Арбатская художница

Раннее утро уже занялось,
И на Арбате жизнь закипела:
Двести туристов у статуй снялось,
Бродяга-артистка под гитару запела.
Матрёшки замелькали одна в другой;
Палатки с посудой сувенирной открылись,
Коллекционной яркой дугой
Штучные товары на них приютились.
Здесь фокусник ходит с кроликом в шляпе.
Там статуэтки, там – оригами.
Два метра пройдёшь – и услышишь шлягер,
Его затянут кочевые цыгане,
На картах гадая всем и каждому
Дорогу от дома до ближайшей дурки,
И люди бредут в настроеньи лажевом,
С остервененьем давя окурки.
И баба с внешностью подмосковной
В соседней лавке продавала гжель,
А Лиза сидела по-богемски раскованно,
И кисть по холсту выводила ель.
Сколько бы роль дерева денежного
Здесь ни играл кустик алоэ,
Место, где Лиза сидела ежедневишно,
Самое тухлое и нежилое.
Все мимо проходят, а кто и положит
Грошик в жестянку, давая советы:
«Беги отсюда, работай, хорошая».
«Спасибо» - и сдержанный взгляд Лизаветы.
Рядом когда-то другая сидела,
Тоже художница только постарше,
Спину сгибала, хворала, седела,
Быстро сгорела, даже старой не ставши.
Звали её по-заморски – Тина,
Были с соседкой как кот и мастифф.
Лиза опять цедит: «Скотина!»,
Даже посмертно ей ссор не простив.
Всё и раньше было безнадёжно,
Не было работы, вдохновенья,
Те же и лоскутные одёжи,
И часы – застой без пробужденья.
И обе врагини несчастия, зло, неудачи
Терпели раздельно, не жалуясь, но негодуя.
За козни судьбы давали друг другу сдачи
И деньги взаймы они брали на долю худую.
Годы прошли, но ничто не улучшилось –
Та же ель на заказ и тот же фасад.
Лиза сидела и так же мучалась,
Как мучалась годы назад.
И кошка, прижавшись к её ноге,
Прокисшее молоко лакала.
А чуть поодаль - сувениры в дуге,
Скроенные по одному лекалу.
Потеребила их Лиза от скуки,
Шершавые очень, мурашки по коже.
С каждым днём у неё опускаются руки.
Как же вчера на сегодня похоже.
Рядом стоит одинокий мольберт,
Наполовину уже разваленный.
Хмурится слегка на него Лизабэт,
А в руке у неё лещик вяленный.
Сейчас дожуёт и домой поедет,
Медленно, ей некуда торопиться,
Бессильно водя рукою по елям,
Войдёт в электричку. К себе. И – топиться.
Она устала, ей жизнь – рутина;
Лучше уж в гроб, чем сейчас на полати.
Для храбрости водки хлебнула: «Тина,
Ну что, как мыслишь, на том свете поладим?»