Однажды...

Она сидела в пустом баре и задумчиво гоняла по столу бутылку темного пива. Рядом лежала стопка исписанных листов, вырванных из блокнота, и ручка. С большого экрана над стойкой бара рычал брутальный герой рок-н-ролла, а на душе было тихо и тоскливо.
Через некоторое время она заметила, что сидит уже не одна, хотя, каким образом данный персонаж проник в заведение, оставалось загадкой. (Если учесть, что с ее места хорошо были видны оба входа-выхода, и сквозь них он точно не входил).
Но вот он сидит рядом, в черном костюме-тройке (с ума сойти!), черной шляпе и с сигаретой в тонких, аристократических пальцах. Элегантный до безумия. И с совершенно неуловимым выражением лица. Впрочем, часть его лица была прикрыта шляпой, да и смотрел незнакомец на телеэкран, где в это время уже бесновался другой, не менее брутальный рок-герой. Поэтому единственное, что оставалось в поле ее зрения, это его рот, изогнутый в чуть насмешливой улыбке. Она с трудом заставила себя перестать так неприкрыто смотреть на незнакомца и тоже переключилась на происходящее в телевизоре. Хотя это мало помогло. Его присутствие ощущалось почти физически. И почему-то приносило покой. Словно он пришел именно для того, чтобы показать ей: она не одна. Он не произнес ни слова, ни разу не повернулся, не пытался к ней прикоснуться, но от его молчаливого присутствия становилось легче. А потом он исчез так же внезапно, как появился, но теперь она уже знала, что не навсегда. Что скоро он снова придет, безумно элегантный, насмешливо-грустный, и будет рядом до тех пор, пока ей это будет нужно.
Она с улыбкой придвинула к себе кучу исписанных листов, подмигнула сумасшедшему панку с экрана и начала писать…

Вдохнув и привычно впитав безвоздушность пространства,
Ты выдохнешь вечность, ты выдохнешь время и ветер.
И алые капли на тонких израненных пальцах,
Упав на алтарь, превратятся в безжизненный пепел.

И пламя свечи станет тенью на темном паркете,
Скрывая в ночи свои тайны и пряча секреты.
Вдохнув тьму и страхи, ты выдохнешь небо и ветер,
И вновь нарисуешь на зеркале знаки кометы.

Ты выбросишь краски в беззвездное темное небо —
Они станут радугой, станут кому-то спасеньем.
И только душа, что закована в клетку рассвета,
Проводит их вздохом и станет закатом осенним.

Потом ты уйдешь в безмятежность и пламя заката,
А я буду помнить и ждать твоего возвращенья.
Лишь голос внутри тихо шепчет: «Не бойся, так надо»…
И вновь возвращает к началу эпохи забвенья…