я думал, что исполню епитимью запросто; книга у меня была.

Вернувшись домой, я взял ее с полки, раскрыл и приготовился было читать, но телефонный звонок оторвал на время; потом надо было срочно просмотреть стихи из журналов; заглянуть в интернет в поисках новостей для газеты; поправить «былинку»; жена позвала ужинать. Вечером я опять взял в руки авву Дорофея, но глаза без свяких снотворных склеились, и я провалился в сон. Утром первое, что я увидел, была распахнутая, как птица в полете, темно-синяя книга. Отведя от нее глаза, я пошел на работу. «Да что же это, в конце концов?» - не переставал удивляться и дал слово, что сегодня уж непременно прочитаю преподобного Дорофея. Но вечером меня хватило только на то, чтобы наскоро (хотелось сесть за компьютер) просмотреть «Алфавитный указатель наставлений, содержащийся в творениях аввы Дорофея» да раскрыть книгу в случайном месте: †«Так, если кто хочет приобрести добродетель, то он не должен быть нерадивым и рассеянным. Ибо как желающий обучиться плотничеству не заниматься иным ремеслом, так и те, которые хотят научиться деланию духовному, не должны заботиться ни о чем другом, но день и ночь поучаться в том, как бы приобрести оное. А иначе приступающие к сему делу не только не преуспевают, но и сокрушаются, неразумно утруждая себя».(Поучение десятое).
       
И я опять отложил книгу в сторону. Завтра воскресенье, что я скажу батюшке? А люди, читающие мои книги, что подумают они о человеке, пишущем о Православии, но неспособном выполнить «несложную» епитимью? И будут правы. Помоги мне, Господи, одолеть немощь и лень…

Еще раз я открыл наугад книгу и прочел: † «Ибо невозможно душе пребывать в одном и том же состоянии, но она всегда преуспевает или в в лучшем или в худшем. Поэтому каждый желающий спастись дожен не только не делать зла, но обязан делать и добро, как сказано в Псалме: «уклонися от зла и сотвори благо» (Поучение двенадцатое).

Всего два изречния достало сил прочитать, а размышлений они премного дали…

Икона Всех Святых – как бабочек собранье…
Святых на ней – нельзя и сосчитать.
Сегодня я проснулся тихой ранью
И в храм пошел, чтоб службу отстоять.

Сегодня праздник Всех Святых, и кстати
Мне ясно так увиделось сейчас,
Как высоко в небесной благодати
Отцу святые молятся о нас.

Мы просим их молиться и молиться…
Они же просят безконечно нас –
В житейском море ко Христу прибиться,
Пока не пробил наш последний час.
Геннадий Иванов

Авва Дорофей, помолись о рабе Божием Александре, чтобы сумел он немочь духовную одолеть и прочесть книгу, которую ты оставил нам в назидание.
† «Не читай затем, чтобы только прочитать, но чтобы освежить и напитать душу». Свт.Феофан Затворник.
       
       «НАША ПРАВДА – В СТАКАНЕ!»
Кажется, мы сумели добиться того, что каждый ребенок, еще сосущий соску, уже знает, что алкоголь – яд. Чем больше пишется и говорится о пьянстве, тем ниже возраст пьющих; проблема может возникнуть уже в детском саду. О школе я даже не говорю. Но тем не менее и отступая, надо продолжать эту неравную, почти не приносящую побед, войну. Иначе мы просто исчезнем. Испытав на собственной шкуре все «прелести» запойной жизни, я просто должен – пусть стихами поэтов – напоминать пьющим о горе, которое они несут себе, несут ближним, закрывая измученной душе дорогу к свету.
Верю, что хотя бы одному падшему эта «былинка» поможет встать на ноги.
       
