Утро первого дня

В конце концов судьба любая
Могла бы быть моей судьбой.
Г. Иванов

Ты приходишь во сне, опрокинув графин, говоришь: «Фелица,
Ущипни меня крепче – я жив вопреки запретам врачей.
Мы вырастим сад камней, и ты вспомнишь слова – молиться
Еще не поздно, хоть и светает, из темени бьет ручей.
Предложи мне холодных щей. Все надежды проходят мимо,
Все прохожие смотрят сквозь кожу и глубже, но поиск дна
Вызывает суженье зрачка, и ты, видимо, тоже мнима,
И если протянешь руку, останется пыль одна
В безвоздушном пространстве комнаты Рима времен упадка,
Где можно писать послания умершим в нас друзьям.
Могила и храм. Для гаданья сгодится моя лопатка.
Ты думаешь – храм и цветочный узор по краям.
Ты получишь письмо – неизвестная подпись рядом
С пожеланьями благ игристых, и небо опять темно.
В безвоздушном пространстве, напитанном тонким ядом,
Онемевшее прошлое, вечное веретено.
Ты приходишь во сне, опрокинув графин, говоришь: «Фелица,
Сожги мое сердце щипцами железными – время здесь
Сжимается». Я не увижу тебя – не спится.
Мы вырастим сад камней – это будет смешная смесь.