Луна налилась вдалеке...

Луна налилась вдалеке,
Как яблоко переспелое.
Я помню луну в молоке –
Гораздо более белую.
Я помню, как эта луна,
Шипя умирающей тварью,
Сперва доходила до дна,
Потом растворялась в вареве.
Как еле ворочал язык,
Сквозь кашель едва «кукарекал»:
Как сил не хватало на крик,
Не то что на «Грек через реку».
И берег... Пускай не спасут...
Колени... Пока что низина.
Кидаю обратно сосуд,
Не выпустив дряхлого джина.
Ещё один брошу сосуд –
С грехами. Не всплыл. Очень тяжек.
И будет мне Страшный Суд,
Но только строже и «кряже».
И кухня... Кровь на муке...
И звук застывает на гласной.
Я помню реку в руке –
Такую красную-красную.
Аттракцион. Колесо,
Раньше на нём каталась я.
Риск – это ветер в лицо.
Смерть – это поиск катарсиса.
Вычитывать в небе узор,
Гулять вечерами поздними;
Опять Громовержец зол –
Привычно для лета и осени.
Глазам не объять горизонт,
Где птицею не летала.
Я нервно сжимаю зонт
С ручкою из металла.
Зигзаг изогнулся дугой,
Слепит, как софиты камер.
И будет мне «рай» другой –
С горящими языками.