       ПЬЯНЫЕ
Подошли пьяней последней пьяни, языки ворочаются еле: «Батя! Мы ведь тоже – христиане! Всё – законно! И кресты – на теле!.. Н-ну… грешны… Н-ну… «приняли» с устатку… Может, перебрали мы немного… Вот скажи: какую-то разрядку мужики себе позволить могут?!» «Что сказать вам – христианам пьяным, коли залиты глаза и уши?! Вам бы страшным плачем покаянным сотрясти свои хмельные души! Плачем взор очистить до прозренья, да и слух открыть стенаньям слёзным! Разглядеть, расслышать ясно время, что летит на нас потоком грозным! О какой глаголете «разрядке» пред его стремительной водицей?! От неё не спрятаться вам в пьянке, никаким безумьем не прикрыться. Время покаяния нам, братья, малое отпущено сегодня. Крест на теле – образ сораспятья с Господом. В нём кровь течет Господня! Вы ж его несёте в ад разгула, выставляя символом обманным…»… Это только в помыслах мелькнуло. Слов таких не доверяют пьяным. Протоиерей Вячеслав Шапошников, Кострома.
       
       СУЖЕНЫЙ
Вот он – итог вдохновенья, исканья,
Обожествленья – Бог мой!
Жизнь, превращенная в зал ожиданья
пьяного мужа домой.

В зеркало глянешь с тишайшим презреньем:
«Мой непутёвый двойник!
Как ты с талантом твоим и везеньем
жизни подобной достиг?

Да неужели тебе присягала
пылких влюблённых орда?..»
… Тяжко вздыхая, последний с вокзала
поезд ушел в никуда.
Диана Кан, Новокуйбышевск

       ДНО
Женщина с глубокого похмелья,
улыбаясь гниловатым ртом,
самокрутку с ядовитым зельем
жадно курит над рябым прудом.

Небо осыпает мокрой пылью.
Пруд дымит, волнуется, дрожит…
Утка сонно расправляет крылья,
тяжело по берегу бежит.

Женщина поникла и намокла.
Мне идет навстречу не спеша.
И глядит сквозь слёзы, как сквозь стёкла,
жизнью пренебрегшая душа.
Наталья Рябинина

       ЛИТР ВОДКИ
Много в нашей Покровке
Полуспившихся рож.
Горше нашей зубровки
Не ищи – не найдешь.
Наша правда – в стакане!
Продышался, припал…
И ещё один Ваня
Смертью храбрых упал.

Не сгущаю палитру –
Это ж надо суметь:
Окаянную литру
Натощак одолеть.

Если в каждой утрате
Разобраться – представь! –
Нам метелей не хватит
Замести эту явь.

Что, казалось бы, проще –
Просто в поезд садись.
Пашни, домики, рощи:
И катись, и катись!
Пей цейлонский вприкуску
Да в окошко смотри.
Под Орлом или Курском
Полегчает внутри.
И травиться с чего бы?
Эка даль! Эка высь!
Будь счастливым до гроба,
Только Богу молись.

Но уставившись в небо –
И охота реветь.
До чего же нелепа
Наша русская смерть!
До чего же безсильны
Вековые мечты!
До чего же, Россия,
Одинокая ты!
Валерий Дударев

       РОДНЯ
Приходите прощаться! Она отжила, отрыдала, и закрыла глаза, и ладони сложила под грудь. На поблекшем трюмо голубое висит покрывало. Скромный гроб начинен и в последний торопится путь. А родня мельтешит: сын встречает гостей у порога, а в прихожей сноха и любимого внука жена. Они бабке на грудь дали миску – собрать ради Бога. И теперь стерегут, чтоб на скорбь не упала цена. Причитанье снохи об издержках больших на леченье, и похмельного сына глухая под окнами брань. Ей уже не страшны ни упреки родни, ни мученья. Пропадает из миски усопшей последняя дань. А безсмертной душе всё живое – размытые тени. Ей открылось начало за гранью земного конца. Не старуха – девчонка, пред ней голубые ступени. Наверху новый дом, видит бабку, и мать, и отца. И садятся за стол, и приветствуют душу родную, и светлеет она, забывая прошедшую жизнь. А внизу на поминках гармошка визжит плясовую, видно, спьяну забыли, зачем они там собрались. Марина Гах.

       ЗА НАС!
С мужиками выпьем, стоя,
И закусим сухарем
За былое, за застои,
Живы будем, - не помрем.

