Жив мой воздушный замок

"Небесный терпкий мёд". Валерий Клебанов.

ЖИВ МОЙ ВОЗДУШНЫЙ ЗАМОК

* * *
Души двигаются ощупью
в мире злобы и разлада.
Хорошо, хоть небо общее, –
нам делить его не надо.

Обойдёмся звёздным светом,
остальное – тлен и прах…
Дух мой держится на этом –
как земля на трёх китах.



* * *
Говорят, я был нежным когда-то,
но куда всё девалось, куда?
Лишь порой под ребром туповато
вдруг заноют былые года.

Неужели не сыщется средства
набрести на свои же следы, –
чтоб услышать волнение сердца
и почувствовать жженье слезы?



* * *
Время забыться, в конце-то концов, –
пожил – и дело в шляпе…
Но на душе моей боли кольцо,
словно на птичьей лапе.

Это оно мне дремать не велит,
в совесть впиваясь колко…
Бог не придумал строже вериг,
нежели чувство долга.


* * *
Всё бессмысленнее и зряшней
(а была ли она нужна?)
вавилонская эта башня,
на которую жизнь ушла.

Для того ли в хмельном запале
Небу бросил ты: «Трепещи!», –
чтоб сегодня тебя подмяли
неподъёмные кирпичи?



* * *
За то, что сердцем глух и слеп,
что сытно пожил,
слезой не орошая хлеб, –
прости, о Боже!

И пусть меня острей ножа
в толпе прохожих
пронзит голодный взор бомжа
из-под рогожи…



* * *
Предвечерние краски дня,
ускользающий, зыбкий свет…
Я любил, чтоб любили меня,
но всегда ли любил в ответ?

Я чужим озоном дышал,
струны брал взаймы и колки.
Скольким душам я задолжал!
Как теперь отдавать долги?..




* * *
       И. К.
Коль придётся с земными узами
распрощаться мне в свой черёд, –
положите меня на музыку,
на семёрку крылатых нот.

Чтоб осталась поющей малостью
моей сути хотя бы часть…
Ведь не главное, чтоб отмаяться;
дай мне, Боже, не отзвучать.



* * *
Дух сырости или тлена.
Лес выдохся и одрях.
Почти не осталось лета
в корявой коре коряг.

И ветви сквозят, как вены,
и трудно сдержать слезу, –
когда вот такое время
в осеннем стоит лесу…



* * *
Надеешься, что от былого ушёл.
А вдруг, словно мытарь за данью,
оно за твоею бессмертной душой
костлявой потянется дланью?

А вдруг ненароком земное тепло
покинет и эту обитель,
где держит с трудом над тобою крыло
слабеющий ангел-хранитель?




* * *
Меня учили – медлить вредно,
твердили мне – поменьше спи, –
ведь за тобой несется время,
как пёс, сорвавшийся с цепи.

Но не пойму я, что со мною.
Живу советам вопреки, –
хоть явно чувствую спиною
разгорячённые клыки…



* * *
Кто ко мне проявил эту милость,
кто меня на такое обрёк:
отбывать бытие, как повинность,
отрабатывать, словно оброк?

Как прожить, чтоб не выстудить душу
и чтоб к высям не слишком влекло?
Быть не лучше других и не хуже –
кто сказал, будто это легко?



* * *
Словно оклик другого мира,
телефонный ночной звонок.
В трубке трепетно завибрировал
женский сбивчивый говорок.

И взволнованное: «Спасибо,
что вы есть, что нашла я вас…»
…Были б силы, – я всю Россию
обогрел бы собой – и спас.




* * *
Возможно, без корки хлеба
завтра останусь. Что ж!..
Возможно я сильным не был,
но уст не коснулась ложь;

и, устояв на самых
злых и крутых ветрах,
жив мой воздушный замок.
Всё остальное – прах…



* * *
Душа – владыка благ несметных;
но оттого, что тянет ввысь, –
не отвернись от прочих смертных,
гордыней не отгородись.

Ты не за всё ещё ответил,
не всех приветил и согрел.
Спеши: недолгий век отведен
для груды многотрудных дел.



* * *
Наш век, он уйдёт вместе с нами
куда-то в иные миры, –
пронизанный нашими снами
и полный наивной муры.

Но то, что витало в поэтах,
возможно, в эпохе иной
прикроет собою планету,
как тонкий озоновый слой…