Небожитель. Сцена 2. Беседа с Небожителем

СЦЕНА 2. БЕСЕДА С НЕБОЖИТЕЛЕМ (Александр Булынко)

Сталин (с грузинским акцентом): Харашо поют. Душэвно. Как в Грузии… Су-ли-ко… (тихо напевает), о Suzi Q … Лаврэнтий (обращается к Берии), тэбэ понравилось?

Берия: Да, Сосо, хорошо поют, как настоящие грузины!
Только револьвер (показывает на лежащий на столике револьвер Джорджа) им ни к чему. Пусть с кинжалом ходит (указывает пальцем на Харрисона). Или с саблей…

Сталин (полуобернувшись, обращаясь к Буденному): Семэн, падары эму свою саблю.

Буденный: Не могу, товарищ Сталин. Революционная реликвия.

Сталин (удивленно): Какая такая рэлыквия?

Буденный: Реликвия с дарственной надписью от наркомвоендел.

Сталин (возбужденно): От Троцкого? Падари, сказал! А нэ то…

Буденный поспешно передает саблю Джорджу. Тот с благодарностью ее принимает, берет в руки гитару, начинает играть соло из “While My Guitar Gently Weeps”, превращаясь в этот момент в Эрика Клэптона.

Сталин (очень доволен): Вах, маладэц! Настаящий грузин!

Берия (наклоняясь к Сталину): Грузин, грузин! У него и имя наше, грузинское – Джордж! Грузин…

Сталин (задумчиво): Джордж? Гэоргий? Тэзка Жюкова? Вэзде этот Жюков…
Обращаясь ко всем: А рэволюционноэ они могут пэть? О рэволюции?

Все хором: Могут, могут… (звучит вступление к Revolution № 9)…

Сталин: Харашо! Вэрю! Надо, чтобы о свэтлом будущем чэловэчества умэли пэть… Чтобы пэли - как все будэт…

       Пол Маккартни запевает Let It Be. Леннон, затем Харрисон подхватывают в припеве.
       Постепенный наезд на портрет Ленина над письменным столом Сталина. У Ленина расширяются зрачки, постепенно пропадает борода и начинают отрастать волосы. На глазах появляются очки, перманентно он прекращается в Джона Леннона.

Сталин в задумчивости спрашивает у окружающих: О чем пэсня?

Берия: О светлом будущем. Как все будет, Иосиф Виссарионович!

Сталин (задумчиво): О будущем! (Обращается к Берии) Названиэ какоэ?

Берия: Лет Ит Би.

Сталин (переспрашивая): Лэд-быд? Как, как?

Берия: Лет Ит Би. По ихнему – Пусть так будет…

Сталин: Будэт все по нашэму, а нэ по ихнэму. Но пэсня харошая… (Обращается к Поскребышеву) Запэши – Лэдыдба! И пусть на пластинкэ так и запишут - Лэдыдба! На патэфонэ слушат буду. Праводи всэх!

Поскребышев (к Сталину): Будет сделано, товарищ Сталин. (Обращается ко всем) Аудиенция окончена. Всего хорошего, товарищи артисты! До свидания.

       Под звуки песни “Hello, Goodguy” битлы встают со своих мест. Джон Леннон подходит к портрету Ленина, который уже окончательно превратился в его портрет, снимает его со стены. Потом, подумав, вешает на его место портрет Йоко Оно. Пол вынимает из вазы букет роз и берет его с собой. Ринго Старр не раздумывая, мгновенно хватает вазу и залпом ее выпивает.
       С удивлением наблюдавший за ним Чапаев достает из шаровар еще одну бутыль с самогоном и выпивает ее из горлышка, кряхтит и с удовольствием крутит свой ус. Джордж достает из кармана две сигары. Подаренной Буденным саблей он надрезает кончик у одной из них и берет ее в зубы. Другую предлагает Сталину. Сталин делает отрицательный знак, показывая на свою дымящуюся трубку.
       Джордж берет со стола револьвер (Берия на мгновение напрягается) и прикуривает от револьвера, оказавшегося зажигалкой, пуская дым прямо в лицо Берии. Берия растеряно улыбается.
       Захмелевший Ринго пытается отобрать у Ворошилова Красное знамя, которое он ему дал подержать. Тот сопротивляется, но, заметив суровый взгляд Сталина, уступает. Ринго, окрыленный успехом, снимает с груди Ворошилова орден Боевого Красного знамени, обнимает и взасос целует Ворошилова, и вешает ему на шею орден «Кавалера Британской империи», подаренный ему королевой Великобритании.
       Наблюдая эту сцену Василий Иванович Чапаев в негодовании сплевывает прямо на ковер, достает очередную, уже третью бутылку самогона. Но Буденный и Берия хватают его под руки и выводят из кабинета. По дороге с ноги Чапаева слетает домашний тапочек. Он поднимает его, размахивается, бросает и попадает в портрет Йоко Оно. Пол Маккартни, уносящий букет красных роз под мышкой, с которым он заходил в кабинет Сталина, аплодирует поступку Чапаева.
       Все уходят под мелодию “Hello, Goodguy”, плавно переходящую в “Hey Jude”.