За детей, за жен поднимем,
Хлебом с килькой зажуём.
Олигархи – что нам с ними,
Живы будем, - не помрем.

А хмельные – ой как можем,
Нас не троньте – зашибём!
С горькой жизнь нас не тревожит.
Молодыми, жаль, помрём.
Николай Бакушин

       ПЬЯНАЯ ТРОЙКА
Напоили на свадьбе коней самогоном.
Сбруей крупы стянули, насели гурьбой.
Бубенцы заменили бутылочным звоном.
И – айда! – без разбору и наперебой:
кто бичом,
кто словцом,
кто за вожжи тягает…
Но от боли и хмеля одурел коренник,
укусил пристяжную,
оглобли лягает,
на дыбы – и понес по степи напямик.
Косит глазом назад, улыбаясь мертвецки,
волны судорог,
пена
и снега по грудь.
По бокам пристяжные, как злые невестки,
ржут зазывно,
играют
и надвое рвут.
Перебиты бутылки. Повыпали люди:
те, кто пил,
кто ругался,
кто бил по ногам.
И расхристан возок. И веселья не будет!
Лишь волочатся вожжи по взрытым снегам…
Разнуздалась душа! И поди успокой-ка.
Лишь кровавится муть воспаленных белков.
Лишь несет и несет
оголтелая тройка.
И потеряно звонкое счастье подков…
Владимир Берязев

       ДРУЗЬЯ
Из друзей деревенского детства не осталось ни одного. И куда же могли они деться без войны, без такого всего? Все лежат они рядом со школой, где учились когда-то кой-как: чегардили оравой весёлой и зверели в кипении драк. Возле школы малюсенькой этой, возле груды церковных камней, под крестами по прежним заветам и под звёздами нынешних дней. Фотокарточки ваши желтеют, годы жизни означены здесь… И от дат этих ужасом веет: двадцать три, двадцать пять, двадцать шесть… Или вы в неродимой Отчизне, не в родном проживали краю? Или край стал негоден для жизни? С ног сшибает, как в жарком бою. Опилися, облопались зелья: тот раздавлен, тот кем-то убит… А вон тот удавился с похмелья, но зато голова не болит. Вот и новые фото. А это сыновья погребенных отцов! И уж ихняя песенка спета – подались на родительский зов. Хоть по пальцам считай, что осталось! А сочтешь ли, которых смело? «Горе горькое по свету шлялось и на нас невзначай набрело!» Анатолий Брагин

       РАСЦВЕЛИ НЕЗАБУДКИ
С каким обречённым упорством
Старуха в перчатках безпалых,
Семян – по копейке наперсток –
Весь день на ветру предлагала.
Семян многолетней ромашки,
Семян голубой незабудки…
А рядом, пиджак нараспашку,
Ни глаз, ни лица не забуду,
Стоит её сын, караулит.
Считает в ладони копейки.
Пивная гудит словно улей,
Дружки его ждут на скамейке.

и сына опомнится просит
Старуха сквозь горькие слёзы,
Старуха седая как осень –
Когда опадают березы.

Мне жалко, мне больно,
Мне жутко.
И я подставляю кармашек.
«И мне – на пятак незабудок,
И мне – на копейку ромашек…»

И вот ни шнурков, ни тетрадок…
И чем мне помочь её горю?
Я сею цветы между грядок,
Я сею цветы на пригорке…

А сын её пьёт безпробудно,
Шумит, что женою не понят.
…Весной расцветут незабудки,
А осенью бабку схоронят.
Людмила Шикина

Я хуже, чем тот,
кто рубаху пропьёт.
Он – завтра последнюю
скинет рубаху
и на амбразуру
с размаху пойдет.

А я хоть не пью –
помираю со страху,
предчувствуя будущее,
идиот.
Протоиерей Андрей Логвинов

Просмотрел несколько интернет-сайтов в поиске ответа на вопрос: сколько же людей умирает в Росси за год от пьянства? Оказывается, назвать точную цифру никто не может: различные методики по-разному исчисляют смерть от алкоголизма. Но все они сходятся в одном: цифра погибающих от водки в год составляет несколько миллионов человек! Больше мне нечего сказать…