Операция Л
и на простыни закатного неба
раскладываю тучи
на быль и небыль:
белые-черные – какая лучше?
Белые…Бархатные, как почки,
выпорхнувшие наружу
еще до рожденья листочков…
Черные… слез моих лужи,
препинаний колючие точки…
Препарирую.
Чувства отбросив напрочь!
Белые – в тебя вера.
Заплаты на оголенных нервах.
Надежды, высосанные из пальцев.
Круги всех адов – инквизиции пяльцы.
И те, кто пялится
вслед нам…
Надо…
было бы не дышать на белое –
слишком уж марко!
А я не верила,
что можно дегтем плеснуть в русалку –
бестелесная, ведь,
хоть и нутром наружу,
жарким – на стужу…
Но… не нарушу
данного себе обещанья:
пусть плюнут в душу –
бальзам на рану…
Черные – спящее очертанье
лица твоего.
Ты не знал, что втайне
я просыпалась, когда ты рядом,
пыталась проникнуть:
дыханьем, взглядом
в мир твой,
откуда порхали голуби…
Боже! Они же стонали от голода!..
А я ошибалась,
думала – плачут
о том, что теперь заживут иначе
в наших мирах,
заплетенных в косу
солнца…
Могла и по стеклам -- босо,
не понимая, что все напрасно –
счастье повыше, чем кража, классом…
Препарирую.
Имена считаю по формулам,
только не сходятся –
связи порваны,
что-то не так,
не по-человечьи…
Ты же… Ни разу не выдал речи,
о том, как меня не отпускали
из беловороньей нездешней стаи…
Как все прощали: «Растила б крылья,
только б жила… Остальное – схлынет.
Опомнится, возвратится обратно
в души тех, кто ей всякой рады…»
Я возвращаюсь… На небе тучи.
Как же узнать, где мне было лучше:
среди владельцев чужого смеха,
где я была лишь игрой-утехой,
или вот здесь, на краю безумья?..
Тучи слились. В свой большой Везувий.
Будут друг другу шептать, наверно,
что бело-черный теперь по венам,
по моим венам, от горя вздутым,
стыд нестерпимый
пройдет…
обутым.
Свидетельство о публикации №108091502288
Лучше та, которую чувствуешь от всего сердца и полностью.
*
Препарирую.
Чувства отбросив напрочь!
:P
Вспомяните: всех голов мне дороже
Волосок один с моей головы.
И идите себе! Вы тоже,
И Вы тоже, и Вы!
Разлюбите меня, все разлюбите!
Стерегите не меня поутру!
Чтоб могла я спокойно выйти
Постоять на ветру.
Марина Цветаева
*
Люблю ли вас?
Задумалась.
Глаза большие сделались.
В лесах - река,
В кудрях - рука
- Упрямая - запуталась.
Любовь. - Старо.
Грызу перо.
Темно, - а свечку лень зажечь.
Быть - повести!
На то ведь и
Поэтом - в мир рождаешься!
На час дала,
Назад взяла.
(Уже перо летит в потемках!)
Так. Справимся.
Знак равенства
Между любовь - и Бог с тобой.
Что страсть? - Старо.
Вот страсть! - Перо!
- Вдруг - розовая роща - в дом!
Есть запахи -
Как заповедь...
Лоб уронила на руки.
МЦ
*
Белые – в тебя вера.
:
Поцеловала в голову,
Не догадалась -- в губы!
А все ж -- по старой памяти --
Ты хороша, Любовь!
Немножко бы веселого
Вина, -- да скинуть шубу, --
О как -- по старой памяти --
Ты б загудела, кровь!
Да нет, да нет, -- в таком году
Сама любовь -- не женщина!
Сама Венера, взяв топор,
Громит в щепы подвал.
В чумном да ледяном аду,
С Зимою перевенчанный,
Амур свои два крылышка
На валенки сменял.
Прелестное создание!
Сплети -- ка мне веревочку
Да сядь -- по старой памяти --
К девчонке на кровать.
-- До дальнего свидания!
-- Доколь опять научимся
Получше, чем в головочку
Мальчишек целовать.
Марина Цветаева
*
Историческая инквизиция - это ад кромешный.
Но если я прилюдно нарушу закон исходя из соображений, что закон этот бессмысленный, а тут люди умирают, то тем, кто за мной последует закон нарушать, окажутся невнятны эти соображения, начнут рвать кусок каждый себе, убивать, вырезая семьи, за то, что им в транспорте на ногу наступили, и людей перемрёт гораздо больше. Вот из этих-то соображений, а "инквизитора" тут замените на "нормального мента", а страх тут поимейте ввиду перед тем фактом, что начнётся безразмерная, бессмысленная резня:
Но тут же Галлилеев страх
Себе вообразите,
Когда к нему на всех парах
Примчался инквизитор,
О чём, кричит, тут шум и гам,
Вдруг ересь в самом деле,
Пройдёмте, гражданин, и там
Вы объясните нам,
О чём шумели.
Филигон
И обидно так тоже, что в итоге "Инквизитор позабыт, а Галлилей прославлен", ну вас в баню совсем с этой вашей славой такой неравномерной.
Если интересно,
Чем же мы круты,
Мы ответим честно:
А пошёл бы ты.
Филигон
*
Оно, эта ментовка, не мама, а скорее Роман Ойра-Ойра. Или вот как, в "Сказке о Тройке", тут не то загрохотало, не то бесшумно что ли как-то пространство сместилось, двери распахнулись, в дверях появились Фёдор Симеонович и Кристобаль Хозеевич.
А то ещё, наш герой себе бутерброд пытался сотворить, творил до тех пор, пока его комната не стала иллюстрацией к "Искушениям святого Антония", а сам герой сидел в углу, заслонившись столом от нападающей на него с разбегу табуретки; этим проходным помещением начальство шло на совещание, кто-то там из начальства двинул бровью, искушения святого Антония пропали, а перед героем появилась чашка горячего кофе с бутербродом.
*
Препарирую.
Имена считаю по формулам,
только не сходятся –
связи порваны,
Ага.
И станут возрождаться имена,
Как будто возвращённые из плена:
Сначала Валентин, потом Елена,
И новые настанут времена.
Мы как живые за руки пойдём,
И будет исходить от нас сиянье,
И целый мир нам станет - милый дом,
И канут рубежи и расстоянья.
Пока же мне не подан тайный знак,
Стихи я стану складывать и вещи,
Мне кажется, виденье было вещим,
Мы встретимся, не знаю, где и как.
Твержу себе не надо больше петь,
Прошу тебя терпи моя аорта...
Не хочешь? Ну тогда какого чёрта,
И я ведь тоже не хочу терпеть.
Вероника Долина
*
*
Агата Кристи Ак 16.02.2014 16:20 Заявить о нарушении